Красная Орхидея - Линда Ла Плант

— Я в курсе! — огрызнулся он и двинулся к выходу.

Анна взяла со стола свой отчет и поспешила за Ленгтоном в комнату следственной бригады: в любую минуту могло начаться совещание.

Ленгтон шагал взад-вперед перед информационным стендом. То и дело он запускал в волосы пятерню, отчего они начинали топорщиться; он приспустил галстук, и на лице его читалось недовольство. Анне даже подумалось, что к ним со дня на день может наведаться начальница — сама госпожа коммандер: ее помощники наверняка исправно докладывают ей, как продвигается расследование убийства, вернее — как не продвигается.

— Мы топчемся на месте. Если кому-то есть что сказать — говорите сейчас или навеки храните молчание.

Похоже, никто не готов был похвастаться успехами. Никому не удалось откопать ни подозрительного хирурга, ни вообще какого-либо медика. От судмедэкспертов тоже больше ничего не поступало.

Ленгтон подтянул галстук:

— Надо вычислить этого возможного подозреваемого — темноволосого кавалера средних лет. Не важно, что так называемые друзья Луизы ничего о нем не знали, — кто-то мог видеть его или даже с ним сталкиваться; кто-то знает больше, чем мы успели разнюхать. Так что завтра начинайте все сначала и снова отрабатывайте ее связи. Мы знаем, что на квартире у Шерон она жила всего шесть месяцев, — копните дальше. Где она жила до этого, никто не разузнал?

Баролли поднял руку:

— У меня есть адрес гостиницы в Паддингтоне, где она снимала номер с завтраком, а также общежития в Брикстоне от отдела соцобеспечения. Также она жила в общежитии в Виктории, но оттуда мы вернулись с пустыми руками: говорят, она держалась обособленно.

— Отправляйтесь опять по тем же адресам и опрашивайте заново. Тебе слово! — ткнул Ленгтон пальцем в сторону Льюиса.

— Мы отыскали предыдущего ее работодателя: он собачий парикмахер. Луиза работала там некоторое время, до стоматологии. Та еще дыра! Работник она была никудышный, всегда опаздывала. Она продержалась там четыре недели. Хозяин нанял через биржу труда; там мы тоже побывали, чтобы отследить другое возможное место работы, но только зря мотались в такую даль.

Ленгтон кивнул и сунул руки в карманы. Заговорил устало и сердито:

— Итак, Луиза была в «Стрингфеллоу» — и не нашелся никто, кто бы встретил ее там или заметил, как она с кем-то уходит. Это было тринадцать дней назад. Тринадцать! Далее, три дня и три ночи она была где-то и с кем-то — и этот кто-то истязал ее и замучил до смерти. Этот кто-то выкачал ей кровь и разрезал тело пополам! И у нас даже намека нет на то, кто это сделал! Притом известно, что у нее была связь с мужчиной старше ее — с высоким темноволосым мужчиной средних лет. Теперь-то по фотографиям, которые Шерон Билкин продала газетчикам, кто-то должен ее узнать, черт подери! С точки зрения здравого смысла такая привлекательная девчонка, каковой была наша жертва, не могла просто так раствориться в воздухе!

Наконец Ленгтон сообщил команде о письмах, пришедших в газеты и уничтоженных двумя репортерами, которые не заметили ничего необычного в почтовых штемпелях или франкатуре на конвертах. Возможно, им в руки попал ключ, но они подержали его в руках и выбросили. Ленгтон закончил совещание в пресквернейшем настроении, и это его состояние передалось остальным детективам. У них был только один путь — вернуться к началу поиска с тем малым, что они уже нашли, в надежде раскрыть то, что упустили прежде.

