От Сталинграда до Берлина. Воспоминания командующего - Василий Чуйков

Надо было не отходить за Дон, а организовать оборону на правом берегу, упершись в него обоими флангами. Мы мобилизовали все средства связи, для того чтобы довести это решение до войск. Не помню, какие средства связи выручили нас, но войска этот приказ получили, и отход к Дону принял более или менее организованный характер, и во время отхода за Дон потерь не было.

Переправа стоила нам больших усилий. С фронта наседали части 71-й пехотной дивизии противника. Не было почти никаких переправочных средств. Переправу прикрывал один из полков 214-й дивизии, которой командовал генерал Н.И. Бирюков. И он, и комиссар дивизии А.Ф. Соболь проявили большую организованность и личное мужество, руководя отходом дивизии. 214-я стрелковая дивизия и другие соединения армии, переправившись через Дон, тут же заняли оборону по его левому берегу.

В результате принятых мер к вечеру 27 июля образовавшийся прорыв был ликвидирован на всем фронте 64-й армии. Противник хотя и прорвал первую полосу обороны 64-й армии, но дальше развить наступление не смог. Он был остановлен на реках Чир и Дон.

Опасность прорыва противника из района Нижне-Чирской с ходу на Сталинград была ликвидирована. Противник также не смог прорваться с юга к переправам у Калача.

Три боевых дня — срок небольшой, но для меня, недавно прибывшего на фронт, этот малый срок оказался во всех отношениях очень важным.

Правофланговым войскам 64-й армии пришлось отступить. Первые неудачи, однако, не обескуражили нас. Я верил, что настанет время, и зазнавшимся гитлеровским генералам еще придется испить горькую чашу поражений, которые нанесет им Красная армия.

Успех противника во многом объяснялся тем, что он начал наступление, когда войска нашей армии еще не были собраны в полки и дивизии. Если бы мы имели хотя бы двое-трое суток для организации обороны, собрали бы полки, батальоны и дивизионы, закопались в землю, наладили огневое взаимодействие и связь, подтянули боеприпасы и организовали нормальное снабжение — противнику не удалось бы так легко прорвать оборону на фронте 64-й армии.

Наблюдая за тем, как гитлеровцы проводили артиллерийскую подготовку по участку 229-й стрелковой дивизии, я заметил слабые стороны в их тактике. Артиллерийские и минометные налеты велись разрозненно и не в глубину, а только по переднему краю. Широкого маневра огнем в ходе боя не отмечалось.

В годы учебы в Военной академии имени М.В. Фрунзе я изучал многие операции немцев на Западном фронте в Первую мировую войну. Мне были известны взгляды немецких генералов на роль артиллерии в войне будущего (например, идеи Бернгарди). Поэтому в первые дни боев на Дону я ожидал от артиллерии противника классического взаимодействия, четкой организации огневого вала, молниеносного маневра огнем и колесами. Но этого не было. Я встретился с далеко не новым методом медленного прогрызания последовательно одной траншеи за другой.

Будь у нас в это время более глубокое построение обороны (не пять, а все девять батальонов), да еще противотанковые резервы, можно было бы не только сдержать наступление, но и нанести больший урон противнику.

Немецкие танки не шли в атаку без пехоты и без поддержки авиации. На поле боя не заметно было доблести немецких танкистов, их смелости и быстроты действий, о которых писали зарубежные газеты.

Немецкая пехота была сильна своим автоматическим огнем, но быстрого движения на поле боя и решительной атаки я не видел. Наступая, немецкие пехотинцы не жалели патронов, но стреляли часто попусту.

27 июля, когда один полк 112-й дивизии перешел в контратаку на хутор Ново-Максимовский, пехота противника вообще не приняла боя и отступила. И только на другой день, 28 июля, когда подошли танковые части, она вступила в бой за позиции, которые накануне оставила без боя.

Передний край гитлеровцев, в особенности ночью, был прекрасно виден, он обозначался трассирующими пулями и ракетами всех цветов. Казалось, они либо боятся темноты, либо скучают без стрельбы.

Маневр войск противника хорошо прослеживался по автомобильным колоннам, двигавшимся по степи с зажженными фарами.

Наиболее четко работала в бою авиация противника. Связь и взаимодействие авиации с наземными войсками у противника были отработаны. Чувствовалось, что фашистским летчикам знакома тактика своих и наших наземных войск.

Как только под нашим артиллерийским или ружейно-пулеметным огнем залегала пехота, вскоре появлялась немецкая авиация. Пикирующие бомбардировщики, построив замкнутый круг, атаковывали наши боевые порядки и артиллерийские позиции.

Таковы были мои первые выводы о тактике противника. Наблюдать врага, изучать его сильные и слабые стороны, знать его повадки — значит драться с ним с открытыми глазами, ловить его промахи и не подставлять свои слабые места под опасный удар.

Начиная с 26 июля и до конца месяца боевые действия наших частей шли в основном на правом фланге армии — в районе Большая Осиновка, Ерицкий, Верхне-Чирская. На этом участке противник стремился прорваться через боевые порядки 229-й и 112-й дивизий на северо-восток и выйти в тыл 62-й армии, к переправам через Дон в районе Логовский и Калач.

Все это время я находился на наблюдательном пункте на высоте севернее разъезда Рычковский и имел непосредственную связь с командирами 229-й и 112-й дивизий и через штаб армии с остальными войсками.

Бои шли с переменным успехом. Несколько дней противник бросал в атаки части 51-го армейского корпуса, усиленного танками. В отдельные дни одновременно наступало до ста танков, а мы имели на этом участке только десять. Однако наши части, особенно 112-я дивизия, отразив натиск, сами переходили в контратаки.

Так продолжалось пять дней. Ранним утром 31 июля полки 229-й и 112-й дивизий при поддержке тех же десяти танков и авиации перешли в контратаку и отбросили противника за реку Чир. Вечером того же дня была перехвачена радиограмма. «Части 51-го армейского корпуса, переправившиеся через реку Чир у Суровикино, были разбиты», — доносил в свой штаб (группы «Б») какой-то гитлеровский офицер — подпись была обозначена буквой «икс».

64-я армия формировалась заново как резервная. Очень многие ее бойцы и командиры впервые участвовали в бою. В донских степях они приняли боевое крещение. Они познали тяжесть и горечь отступления, но они не дрогнули, первые неудачи не подорвали у них веру в свои силы. Они отступали, но отступали с боями, сдерживая натиск врага, о силе которого они порой не имели представления. Нельзя требовать невозможного. Превосходство противника было велико, остановить его наступление теми силами, которыми тогда располагала 64-я армия, было трудно. Но бойцы и командиры 64-й задержали наступление, сорвали намерение гитлеровского командования окружить и уничтожить наши силы на правом берегу Дона.

Я вспоминаю двух командиров 112-й стрелковой дивизии полковников И.П. Сологуба и И.Е. Ермолкина и многих героических бойцов этой дивизии. Это они выстояли до конца июля 1942 года против 51-го армейского корпуса и 24-й танковой дивизии немецко-фашистских войск на реке Чир, не позволив превосходящим силам противника выйти во фланг и тыл главным силам 62-й армии с юга, а затем героически сражались между Доном в Волгой и в самом Сталинграде от начала и до конца оборонительных боев.