Сердце женщины - Рэчел Линдсей

Люси не ответила. Пока Синди верит в то, что она сейчас сказала, она по крайней мере не наделает глупостей.

– Давай спать. – Она зевнула. – Не забывай, я все еще инвалид.

– Бедняжка, ты и вправду не совсем здорова! Но я постараюсь больше не доставлять тебе хлопот.

Успокоенная, Синди ушла к себе в комнату. А Люси всерьез подумала, не вернуться ли ей завтра же в Лондон. Оставаться в Чартерсе и поощрять встречи Синди с Мюрреем было прямо противоположно тому, о чем просил ее Пол Харлоу. Но если она уедет, Синди, скорее всего, сбежит.

Она выключила свет. Пусть пребывание здесь потребует от нее огромных душевных сил, пусть со стороны это выглядит подло, единственное, что она может сделать, так это не позволить ситуации стать еще хуже.

Проснувшись, Люси увидела, что в окна щедро льется солнечный свет. При виде незнакомой обстановки она не сразу сообразила, где находится. Через мгновение память вернулась, а вместе с ней и проблемы. Но как часто бывает, при свете дня они уже не казались ей такими ужасными. И, отбросив мрачные мысли, она наслаждалась поданным в постель завтраком и возможностью принять горячую благоухающую ванну, вместо того чтобы сражаться с непредсказуемым, словно гейзер, душем. Как приятно воображать себя миллионершей, лениво размышляла Люси, заворачиваясь в пушистый банный халат.

Одевшись, Люси одна бродила по бесконечным галереям в попытках добраться до первого этажа. Наконец, когда надежда уже почти покинула ее, она вышла на главную лестницу и спустилась в музыкальную комнату, где они вчера вечером пили чай.

К своему облегчению, она обнаружила там Беатрис Харлоу. Пожилая леди сидела у камина и перебирала сложенные стопкой у ее ног каталоги с семенами.

– Доброе утро, дорогая, – поздоровалась она, глядя на Люси поверх очков. – Я думала, что вы пробудете в постели до обеда.

– Я не инвалид, – запротестовала Люси. – Я надеялась, что мы с Синди могли бы прогуляться.

– Она катается верхом. У моего племянника отличные конюшни. Вы катаетесь?

– Боюсь, что нет.

– А садоводство вас не интересует?

Люси снова отрицательно покачала головой:

– Мой сад умещается в ящике за окном.

– Какая жалость. Я считаю, что работа в саду – самое полезное занятие на свете. Мой племянник всегда поддразнивает меня, говоря, что растения – это мои дети. Сегодня слишком холодно, чтобы гулять по саду, но возможно, вы хотите осмотреть дом.

– С удовольствием, мисс Харлоу.

– Вы не должны меня так называть. В этом доме все зовут меня тетя Беатрис, и, если вы обратитесь ко мне по-другому, я могу забыть ответить вам.

Люси рассмеялась и вышла вслед за ней из комнаты.

Несколько следующих восхитительных часов Люси провела, осматривая дом. Завороженная, она разглядывала севрский фарфор, золотую посуду, мейсеновский столовый сервиз на пятьдесят персон, ручную роспись на потолках, камины в неоклассическом стиле, итальянский деревянный резной орнамент, сотни люстр и массу позолоченных часов. Когда Люси в сопровождении своего добровольного гида ступила на порог длинной картинной галереи, она слегка покачнулась и схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть.

Тетя Беатрис посмотрела на нее с тревогой:

– Кажется, я вас утомила. Как глупо с моей стороны! Оставим картины на потом.

– Через минуту со мной все будет в порядке.

– Нет, моя милая. У моего племянника лучшая в мире коллекция, и вы должны осмотреть ее на свежую голову.

Признав разумность довода, Люси позволила отвести себя обратно в музыкальную комнату и усадить в кресло с бокалом мадеры.

– Ненавижу долго быть на ногах, – призналась она. – Вот почему я никогда не любила бродить по музеям.

Тетя Беатрис изумленно уставилась на нее:

– Вы считаете Чартерс музеем?

Люси сделала маленький глоток вина и рассмеялась:

– Я никогда не видела музей, где можно сидеть в старинных креслах и пить аперитив из бокалов, которым две сотни лет. Наверное, поэтому все здесь и производит на меня такое впечатление. Так непривычно видеть столько прекрасных вещей в обыденной жизни. Я ожидала чего-то вроде ограничительных канатов и запрещающих табличек типа «Не трогать».

Теперь настал черед смеяться пожилой даме.

– Пол считает, что всем нужно пользоваться. Если бы не страховая компания, он вообще ничего бы не убирал под замок.

Люси сделала еще глоток вина и посмотрела на огонь сквозь хрусталь бокала. Только сейчас она начала осознавать, как сильно может гордиться человек своим домом. Понятно, что Пол Харлоу, которому его богатство мешало поверить в то, что кто-то может любить его бескорыстно, отдавал всю свою нежность этим неодушевленным предметам. Как же, должно быть, невыносимо было настоящим владельцам Чартерса продавать всю эту красоту. При этой мысли Люси почувствовала новый приступ неприязни по отношению к человеку, чье богатство позволяло одним лишь росчерком пера стать обладателем сокровищ, любовно собираемых не одним поколением.

– А что случилось с настоящими хозяевами Чартерса? – спросила она.

– Какими хозяевами? – переспросила тетя Беатрис, извлекая вышивку из лежащего у ножки кресла кружевного мешочка.

– С семьей, которая жила здесь до того, как мистер Харлоу купил этот дом.

– Мы и есть эта семья.

– Простите. Я не знала. – От неловкости Люси покраснела до корней волос.

Но тетя Беатрис, обрадовавшись, что ей представилась возможность поведать гостье семейную историю, похоже, даже не заметила ее смущения.

– Харлоу жили в Винтербуэне начиная с шестнадцатого века. В галерее вы найдете портрет первого Пола Харлоу кисти Гольбейна. Мой племянник – точная его копия.

Люси поняла, что ее первоначальное мнение, будто Чартерс был лишь драгоценной оправой для миллионов Харлоу, оказалось ошибочным.

– Странно, что столь древний род не имеет титула, – негромко сказала Синди.

– Во всем виноват мой прапрапрапрапрапрадедушка, – раздался веселый голос, и Синди танцующей походкой влетела в комнату. Она была одета в безупречно сидящую на ее точеной фигурке черную амазонку, белоснежный шарф и шляпку с вуалью. – Он поссорился с королем и отказался от герцогского титула. С тех пор его портрет висит в самом темном углу галереи. – Небрежно отбросив перчатки и хлыст, Синди плеснула себе щедрую порцию вина.

Тетя Беатрис неодобрительно вскинула бровь, и Люси догадалась, что, возможно, это была уже не первая рюмка за сегодня. Глаза Синди и вправду блестели ярче обычного, а ее безудержное веселье вряд ли было вызвано невинной прогулкой верхом. Может, у нее было свидание с Мюрреем? Люси с усилием отогнала прочь зародившиеся подозрения и сказала:

– В этом наряде ты выглядишь так, будто сошла с одного из ваших фамильных портретов.