Давай играть - Аника Мроуз Рисси

Когда Эрика с мамой переехали в новый дом, первым делом Эрика достала из сумки свой любимый ночник. Она вставила его в розетку возле кровати и включила. Лампочка засветилась знакомым тёплым светом. Новый дом сразу стал больше похож на дом.

Эрика на самом деле уже давно не спала с ночником. Она в основном использовала его для игры в театр теней, освещения для игры в «правду или действие» или для чтения после того, как мама объявляла отбой и выключала свет. Но везде, где бы они с мамой ни жили, ночник всегда был рядом. Включить его здесь было очень приятно и здорово – здесь, в новом (но довольно старом) доме, где они задержатся намного дольше. На этот раз они не снимали жильё. Мама купила этот дом по очень удачной цене, и они планировали остаться в нём навсегда.

Эрика достала из чемодана одежду и сложила её в комод. Потом положила на кровать Риббита, плюшевого кролика, которого ей подарили, когда она была ещё совсем маленькой. После этого вытащила из чемодана книги и разложила их по цветам. А потом ей надоело разбирать вещи, и она пошла гулять.

Позади старого дома обнаружилось поле с высокой травой и три скрюченные яблони. Она подбежала к первому дереву, подпрыгнула и схватилась за нижнюю ветку. Идеальное дерево для лазанья.

Эрика раскачалась на ветке, потом забралась ещё выше. Она схватила спелое яблоко и с хрустом вгрызлась в него. Она настолько сосредоточилась на терпком сладком фрукте и собственном чавканье, что заметила незнакомку, подошедшую к дереву, только когда та сказала:

– Привет!

Эрика чуть не свалилась с дерева, но вовремя успела удержать равновесие.

– Извини, – сказала незнакомка. – Я не хотела тебя напугать. Я Сэм. Живу здесь, – она показала на соседний дом.

– Здравствуйте.

Эрика, прищурившись, посмотрела на Сэм – та, похоже, была ровесницей её бабушки. У Сэм были короткие седые волосы и светло-коричневая кожа, которая шла морщинками возле глаз, когда та улыбалась.

– Я Эрика.

– Знаю, – ответила Сэм. – Твоя мама мне сказала. Я очень рада, что у меня после стольких лет снова появились соседи. Этот дом долго-долго пустовал.

– Правда?

Эрика даже не задумывалась о том, кто владел домом до них.

– О, да. Больше пятидесяти лет. Когда тут в последний раз кто-то жил, мне было столько же лет, сколько тебе сейчас, веришь? – сказала Сэм. – И Робби тоже.

Эрика спрыгнула с дерева и вытерла руки о штанины.

– А кто такой Робби? – спросила она.

– Не «такой», а «такая». Робби – моя подруга, которая жила в вашем доме. На самом деле её звали Роберта, но она ненавидела это имя. Она всегда называла себя Робби. Она выросла в вашем доме, а я – в своём.

– А потом она уехала? – спросила Эрика.

По лицу Сэм пробежала тень.

– Нет. Не совсем, – ответила она. – Она заболела. Внезапно. Буквально вчера ей было хорошо, а на следующий день она уже не смогла встать. Я приносила ей домашние задания, но ей так и не довелось их сделать.

– Она умерла? – спросила Эрика. – В моём доме?

Сэм кивнула.

– Нам было всего по двенадцать лет. Её родители заперли дом и уехали среди ночи. Они так горевали, что даже не попрощались ни с кем.

– Как жаль, – сказала Эрика. Сэм выглядела печальной – несмотря на то, что прошло уже столько лет.

– Мне казалось, что я вижу, как она машет мне из окна, хотя, конечно, это было просто моё воображение – и, может быть, игра света, – сказала соседка.

– Ох. – Эрике это совсем не понравилось. Одно дело – когда в твоём доме просто кто-то умер. А вот когда кто-то умер и остался в доме – это уже совсем другое. – А из какого окна она вам махала?

– Из этого, – Сэм показала пальцем. – Второй этаж. Рядом с маленьким окошком ванной.

Эрика посмотрела на ряд окон, и по спине пробежал неприятный холодок. Наверное, потому, что два окна из этого ряда были в её комнате.

– По-моему, меня мама зовёт, – сказала она. – Надо идти. Рада с вами познакомиться!

Девочка побежала к дому, даже не дождавшись ответа Сэм. Остановившись у чёрного хода, она оглянулась через плечо. Соседка уже ушла.

Эрика и мама отметили первый день в новом доме, поужинав вафлями и посмотрев кино, сидя на диване. Когда кино закончилось, Эрика почистила зубы, ушла в свою комнату и быстро заснула. Ей снились яблони и кресла-качалки, а ещё —

шкряб-шкряб-шкряб

по стене возле её кровати. Когда она проснулась, сон тут же исчез. А вот шорох – нет.

Она открыла глаза и увидела, что на улице ещё темно. По окнам стучали капли дождя. Она моргнула и снова услышала:

шкряб-шкряб-шкряб.

Всего в нескольких футах от неё. Прямо у подножия кровати.

«Под кроватью нет чудовищ, – сказала она себе. – В старых домах бывают странные звуки. Здесь точно ничего нет». Она крепче обняла плюшевого кролика. Шорох послышался снова.

Эрика затаила дыхание. Медленно, медленно, не выпуская из рук Риббита, она выглянула за край кровати. На неё уставились два жёлтых глаза.

Эрика вскрикнула и включила ночник. Её глаза успели привыкнуть к полумраку как раз вовремя, чтобы увидеть, как пушистая серая кошка взмахнула хвостом и исчезла из виду.

Она покачала головой, не веря глазам. Как кошка забралась к ней в комнату? Она даже подумала, что ей просто показалось. Может быть, её мозг ещё спит и видит сны?

– Кис-кис-кис, – тихо позвала она.

Кошка не вернулась.

Эрика посмотрела на открытую дверь спальни. Она задумалась – может быть, встать и поискать кошку? – но ей совсем не хотелось исследовать этот старый дом ночью. А если она даже и найдёт кошку, что с ней делать? Выгнать на улицу, под дождь? Разбудить маму и спросить, можно ли её оставить? Нет. Если кошка здесь, то подождёт до утра. По крайней мере, шорох стих.

Она устроилась под одеялом, оставив ночник включённым, и заставила себя снова уснуть.

Утром дождь уже не шёл, да и следов от ночного визита не осталось. При дневном свете кошка казалась куда менее жуткой, хотя и не менее таинственной. За завтраком Эрика рассказала о ней маме.

– Может быть, она пробралась внутрь, когда рабочие заносили ящики, – сказала мама. – Или какое-нибудь окно осталось открытым. Или где-нибудь есть щель.

– Тогда где она сейчас? – спросила Эрика.

Мама пожала плечами.

– Кошки могут влезать в самые крохотные щели. Словно заливают себя внутрь. Это просто потрясающе. Я иногда думаю, что на самом деле кошки – это жидкость.