Необыкновенные приключения «русских» в Израиле - Инна Карташевская

— Ты видал, какие они здесь экономные. Свет в подъезде даром не горит, на остановках даром не останавливаются. Молодцы, — восхитились и все остальные.

— А что ж вы хотите, мы же здесь все евреи, у нас головы работают, — вдруг скрипучим голосом и с заметным акцентом отозвался старик, сидящий сбоку от них и давно уже с интересом на них посматривающий. — А вы что только недавно приехали?

— Вчера приехали, — честно ответили они, и старик неизвестно почему очень обрадовавшись такому ответу, тут же принялся на иврите объяснять всему автобусу, кто они такие. Услышав это, остальные пассажиры тоже почему-то обрадовались и начали немедленно это обсуждать, время от времени прерываясь и задавая им вопросы типа «Ну, вэ эйх баарец? Охель тов?»

Через десять дней они уже по горло были сыты этими вопросами, так как не могли пройти по улице и двадцати метров без того, чтобы их не остановили какие-нибудь совершенно незнакомые израильтяне и не задали одни и те же три вопроса «Кама зман атем баарец? Эйх ба арец? Охель тов?»

Вначале, стараясь угодить останавливающим их приятным людям, они честно во всем отчитывались, да, мы в Израиле три, четыре, пять и так далее дней, в Израиле хорошо, еда хорошая. Потом это стало им надоедать, потом просто раздражать, особенно, если, выслушав их, те удовлетворенно кивали головой, а затем прибавляли «Вэ бе Русья эйн охель». Почувствовав себя даже в какой-то степени униженными этим заключением, они стали пытаться протестовать и заявляли, что бе Русья таки-да есть охель, если они не умерли там от голода, но их просто не слушали, а удалялись, продолжая сокрушаться, что бе русья эйн охель.

Но это было позже, а сейчас, когда они подошли к дому, то у входа в подъезд увидели, сидящего на низеньком заборчике, седого человека, рядом с которым стояла тачка с большим по советским понятиям холодильником. Они с ужасом вспомнили, что Марианна говорила, что вечером им какой-то Ави привезет холодильник и кинулись извиняться перед ним, за то что заставили его ждать.

— Ничего страшного, — доброжелательно улыбнулся им Ави, — так я посидел немножко, подышал воздухом. Давайте лучше показывайте, куда его заносить. У нас здесь без холодильника нельзя, климат такой, так что он вам на первое время пригодится. А когда вы получите деньги и купите новый, позвоните мне, и я его заберу и отвезу кому-нибудь новенькому.

Несмотря на то, что ему было, наверное лет под шестьдесят, он все еще был стройным крепким мужчиной и судя по молодцеватой выправке явно был бывшим военным. Ребята кинулись ему помогать и через несколько минут общими усилиями холодильник был установлен в кухне Юриной и Ритиной квартиры, так как тащить его на третий этаж к Белле и Саше не было никакого смысла.

— Смотрите, — сказал им Ави, когда включенный холодильник заработал. — Он, конечно, не новый, даже можно сказать, старый, но морозит как зверь. Единственный недостаток, что он старого образца, и его вам придется раз в неделю выключать и размораживать, чтобы лед растаял.

— Ну, конечно, — ответили ему, — мы это знаем. У нас там на Украине тоже были холодильники, и мы их каждую неделю размораживали.

— Как это? — удивился Ави, — зачем каждую неделю? У вас что, там были тоже такие старые холодильники?

— Почему старые? — обиделись они. — У нас были новые холодильники, самые большие, такие как этот, «Днепр» назывались. Но ведь любой холодильник нужно выключать, чтобы лед растаял.

— Нет, — покачал головой Ави, ей-богу глядя на них с жалостью. — Холодильники, которые продаются в Израиле, не делают лед. Они называются «ноу фрост», и их не надо размораживать. Конечно, их тоже выключают и моют несколько раз в год, перед пейсахом, например, но это не часто.

— Да, кажется, мы действительно попали в другой мир, — задумчиво сказал Саша, когда их благодетель ушел, а остальные только вздохнули.

То, что они теперь живут живут совсем в другой реальности, подтвердилось и назавтра, когда рано утром Марианна зашла за ними, и они отправились в банк открывать счет. До сих пор им никогда не приходилось бывать в банке, а уж иметь там счет, или выписывать чеки, такое они видели только в кино или читали в книгах. И счастье еще, что с ними была Марианна, потому что войдя в банк они сразу почувствовали себя младенцами в джунглях. Ну, во-первых, огромное количество окошечек с непонятными надписями, во-вторых, у стены стояли непонятного назначения аппараты. К ним то и дело подходили люди, вставляли в отверстия какие-то карточки, нажимали нужные клавиши и цифры, и аппараты, поднатужившись, выдавали им деньги или листы с напечатанными на них цифрами, которые эти люди изучали сами или подходили с ними к служащим банка. Чувствуя себя полными идиотами они послушно пошли туда, куда их повела Марианна, им что-то там заполнили, они подписали, потом с этой бумагой они пошли в другое место, отдали в кассу по десять шекелей, снова что-то подписали, потом они несколько раз еще что-то подписывали и, наконец, Марианна объявила им, что в банке они уже все сделали и теперь нужно идти в сохнут.

— А что мы сделали в банке? — все-таки решились спросить они.

— Ну как же, — удивилась Марианна. — Вы же открыли счет, заказали по две книжки чеков и каспомат.

— Какой еще каспомат?

— Ну, магнитную карточку, чтобы деньги снимать в каспомате, ну в таком аппарате, видите вон там в стене банка? Вставляете туда карточку, набираете свой код, вам его пришлют вместе с карточкой, набираете, сколько вам нужно денег, и он вам выдает. В общем, когда получите каспомат, я вам покажу.

Следующим по плану Марианны был сохнут, который на самом деле назывался не сохнут, а министерство абсорбции, но все для краткости говорили сохнут. Там их снова куда-то записывали, брали у них бумаги из банка, потом наконец отпустили, объяснив, что деньги на жизнь и на квартиру они получат на свой счет в банке через неделю, а пока им нужно пойти и записаться в ульпан, то есть на курсы изучения иврита.

Показав им куда идти, Марианна распрощалась с ними, а они поплелись в городской клуб записываться в ульпан. Там в фойе уже собралась толпа таких же свеженьких новоприбывших иммигрантов, как и они. Люди знакомились друг с другом, рассказывали о своих приключениях в дороге, хвастались высокими должностями на старой родине и размерами съемных квартир на новой, каждый пытался чем-то поразить народ. Наши ребята скромно присели в углу и молча слушали, так как им хвастать особенно было нечем. Но тут не выдержал Пашка. С полчаса он терпеливо ждал, когда же его родители, наконец, тоже найдут, чем удивить присутствующих, но они молчали. И тогда он понял, что должен сам что-нибудь срочно сказать для поддержки авторитета семьи.

— А у нас, — вдруг звонко сказал он, дождавшись мгновенной паузы в гуле голосов, — а у нас у мамы привидение лифчик украло.

Все оторопело замолчали, и Пашка понял, что ему удалось. Ему удалось сообщить что-то настолько интересное и важное, что привлекло всеобщее внимание и, чтобы усилить произведенный эффект, он добавил еще громче.

— А ведь лифчик-то был французский. Мама его купила в комиссионном за сумасшедшие деньги и положила вчера в шкаф. А сегодня хотела надеть, чтобы прийти сюда в новом лифчике, а его нет. Привидение украло, потому что больше некому.