Дело чести, или "Звезда Бенгалии" - Максим Афанасьев

— Но провести расследование и найти «Звезду Бенгалии» за сутки — задача почти невыполнимая, — заметил Дормидонтов.

— Не более невыполнимая, — возразил я, — чем за те же сутки сделать копию алмаза стоимостью в сто двадцать тысяч рублей.

Ипполит и Дормидонтов посмотрели на князя.

— И, главное, — продолжал я, — можно было бы понять ваши сомнения, если бы дело надо было отдавать в посторонние руки, если бы столь щепетильную проблему взялся решать человек, о котором никто из нас ничего бы не знал. Я же знаю Петра Михайловича больше года, он хорошо известен нашим офицерам, и, кроме того, я за него ручаюсь своей честью, а я ей дорожу не меньше, чем вы.

Князь Вышатов поднял голову.

— Хорошо, господин Важин. Мы будем продолжать осуществлять наш план, а вы попросите господина Кромова заняться этим делом. Только объясните ему, что расследование должно носить сугубо конфиденциальный характер, никаких официальных действий я не допущу.

— Не беспокойтесь, — ответил я, и, опасаясь, как бы князь не переменил своего решения, пулей вылетел из кабинета. Я прошёл через зал, где Дарья и Дуняша убирали посуду, спустился вниз по лестнице, накинул своё пальто, выбежал на улицу и оглянулся в поисках свободного извозчика.

В это время на площадь выкатился изящный открытый экипаж. Сначала я не обратил на него внимания, но, когда он проехал прямо передо мной, я узнал одного из пассажиров. В экипаже сидели мужчина и женщина, и мужчина был не кто иной, как Лядов. Он сидел и, как мне показалось, с покорным видом слушал свою спутницу.

— Эй! — крикнул я, поднимая вверх руку, но в этот день мне было не суждено докричаться до своего бывшего ординарца. Экипаж завернул за угол и скрылся из виду. Я остановил извозчика.

— Куда изволите, сударь? — спросил он. Я назвал адрес.

— И вот что милейший, — прибавил я, — Гони во всю прыть!

Я взлетел по лестнице на второй этаж нашего дома и вошёл в гостиную. Мой сосед по-прежнему сидел в кресле, вытянув ноги, и читал газету.

— Пётр Михайлович! — воскликнул я. — Случилось невообразимое! Срочно нужна ваша помощь!

Он посмотрел на меня поверх газеты и игриво сощурился:

— Что, произошла кража века?

— Представьте себе — да! На балу у князя Вышатова!

Кромов взглянул на меня со смесью удивления и недоверия.

— Вы шутите, друг мой?

— Да что вы! Я совершенно серьёзно! Прошу Вас срочно поехать со мной. У нас в буквальном смысле нет ни минуты. Я все расскажу вам по пути.

Кромов пару секунд смотрел на меня, видимо, размышляя, всерьёз я говорю или нет, потом отложил в сторону газету, молча прошёл в прихожую и снял с вешалки свой форменный мундир.

— Нет, — воскликнул я, — не одевайте фуражку и мундир. Дело неофициальное.

Пётр Михайлович снова посмотрел на меня, потом взял шляпу-котелок, тёмное пальто и последовал за мной.

Через пару минут мы уже ехали в экипаже, и я, стараясь не упустить ни малейшей детали, рассказывал ему о происшествии на балу. Он молча слушал меня, опершись подбородком о набалдашник трости, и лишь когда я сказал, что объектом обожания Бехтерева является княжна Мария Вышатова, Кромов удивленно поднял брови.

— Что вы сказали?

— Когда?

— Только что.

— Что объектом обожания Бехтерева является Мария Вышатова, дочь нашего князя.

— Ах, вот оно как, — задумчиво протянул Кромов, — интересно.

— Что интересно?

— Нет-нет, ничего, продолжайте, я вас внимательно слушаю.

Я закончил свой рассказ как раз в тот момент, когда экипаж подъехал к Набережному дворцу. Мы вышли, и я намеревался войти, однако Кромов остановил меня.

— Прошу вас, Важин, подождите пару минут. Вы прекрасно рассказали суть дела, и в целом картина мне ясна.

Но прежде, чем мы войдём, я хотел бы уточнить некоторые детали.

— Спрашивайте, я готов ответить на любой ваш вопрос.

— Во-первых, мне бы хотелось выяснить отношение князя к этому делу и моему участию в нём. Как я понял, вы чуть ли не силой навязали мои услуги, и князь принял их на своих условиях, то есть полной конфиденциальности?

— Да.

— И, как я понимаю, если бы не ваша настойчивость, то князь Вышатов не согласился бы на расследование?

— Да, это так. Но поймите, князь — человек, дорожащий своей честью и репутацией, и для него это нелёгкий шаг. Для меня, для многих из нас он весьма уважаемый человек, и я прошу вас приложить все свои силы, чтобы помочь ему в этом деле.

— Хорошо. А теперь скажите мне, как вы думаете, что для него важнее: раскрыть преступление или найти алмаз?

— А разве одно не подразумевает другого?

— Возможно, что нет. Например, если мы сейчас зайдём в дом и случайно найдём этот камень, ну, например, в коридоре перед кабинетом, поймите это чисто гипотетическое предположение, будет ли князь полностью доволен таким результатом?

— Ну, естественно! Найти этот алмаз — на данный момент это самое заветное его желание. Но я не совсем понимаю ваш вопрос…

— Я поясню. Потребовал бы он в этом случае продолжения дела, чтобы выяснить все детали случившегося и разоблачить вора?

Я задумался.

— Право не знаю. Наверное, он бы был так рад, что нашли его пропажу, что в первые минуты ни о чем другом бы и не думал, а вот потом.… Потом, возможно, он и не захотел бы, чтобы это дело разбиралось дальше. Но что значит разоблачить вора? Разве здесь надо кого-то разоблачать? Ведь Бехтерев украл алмаз совершенно в открытую. Или вы про его сообщника, которому он бросил алмаз в окно?

В ответ Кромов пожал плечами, опёрся обеими руками на трость и уставился на ряд домов на другой стороне площади.

— Помилуйте! — я дёрнул его за руку. — Вы долго собираетесь так стоять? У нас каждая минута на счету!!!

— Я прошу, успокойтесь, друг мой. В этом деле дождь не смоет следы на земле, преступник не скроется от нас, так как он сидит под замком, так что несколько минут, чтобы сделать кое-какие выводы, у нас имеются. Сейчас в этом деле есть два момента, которые мы должны выяснить, чтобы двигаться дальше.

— Какие?

— Первое. Что Бехтерев сказал князю Вышатову во время их разговора наедине, когда вы и вся остальная компания ждали в коридоре? Второе. Мы должны определиться, какова роль Григория Бехтерева в этом деле, то есть, какова его настоящая роль. Повторите, что вы слышали, стоя в коридоре?

— Из того, что говорил князь, я расслышал только фразу «не может быть», а Бехтерев говорил то ли о каких-то бумагах, то ли о письме, которое предложил тому прочитать. Но потом, в разговоре со мной, князь назвал это предложение гнусным шантажом и больше не дал никаких пояснений, сказав, что это затрагивает честь его семьи.