Анна приехала домой уже в девять пятнадцать. Она надеялась, что ее завтрашний ужин с Диком Рейнольдсом не сорвется. Работу она начинала ранним утром, а потому к четырем пополудни вполне могла уйти из участка, чтобы успеть вымыть голову, спокойно принять ванну и вообще привести себя в порядок. Чемодан Луизы Пеннел она принесла из машины и положила на кресло. Она очень устала, поэтому наскоро приготовила себе тосты с сыром и кружку чая и все это перенесла в гостиную, чтобы поужинать перед телевизором. Она пощелкала каналы и остановилась на шоу, в котором команда истерических дамочек пыталась приготовить обед из трех блюд, стоивший не больше пяти фунтов. Покончив с ужином, Анна решила, что пора ложиться спать, и, взяв пульт, выключила телевизор.

Комната сразу погрузилась в полумрак. Когда Анна уже допивала чай, ее взгляд наткнулся на чемодан Луизы. Несмотря на изрядную усталость, она все же переложила чемодан на диван, включила бра и открыла его. Одежда, которую Тревис забрала из спальни Луизы, была аккуратно сложена, поскольку упаковывала вещи она сама. Предмет за предметом она вынула из чемодана содержимое, сложив все на пол. Затем еще раз обследовала чемодан на тот случай, если что-то упустила.

Обивка кое-где оторвалась, но под ней ничего не было спрятано. Тревис взглянула на ярлычок чемодана, где на стикере значился адрес Шерон… Присмотрелась к нему повнимательнее… Стикер был наклеен поверх другого, а потому Анна отрезала ярлычок, отнесла его в кухню и поставила чайник на огонь. Подержав ярлычок над паром, она смогла разъединить стикеры сначала в уголке, а потом совсем оторвала верхний. Под ним, со старомодными завитками, чернилами было выведено: «Миссис Ф. Пеннел, Сикрофт-хаус, Богнор-Регис».

Анна переписала это в блокнот и положила оба стикера в конверт, чтобы отвезти утром в участок.

Затем она принялась проверять каждый вытащенный из чемодана предмет. Эти вещи, не заинтересовавшие ни экспертов-криминалистов, ни Шерон, пахли странным старомодным парфюмом, в котором Анна узнала душок «Розы Тюдоров».

Там лежал детский вязаный свитер с зигзагообразным узором и катышками шерсти на рукавах. На бирочке Анна смогла различить смазанное имя: «Мари-Луиза П., Харвуд-хаус». Снова занесла информацию в книжку. Следующей была просторная фланелевая ночная сорочка, затем — воротничок и манжеты официантки, пара видавших виды лодочек с протертыми подметками.

Анна знала, что более дорогая одежда Луизы, вроде кашемировых свитеров, была взята в лабораторию на экспертизу. Хорошо еще, что Шерон, покочевряжившись немного, перебрала-таки Луизин скарб и забрала себе кое-какие вещички. Оставшиеся имели такой убогий вид, что даже в благотворительных магазинах от них отказались бы.

Из книг были три брошюрки, весьма потрепанные, с загнутыми уголками страниц, — такого обращения с книжками Анна терпеть не могла. Кроме того, имелись два любовных романа Барбары Картленд и маленький словарик в кожаном переплете — на форзаце его значилось: «Библиотека Харвуд-хауса» и адрес в Истбурне. Выпуск датировался 1964 годом, но поскольку Анна знала, что Луизе Пеннел было двадцать два, то решила, что девушка, скорее всего, взяла его в библиотеке. Последняя книга оказалась совсем зачитанной, с подчеркнутыми там и сям фразами. Это было малоформатное издание об этикете — от правил хорошего тона за обедом до сервировки стола, — выпущенное в далеком 1950 году.

Укладывая все это обратно в чемодан, Анна почувствовала вдруг, как ей жаль эту девушку, которой эти вещи когда-то принадлежали. Мишурные следы ее бытия мало что говорили о том, что за человек была Луиза. Может, она и стремилась к лучшей жизни, однако жуткие обстоятельства ее смерти были столь далеки от романтического мира Барбары Картленд.