Великий Ганди. Праведник власти - Александр Владимирский

Собравшиеся угрожали прибегнуть к оружию, и Ганди стоило немалого труда убедить их не делать этого. Ведь черный закон предусматривал, что любой полицейский мог вторгнуться в жилище индийца и удостовериться в законности его пребывания в Трансваале. Как для мусульман, так и для индусов это было неприемлемо по религиозным причинам, так как заставило бы их показывать «чужакам» своих женщин. Многие индийцы заявляли, что даже ценой своей жизни они без колебания пристрелят на месте любого полицейского чиновника, который посмеет переступить порог женской половины их дома. Поднявшись на трибуну, Ганди предложил принять резолюцию о неподчинении черному закону, если он будет принят. Он сказал, что индийцы сами в состоянии постоять за свои права. Смысл резолюции заключается в том, что каждый, кто клянется не подчиняться черному закону, должен решить для себя, хватит ли у него внутренних сил сдержать клятву, несмотря ни на какие гонения, потерю работы, тюремное заключение, избиения, пытки, голод и даже саму смерть. Борьба может продолжаться долго, возможно, десятилетия. Ганди попросил индийцев заглянуть в свои сердца и понять, справятся ли они с тем, что их может ожидать. А за неповиновение новому закону им грозили конфискация имущества, оскорбления, тюрьма, каторжные работы, наказание кнутом, голодная смерть.

Ганди убеждал присутствующих: «Но я смело и с полной уверенностью заявляю, что если даже небольшая часть людей сохранят верность своему слову, наша борьба может завершиться только одним — победой».

Участники митинга встретили выступление Ганди восторженными аплодисментами и единодушно проголосовали за предложенную им резолюцию. Люди поклялись не подчиняться черному закону.

На страницах «Индиан опиньон» Ганди начал обсуждение вопроса, какими методами должна вестись борьба с властью. Он настаивал, что нельзя действовать по принципу «око за око», который может лишь ослепить обе стороны. Ганди предложил развернуть движение, выражавшееся в неповиновении несправедливым законам. Оно сначала называлось «пассивное сопротивление». Но слово «пассивное» Ганди не нравилось. Ведь движение было хотя и мирное, но в высшей степени активное. Пассивность, по словам Ганди, — это оружие слабого против сильного. Участниками же движения могли стать только сильные духом, неравнодушные к судьбам соотечественников, полные решимости победить и, если нужно, умереть.

Ганди объявил конкурс на лучшее название движения, в котором победил его сын Маганлал, верный последователь и помощник отца. Он предложил назвать движение термином, образованным путем соединения двух слов из языка гуджарати: сат — «истина» и аграха — «твердость, упорство». И с тех пор термин «сатьяграха», который можно перевести как «упорство в истине», стал означать применяемый Ганди метод политической борьбы и получил известность во всем мире.

Дж. Неру утверждал: «Находясь под британским господством, индийский народ испытывал прежде всего страх — всепоглощающий, угнетающий, удушающий, страх перед армией, полицией, щупальцами секретных служб, страх перед властями предержащими, страх перед законами, созданными для подавления, перед тюрьмой, страх перед риелторами, ростовщиками, страх перед безработицей, вечно подкарауливающим голодом… Именно против этого вездесущего страха поднял свой мирный и решительный голос Ганди: „Не бойтесь!“»

Можно сказать, что Ганди сделал индийцев смелыми, внушил им уверенность, что британских колонизаторов можно победить, и в конце концов привел индийский народ к победе. В этом заключалась его великая историческая роль.

По определению Дж. Неру, сатьяграха была «действенным способом привести массы в движение, в согласие с особым духом индийского народа. Ганди извлек лучшее из нас и указал врагу на его ошибку. Благодаря ему мы избавились от подавлявшего нас страха, начали смотреть людям в лицо, чего раньше никогда не делали, говорить с ними искренно и открыто. Тяжелый груз свалился с нашего духа, обретенная свобода слова и действия наполнила нас доверием и силой… Это было психологическое преображение, как будто психоаналитик исследовал прошлое пациента, обнаружил причину его комплексов и, обнажив ее перед ним, избавил его от этого груза».

Сатьяграха проявлялась в двух формах: гражданского неповиновения и ненасильственного несотрудничества. Ганди всегда готов был уладить конфликт путем переговоров. Прежде чем призвать к сатьяграхе, он в сентябре 1906 года отправился в Лондон. Трансвааль был колонией английской короны, и британское правительство могло отклонить черный закон. В Англии Ганди встретился с министром колоний лордом Элджином и министром по делам Индии Морли.

Дадабхай Наороджи организовал выступление Ганди перед группой британских парламентариев, обеспокоенных возможными неблагоприятными последствиями черного закона для интересов Англии в Южной Африке. Ганди рассказал об опасной обстановке, сложившейся в Трансваале по вине местных властей. Казалось, что доводы Ганди убедили и самого лорда Элджина. На обратном пути в Южную Африку Ганди неожиданно получил от него телеграмму, в которой говорилось, что министр не санкционирует закон Трансвааля, направленный против выходцев из Азии. Но индийцам Южной Африки рано было радоваться. По приезде в Йоханнесбург Ганди выяснил, что, отправляя телеграмму, лорд Элджин в тот же день пригласил к себе верховного комиссара Трансвааля в Лондоне и разъяснил ему, что поскольку Трансвааль — самоуправляющаяся колония, то ее правительство вправе принять этот закон без королевского одобрения, поскольку он относится к внутренней компетенции Трансвааля. Потрясенный лицемерием и двуличием британского министра, Ганди охарактеризовал его политику как плутовскую. Вождь индийцев Южной Африки предупредил премьер-министра Трансвааля бурского генерала Луиса Боту, талантливого полководца Англо-бурской войны и бывшего главнокомандующего трансваальской армией, что в случае вступления в силу черного закона индийская община начнет кампанию гражданского неповиновения и ненасильственного несотрудничества — сатьяграху. Бота ответил, что бессилен что-либо изменить и что правительство Трансвааля проявит необходимую твердость. «Что ж, проявят твердость и индийцы», — заключил Ганди.

Правительство потребовало от индийцев Трансвааля зарегистрироваться до августа 1907 года под угрозой депортации. Власти разослали индийцам официальные повестки с требованием явиться в полицию для регистрации или покинуть Трансвааль. У входа в конторы сторонники Ганди выставили пикеты из добровольцев, чтобы отговорить от регистрации тех, кто пришел регистрироваться. Пикетчики получили приказ относиться к людям, которые все-таки зарегистрируются, максимально учтиво и ни в коем случае не применять к ним насилие.

В итоге зарегистрировались только 500 человек. 28 декабря 1907 года Ганди вызвали в суд. 11 января 1908 года он организовал перед зданием магистрата в Йоханнесбурге шествие протеста, участники которого отказались подчиниться требованию властей. Ганди предстал перед судом за организацию несанкционированной демонстрации. Но он и не думал оправдываться, а прямо заявил суду, что является руководителем кампании гражданского неповиновения индийцев несправедливому закону и поэтому готов без возражений принять самый строгий приговор. Хорошо знавший Ганди по тем процессам, где он выступал в качестве адвоката, судья Дж. Джордан сочувствовал ему. Оправдать Мохандаса Ганди он не мог, но вынес ему самый мягкий из возможных приговор: два месяца тюрьмы. Тут была также цель не разжигать еще больше недовольство индийской общины.