Дневник директора школы - Александр Евгеньевич Попов

– Поинтересуйся, что значит пересечь границу другого государства. – Я и сам знаю, что это преступление.

– Молодец! У каждого человека тоже есть государственная граница – это его кожа. – Я так не думал.

– Ну, что будем делать, нарушитель государственной границы?

– Не нарушать.

– Даешь мне слово пограничника?

– Даю.

воскресенье

По Герцену, глупость – огромная социальная сила; дальше он говорит о равномерности ее распределения. Господи, когда это было? Равномерность переродилась в равнодушие. А вся эта сила целиком навалилась на образование. Образумь ее, Господи. Пусть этой силы всем понемногу достанется. Ее соло на нас невыносимо.

понедельник

Директором школы любой дурак сможет работать. А вот все остальные профессии в образовании – редкость. Людей стоит беречь. С утра вместо или вместе с дворником убираем снег. Потом с техничками моем туалеты. Весь день с вахтером охраняем покой детей, а если он уходит отдохнуть, то приходится это делать в одиночку. Если у официантки в столовой месячные, помогаю ей накрывать столы. Порой и учителя болеют, тогда бегу на уроки. Директором работать – большого ума не требуется, главное – беречь редких людей.

вторник

В школах учителей почти не осталось. Преподают в основном родители, убирают бабушки, дедушки за порядком следят.

Есть один в учительской, но на уроки я его не пускаю. Он типа выставочного материала. Гостям показываю, дети иногда заходят поглазеть. С утра мелом обмажу, чтобы не сбежал и не испортился, и иду дедушек по постам расставлять. Бабушки, те и так как заведенные трут и трут тряпками школьную тишину.

Мне поговорить не с кем. Если бы завуча подарили, я бы его замучил. Психолога не надо, тот бумагу с ксероксом просит, а не дашь – куксится. Завуч – звучит гордо и не гадит словечками, как родители семечками в коридорах.

Деды во дворе толковище устроили: «Возвращать тело Троцкого, или там пусть полежит?» Был бы физик, он бы им сказал, что другие тела могут обидеться. Но вчера, говорят, последний в зоопарке сдох от опытов.

Родной пед одних биологов на-гора выдает, а те червей для рыбаков в банках разводят, тем и кормятся. Мне бы дрессировщика из цирка, я бы тогда на ЕГЭ всем дрозда показал. Был там у них математик: на купол взобрался, так с голубями до сих пор и живет. Жена приходила, звала обратно, а он уже и чихает только по-птичьи.

Бабушки бунт устроили, мол, детей совсем не учим. А чего их учить, хорошему – не научишь, а плохое – вечером по телевизору покажут. Вспомнили старушки светлое прошлое, даже деды и те засмущались. Ну, был в далекие времена предмет «Основы безопасности жизнедеятельности». Завидовать-то зачем?

Есть, конечно, изъяны: родители стали буквы глотать. В школе букв не хватает, дети междометиями выражаются. А этому, который из учительской, хоть бы хны. А может он и не учитель, а только так, притворяется? Проверить не долго – а как обидится и уйдет?

В гороно сказали, что если ни одного не будет – школу закроют. Моя в районе последняя, надо держаться. Не хочу в казино работать, не катит там.

среда

Замещал урок в седьмом. Решил поговорить о людях, которые определили и определяют наш мир. Спросил, кто такой

Генрих Шлиман. Никто не знал. В сердцах сказал, мол, вашу учительницу истории нужно примерно наказать, чтобы каждый из вас взахлеб мог рассказывать о великом археологе, лингвисте, бизнесмене и человеке.

Прибежала на следующий день возмущенная, выпалила, что я не разбираюсь в истории. Шлимана нет в программе школы.

Если этот случай разобрать при других учителях, они поддержат коллегу, а не Шлимана. Очередное мое поражение и новый кусок безысходности.

Интересно, пацаны много знают о Сахарове и Королеве? Это чуточку примиряет с действительностью.

четверг

Дал рукопись дневника нескольким учителям. Равнодушие, кроме одной очень яркой учительницы. Она опытный, один из самых талантливых педагогов школы. Возмущена, негодует, считает, что я часть того безобразия в образовании, которое творилось и творится. Ее раздражает, что в дневнике изображаю себя слишком положительным, хотя ничем не отличаюсь от тех, кого описываю. Ей жалко тех людей, которые попали на перо.

Ну что тут скажешь? Спасибо за неравнодушие. Правды много, ее даже на единицу больше, чем людей. Эта единица и обнадеживает.

пятница

За границей свою ущербность как иностранца, понятное дело, ощущаю на каждом шагу. Но и в соборе православном я тот же иностранец. И в администрациях всех уровней – изгой.

Вообще, оказывается, кроме квартиры, где живу, и школы, я везде чужой. Вот такая у меня маленькая Родина. Всюду требуют паспорт, а раз так, значит, ты за границей.

Господи, как она у меня сузилась за прожитые годы, моя Родина, а ведь когда-то была одной шестой от мировой суши.

суббота

Недавно собирался в школе, которую я закончил, мой класс. Двоих уж нет. Один полный инвалид Чернобыля. Есть среди всех самостоятельный человек со своим бизнесом, остальные – вшивая интеллигенция. В образовании нас двое. Сидели в школьном музее. Пустил шапку по кругу, попросил бросить, кто сколько может. Пошутили, что на свою собираю школу. Нет, ребята, на нашу, что на окраине города. В прежние времена завод ее содержал, а нынче хозяева на нем из Москвы, им школа до фонаря. Высыпал из шапки директору в подол, она так растерялась, не знала, что со своим подолом дальше делать.

воскресенье

Последний лист, прибитый равнодушием ветра, оцарапанным лицом всё что-то спросить пытается. Возьмешь на руки, подержишь, отогреется, свернется в трубочку. А шепнуть сокровенное не могу, тепла в губах нет.

Вот и не стоит никого брать на руки, они после этого не летают.

понедельник

Встретились с другом детства, за одной партой сидели с 5-го по 7-й. Сейчас он хозяин таксопарка в Сочи. Зашли в ресторан, разговорились о том о сем. И вдруг он ни с того ни с сего заявляет: