Исход - Валентин Холмогоров

Как следствие, псионы стали нужны, но не в свободном и самостоятельном виде, а подконтрольные. Корпорации и госструктуры принялись вербовать их даже более активно, чем прежде, предоставляя казавшиеся раньше немыслимыми льготы. То есть, опять-таки, при сохранении жесткого законодательства в общем появилось множество исключений из законов и поправок к ним, позволявшим носителям способностей неплохо устроиться в жизни. При условии сохранения лояльности к работодателю, разумеется.

Поток мигрантов в Россию замедлился и сник.

Точно такая же ситуация сложилась в Евросоюзе с той только разницей, что там нарастали центробежные тенденции. Три центра силы — Британия, Старая Европа и младоевропейцы, — каждый по-своему представляли будущее и исповедовали отличные друг от друга концепции развития. Англичане вовсю поговаривали о выходе в самостоятельное плавание и с ностальгией вспоминали о политике блестящей изоляции. Во Франции и Германии шла жесткая борьба элит — тесно связанные со Штатами «верхи» отказывались как-то корректировать экономический курс, приводивший к разорению иные, менее инкорпорированные в вертикаль власти группировки. В странах Центральной и Восточной Европы царит разброд и шатание, четко выраженного курса у них нет и, кроме общей застарелой ненависти к России, между собой их ничего не объединяет. Точно так же различно и отношение к псионам, хотя в целом оно куда менее лояльное, чем в Азии или у нас. Ограничений больше.

В общем-то, можно провести четкую параллель: чем выше уровень контроля над обществом, тем сильнее зажимают псионов. Правительства не могут пустить на самотек столь выгодный и в то же время самостоятельный ресурс. Наиболее ярким примером служит Япония, где менталитет общества наложился на очень жесткую позицию властей. Результатом стал отток сильных псионов за границу и медленное развитие оставшихся кадров — люди не хотели подвергаться давлению общества, предпочитая оставаться «слабосилками». Китай от подобной политики был в восторге.

Что же касается Бразилии, то здесь у меня никаких знакомств и связей не имелось. Вернее, была пара знакомых людей, но именно знакомых, причем шапочно. Может, оно и к лучшему: свяжись я с кем-то из местных псионов, остался бы след, слухи в нашей среде расползаются быстро. Кто-нибудь кому-нибудь шепнет по старой дружбе, что Аскет решил не пойми зачем умотать на край света, и через пару дней об этом будет знать весь белый свет. А мне сейчас лишнее внимание совсем ни к чему.

Слухи о необязательности бразильцев получили подтверждение ещё в аэропорту. Ждать багажа пришлось долго: пока еще не привыкнув к местной неторопливости, где-то через сорок минут я начал сомневаться, не ошибся ли залом аэропорта. Еще через полчаса укрепился во мнении, что мой скромный рюкзак все-таки потеряли в пути, пока не обнаружил его не на транспортере, а в куче другой поклажи, беспорядочно сваленной у стеночки неподалеку.

Затеряться в чужом двухмиллионном городе — несложная задача, причем во всех смыслах. Можно потеряться, можно спрятаться. Прямо перед выходом из аэропорта отыскалась стойка какого-то “Radio Taxi”. Сидевшая за ней смуглая девушка немного понимала по-английски и любезно согласилась помочь мне с машиной до нужного адреса — всего лишь за пятьдесят реалов. Судя по эмоциям, цену она назвала без обмана, добавив только обычную наценку от фирмы. Закажи я такси через приложение, вышло бы дешевле — пожалуй, я впервые пожалел, что не пользуюсь современными смартфонами с интернетом, которые избавили бы меня от необходимости решать подобные бытовые вопросы. Минут через пятнадцать подкатил белый «Шевроле» с рекламной наклейкой на двери, из машины вышел пожилой бразилец в зеленой футболке и любезно открыл багажник. Я махнул рукой: рюкзак отлично поместится на коленях.

Обычно турфирмы стараются разместиться в самом центре города, поближе к сувенирным лавкам и дорогим отелям. Та, что была мне нужна, располагалась немного на отшибе. Хотя, судя по открывавшимся из окна такси видам, весь Манаус представлял собой одну большую малоэтажную и довольно запущенную на вид деревню. Узкие улочки, качество асфальтового покрытия которых резко снижалось по мере удаления от центра, одно-двухэтажная застройка, пыльные пустыри и обветшалые здания, покрытые мхом и плесенью, которые местами соседствуют с более-менее современными гостиницами. Жилые массивы перемежаются типичными индустриальными пейзажами — здесь расположено несколько крупных предприятий, дающих работу местному населению. В общем, мегаполис, раскинувшийся на самом берегу Амазонки и представляющий собой не просто столицу штата, а местный логистический, промышленный и культурный центр, произвел на меня впечатление жуткого захолустья. Или во мне поднял голову питерский снобизм? По-хорошему просто пройтись по городу мне не удавалось давно, разве что по Москве и Питеру, современным мегаполисам. Другие города, мной посещенные в недавнем прошлом, возможностей сходить на экскурсии не предоставили.

Внимательно изучив сайт ещё в России, я ожидал от этой конторы как минимум большого и просторного офиса. В реальности она разместилась в тесной комнатушке на первом этаже приземистой постройки со стеклянной витриной — по соседству с рыбной лавкой и бюро по прокату мопедов. Поначалу я даже засомневался, а туда ли завез меня таксист, но стоящий возле входа рекламный «стритлайн» развеял все возникшие сомнения — туда. Огромным достоинством этой фирмы было то, что здесь говорили по-русски. Оно и не удивительно: практически вся их клиентура была родом из России, а сама компания специализировалась на организации для туристов поездок в джунгли Амазонки на церемонию аяуаска.

«Испробуйте зелье из лианы мертвых», — гласила их реклама в интернете, — «станьте участником настоящего шаманского обряда!». Аяуаска пользовалась спросом задолго до Вторжения, однако с появлением псионики популярность обряда, включавшего в себя камлание у костра и распитие галлюциногенного напитка, так и вовсе взлетела до небес. Многие слабые псионы, но намного чаще — люди, вообще лишенные способностей, восприняли разрекламированный шаманский обряд в качестве дешевого способа обретения могущества. Как по мне, то я был твердо уверен, что с целью удовлетворить многократно возросший спрос со стороны туристов, здешние бизнесмены рекрутировали в шаманов всех без исключения местных безработных. В эффективности самого отвара из «лианы духов», как минимум, в качестве слабительного, я ничуть не сомневался. Что же касается его свойств в плане пробуждения способностей к псионике, к этому я отношусь намного более скептически.

— Ola! — поприветствовала меня девушка за столиком, лениво листавшая до моего появления разноцветный комикс.

— Здравствуйте, — ответил я ей на родном языке.

— Макс! — крикнула она куда-то в открытую дверь подсобки. — Макс, туришта руссо!

На зов явился худощавый мужчина лет тридцати пяти, не то со светлыми от природы, не то с выгоревшими на солнце до белизны волосами. Слега оплывшее лицо и водянистые глаза выдавали в нем большого любителя горячительных напитков. Я бы даже сказал, крепкого профессионала.

— Максим, — протянул он мне руку, — на аяуаску? Вы записывались?

— Александр, — ответил на рукопожатие я. — Нет, я дикарём. Увидел вашу рекламу в интернете, решил вот заглянуть.