Останусь твоей - Алиса Ковалевская

— Живёшь в каком-то бараке, бросил дом, брат понятия не имеет, где ты… Тебе нравится вот так тратить свою жизнь?! Нравится?! Или это очередная твоя прихоть?! Чем ты занимаешься, Руслан?! Кто ты?! Что тебя интересует? Чего ты хочешь от жизни?! – начав, остановиться я не могла. Слова появлялись сами собой, и я, чёрт возьми, не жалела о них. Не жалела, потому что действительно хотела знать ответы. – Что тебе нужно?! Что?!

— Заткнись! – внезапно он затормозил так резко, что я, не пристёгнутая, почти слетела с кресла на пол. Не случилось этого только потому, что Руслан схватил меня за ворот и швырнул обратно. На этот раз действительно швырнул, как беззащитного котёнка.

— Заткнись, — буквально прорычал он, сгребая ворот платья. Подтянул меня к себе, проникая в душу чернотой, оскалился, подобно цепному псу.

Ткань платья натянулась. Сглотнув, я лихорадочно, нервно вдохнула, только воздуха всё равно было слишком мало. Воцарившаяся вокруг нас тишина не шла ни в какое сравнение с тем, что было до этого. Секунда сменяла секунду, а Рус так и держал меня, кривя губы, смотря прямо в глаза.

— Ты сам не знаешь, — выдавила я, собрав всю свою смелость. Положила ладонь поверх его и выдавила: — Отпусти.

Ещё один взгляд мне в глаза. Шумно втянув носом воздух, он разжал пальцы, и мы снова поехали вперёд. Только шуршание шин, только отголоски ударов моего собственного сердца, и темнота взгляда Руса, постепенно, но неотвратимо неизбежно становящаяся частью меня самой.

По боковому стеклу, оставив за собой влажный след, скатилась капля воды. Отражение моего собственного лица на фоне вечернего сумрака казалось призрачно бледным, искажённым. Как и вчера, я увидела нарисованный на витрине парусник, знакомые очертания столиков и тяжёлых штор за ним, вывеску с надписью «Гавань», но на этот раз она только мелькнула сбоку и тут же скрылась из вида.

— Тебе не кажется, что погода для выхода в море не слишком подходящая? – спросила я, когда мы остановились у причала. Несмотря на накрапывающий дождь, ветер был несильный, однако погода в Грате могла перемениться за считанные минуты. Если уж мне было известно об этом, Руслану и подавно.

— Самое то, — отрезал он, открыв дверцу со своей стороны.

Я заметила яхту. Белая, она казалась ничтожно маленькой на фоне сливающихся моря и неба.

— Я никуда не пойду, — выговорила решительно. – Мне прошлого раза хватило, Руслан. Если ты не ценишь свою жизнь, я свою…

Не став меня слушать, он обошёл «Хаммер» и, распахнув дверцу с моей стороны, заставил выйти. Покорившись, я ступила на землю. Вот только дальше идти не собиралась. На лицо упало несколько мелких капель, ветерок коснулся шеи, заставив передёрнуть плечами.

— Никто не говорил тебе, что твои желания – далеко не всё? – отдёрнув руку, осведомилась я. – Нет? Ты совсем рехнулся?! Ночь почти и…

— А ты научилась нормально разговаривать, зверёныш, — он обхватил мой затылок. Склонился ко мне, и на секунду я подумала, что сейчас его губы коснутся моих. Но этого не произошло – он лишь шумно втянул носом воздух у моей шеи. – Вот только пахнешь всё так же.

Дыхание его тронуло кожу там, где только что касался ветерок, и меня пробрала дрожь.  Я подалась назад, только Рус не пустил.

— Ты же знаешь, что всё равно будет так, как скажу я, — выговорил он и, проведя по моей спине, крепко взял за плечо. Подтолкнул к пристани. – Давай, хватит болтать, Ева.

— И что дальше, Руслан? – спросила я, когда мы оказались на яхте. – Ты добился своего, притащил меня сюда. А дальше?

Ветер, почти незаметный на берегу, здесь казался сильнее. Кутаясь в палантин, я прошла вслед за мужем к рубке и остановилась в дверях, смотря на то, как он включает приборы, как настраивает управление.

Сколь угодно долго я могла требовать от него ответов, убеждая себя в том, что всё изменилось. Что теперь у меня есть имя, фамилия, что я больше не безродная девчонка, которую он выкупил из мало чем отличающегося от обычного борделя питомника. Сейчас я понимала, что, вероятнее всего Борис нашёл бы меня, но как знать… Пусть даже ради собственного развлечения, Руслан спас меня. Спас ли?

— Иди вниз, — приказал Рус одновременно с тем, как яхта, покачнувшись, начала отдаляться от берега.

— Тебе самому ещё не надоело? – только и бросила я, уходя.

Прошла к ведущей на нижнюю палубу лестнице, но задержалась, не спеша спускаться.

Огни порта, ещё совсем близкие, постепенно тонули в подёрнутом водяной пылью мареве. Полоска похожего на переливающийся тёмный шёлк моря становилась шире и шире. Вдохнув влажный солёный воздух, я обернулась к рубке и взялась за мокрый от дождя поручень.

Всего один раз я выходила в море. С этим самым мужчиной, на этой самой яхте. И море было этим же – не тёплым, Средиземным, которое так любила Стэлла, а холодным, неспокойным, северным. Тогда оно было ещё более неприветливым, чем сейчас. Эта же яхта, это же небо, этот же мужчина…

Спустившись вниз, я кинула на диван вещи и, оторвав бумажное полотенце, промокнула чуть влажные волосы. Прошла мимо стола и, не удержавшись, тронула край пальцами.

— Ностальгия? – услышала я от лестницы и порывисто развернулась.

Руслан неторопливо спустился вниз. Я пожалела, что скинула палантин – таким пробирающим был его взгляд. Хотелось прикрыться, замотаться в одеяло, пусть я и знала, что это мне ничем бы не помогло.

— Ностальгия, Руслан, — пошла я обратно к дивану, — это воспоминания о чём-то приятном. Так что…

Замолчала, предоставив ему возможность самому додумать окончание фразы и тут же почувствовала его совсем близко. Ни звука шагов, ни шорохов, только осознание – он рядом, прямо у меня за спиной.

— Выходит, ностальгия, — кончиками пальцев он коснулся моего бедра, выводя одному лишь ему ведомые узоры.

Я напряглась. Как и в то утро полгода назад мы были совсем одни. Только я, он, море и ветер, способный на многое и в то же время не способный ни на что.

— Никакой ностальгии, — повернувшись, выдохнула я.

Руслан снисходительно усмехнулся. Я и сама понимала, насколько неубедительно, пусть и твёрдо прозвучали мои слова. Он как всегда видел меня насквозь.

— Допустим, — ухватив за подол платья, он подтянул меня ближе. Не церемонясь, задрал ткань до кружевной резинки чулка и дёрнул её вниз.

— Нет! – я впилась пальцами в его запястье с такой силой, что самой стало больно и повторила: — Больше ничего подобного не будет, Рус!

Второй рукой он перехватил мою кисть. Буквально вжал меня в себя и, ничего не говоря, стянул резинку ниже.

Я почувствовала, как твердеет его пах, почувствовала жёсткие, настырные пальцы, впивающиеся в кожу, и попыталась вывернуться. Карюю каёмку радужки его глаз облизывали языки чёрного пламени, черты лица стали острыми, совсем хищными. Я знала – он сделает так, как захочет. Если захочет…