...и его демоны - Эдуард Лимонов

В 2008 году умерла мать Председателя. Он взял из квартиры родителей фотографии и одеяло на память. Уже в Москве он, разбирая фотографии, оставшиеся ему от семьи, наткнулся на косой обрез толстого картона, где запечатлена его молодая бабка Вера Мироновна. Срез приходился…, отсечение было неполным, и от отрезанного облика человека, мужчины, всё же остались с Верой Мироновной кусок погона и самый край тульи военной фуражки.

Председатель внезапно понял, почему его умный и аккуратный отец не сделал успешной военной карьеры, проходил в старших лейтенантах до самой пенсии, когда ему всё же присвоили на прощанье звание капитана. Виноват был обладатель погона и тульи, отец отца.

В годы после революции, вероятно, стало опасно хранить фотографии дореволюционных военных рядом с Верой Мироновной. Можно предположить, что снимок располовинил отец Председателя, или один, или совместно с женой, матерью Председателя. Они, они это сделали, а ещё срезали надпись на обороте толстого дореволюционного картона, на которой была приклеена собственно фотография…

Срезали, отрезали, но государству рабочих и крестьян всё было известно, домашние хитрости тут не помогали.

В 2015-м в августе он поехал в город Бобров, где в марте 1918 года родился его отец. Почему он не съездил в Бобров раньше? Пленяла и отвлекала его от темы отца и деда его политическая жизнь и его литературная жизнь? Видимо, так. А ещё возраст. В 2015-м председателю Партии стукнуло 72 года.

От Воронежа, всё ещё по трассе «Дон», они проехали ещё сто километров на юг. Свернули на просёлочную дорогу, обсаженную большими могучими деревьями. Стало вдруг просто и хорошо, поскольку дорога была какая-то человеческая.

— Вот тут родился мой отец. Сейчас в Боброве 19 тысяч жителей, — сообщил он охранникам. — Смотрите, поля… А мне здесь нравится, — добавил он.

— Да, человеческое поселение. (Задумчиво, Богер.)

Через некоторое время появились первые дома. Все они были одноэтажные. И буквально утопали в зелени. Председатель различал пирамидальные тополя, деревья, распространённые под Харьковом на Салтовском посёлке, где прошло детство Председателя.

— Да, совсем юг. Я и не подозревал, что мой отец родился и жил до армии на юге. Это как-то всё меняет.

— Что меняет? — спросил рыжебородый Илья.

— Да всё. Мягкость тут какая-то. И народ весь русский, заметьте, ни одного пока мигранта не увидели.

В центре Боброва всё же нашлось несколько двухэтажных зданий. Возле одного такого, окрашенного в жёлтый цвет, стоял их однопартиец, крупный, свыше 100 кг, Костя, в шортах, с огромадными коленями и икрами.

Рядом с Костей стоял пятнистый леопард, омоновец в форме.

— Ну вот, началось, — разочарованно протянул Председатель.

Оказалось, не началось, этот омоновец ждал себе девку, она тотчас подошла, и оба удалились. Репрессий здесь чинить, видимо, не собирались.

— Я договорился, пойдёмте! — Костя последовал первый в дверь Бобровского ЗАГСа, за ним Председатель с портфелем, а далее — охранники.

В здании было прохладно, как обычно бывало летом в административных зданиях на Украине, в период детства и юности Председателя.

…Вначале он изложил своё дело молодой девушке, та выслушала, позвала бывалую тётку лет сорока, и он изложил своё дело второй раз.

— Мой отец родился здесь у вас. Вот его свидетельство о рождении. Копия и оригинал.

Председатель вытащил из портфеля жёлтую-прежёлтую копию и свежий белый ксерокс.

— Свидетельство о рождении датировано 1927 годом, хотя отец мой родился 20 марта 1918 года.

— Такое бывало сплошь и рядом. В 1918 году не до свидетельств о рождении нашим предкам было. (Бывалая тётка.)

— А чего вы от нас хотите?

— Смотрите! — Председатель вынул из портфеля конверт, из конверта полфотографии с молодой бабкой Верой, с куском погона и срезом с тульи фуражки. — Это моя бабка Вера Мироновна. Отрезанный военный, а это ясно, что военный, — по-видимому, мой дед, отец отца. Так вот, меня интересует, кто был отец моего отца.

— Ну? — И тётка, и молодая женщина не понимали, чего от них хотят.

— Подождите в коридоре, — сказала тётка. — Я, кажется, понимаю, что вам нужно. Должна быть запись в метрической книге за 1918 год. Я сейчас посмотрю, мы, правда, только что сдали метрические книги в Воронежский архив, а они отправили книги на реставрацию. Но, может быть, сохранилась хоть одна. Я принесу, и вы убедитесь, что там по сути ничего нет. Только от кого родился.

Минут через пятнадцать тётка вернулась и дала ему посмотреть образчик — собственно копию метрической книги дореволюционного года, 1908-го, что ли, он не очень запомнил. Там в одной из граф было записано, от кого рождён ребенок: «от мещанского сословия дочери такой-то и унтер-офицера такого-то».

— Во, это мне как раз и нужно. (Председатель.)

— Вам придётся обратиться в Воронежский архив, — сказали женщины. — Мы передали им всё…

— Спасибо, добрые женщины! Поверьте, у меня нет никакой другой цели, кроме желания узнать, кто же был мой дед. Отец мой был настолько не похож на окружающих его офицеров, что с годами я стал понимать, что он не сын Ивана Ивановича, он никак не похож на него, от которого осталась одна крошечная фотография.

Растроганные этим библейским «добрые женщины», они дали ему телефон и ФИО нужного ему человека в Воронежском архиве. В свою очередь растрогавшись тем, что он получил телефон нужного ему человека, он подарил им каждой по книге, автором которых был он.

Проезжая через Бобров к трассе «Дон», Председатель ещё несколькими восклицаниями отметил чудесный спокойный русский город. Охранники были с ним согласны.

Наверное, хорошо было тут жить его отцу. Ещё он подумал, что, может быть, ему стоит переехать и жить здесь, в городе, где родился его отец, и здесь окончить свои дни, это было бы символично.

Далее операция по раскрытию семейной тайны забуксовала. Дело в том, что реставраторы метрических книг работали медленно и дай бог, чтобы закончили реставрацию к концу следующего года. Только тогда книги вернутся в архив и их можно будет посмотреть. Это сообщил Председателю Леонид Викторович из архива, с которым Председатель поговорил по телефону.

— К тому же ещё неизвестно, найдёте ли вы запись о рождении вашего отца. В те бурные годы, желая избавиться от неудобной при новой режиме родословной, бывало, что заинтересованные лица просто вырывали могущие скомпрометировать их листы, — добавил Леонид Викторович.

Некоторое время в затеянном им расследовании был вынужденный перерыв. Затем вдруг всё тот же воронежский Костя нашёл краеведа по имени Антон, и Председатель с ним связался.

Первое, что сделал Антон, — это попросил прислать ему аванс в 15 тысяч рублей, тогда он начнёт работу. Вот какое было письмо от него 24 марта 2016-го: