Знахарь - Марина Александрова

— Ой! Я даже не знаю! Правда, я не знаю, — Елена была растеряна. Она и не представляла себе жизни вне стен монастыря. Вместе с сестрой Анастасией она попала сюда много лет назад, и теперь ей сложно было решиться на уход отсюда.

— Думай, но побыстрее! — предупредила ее Диана.

«Я не могу бросить Анастасию!» — подумала Елена, но все же возможность увидеть мир за этими стенами манила.

Поздно ночью Елена вышла из монастыря и направилась к тому месту, где ранее встретилась с Филиппом. Два раза тихо аукнула, он отозвался. Она быстро склонилась над щелью в заборе и передала все, о чем они договорились.

— Да, это она. Вы встретились на свадьбе твоей сестры, — первым делом начала она и дальше рассказала обо всем, что произошло с Дианой.

— Завтра! Снадобье будет завтра.

— Хорошо, встречаемся в девять, ты передаешь мне зелье, а в полночь я открою ворота и она сможет убежать, а с сегодняшнего дня ворота охраняют солдаты, — тихо сказала Елена и ушла.

* * *

«Если любовь действительно есть, он найдет тебя, и тогда поступай так, как велит сердце!» — вспомнила слова деда Макария Диана и убедилась, что сердце ее трепещет при мыслях о Филиппе.

«Надо проследить за этой девкой! Чего доброго, натворит мне тут делов. Что это за Филипп? Ах, дочка, дочка, если бы знала, сколько мучений пришлось мне перенести, когда твой отец отобрал тебя у меня! А теперь ты будешь со мной и мы вместе распорядимся его богатством!»

О том, что Диана хочет бежать, Антония не думала. Сейчас ее полностью поглотили воспоминания о прошлом.

Она была юной Анной Шубиной, когда устроилась в дом к богатому Половцеву Василию. Через год он изнасиловал ее, а когда узнал, что она беременна, запер в доме и, дождавшись рождения дочери, выгнал, а маленькую Диану забрал себе, наняв кормилицу и няньку. Как к этому отнеслась жена Василия, Антония не знала. Когда она попыталась выкрасть Диану, ее поймали. Василий пожалел ее и вместо тюрьмы отправил в монастырь. Это оказалось гораздо хуже тюрьмы.

С тех пор она поклялась любыми путями отомстить Василию и вернуть себе дочь. Время шло, Анна, а после пострига сестра Антония стала самой лучшей монахиней и быстро заслужила себе славу добрыми делами и постоянной заботой о больных, нищих и бродягах. Через много лет она без труда, когда Половцевы умерли, вернулась в их господский дом, где обосновались сестры Василия, вошла в доверие к этой семье.

И сейчас, когда ее дочь оказалась рядом, Антония хотела рассказать ей обо всем, но вдвойне стала беспокоиться за нее и за себя. «Я никому ее не отдам! Она будет служить только Богу, на свете нет мужчины, который был бы достоин ее!» — решила Антония.

* * *

А в течение того месяца, пока Филипп искал Диану, в Ближнем происходило вот что.

Алексей, не смирившись с совместным проживанием с Дмитрием, переселился в хижину Филиппа, но работать продолжал с ним.

— Мы должны набраться опыта и только потом действовать самостоятельно, — говорил он Олегу, когда тот предложил отделиться от него.

— Я не хочу даже находиться рядом с ним! Слушать его страшные разговоры о мучениях больных, смотреть, с каким презрением он относится к ним! Алексей, ведь и к нам скоро начнут так же относиться, как к нему! Он просто сатана в обличье человека!

— Я тоже так думаю, но также знаю, что мы еще недостаточно сильны и разумны для самостоятельного лечения!

Олег поднялся и, пройдя по комнате, сказал:

— Ты поступай как хочешь, а я уезжаю! Я лучше буду учиться в городе, чем здесь, рядом с этим безумцем!

— Тогда я тоже! Это хорошая мысль, — сказал Алексей. Он и не подозревал, что Дмитрий наметил его своей следующей жертвой, но не последней…

Первой жертвой была Настя. Та самая Настя-Одуванчик, которую Филипп вылечил от простуды. Настя была больным ребенком с самого рождения, и потому любая самая маленькая простуда могла привести ее к смерти.

Дмитрий, будучи врачом от Бога, сразу заметил это, и решил воспользоваться выпавшей удачей, тем более, что приближался срок.

Трава белладонны, настоянная на аммиаке, быстро умертвила девочку, после чего он с помощью своих людей, отправил ее тело в Новгород, где находилась их главная лаборатория. В тот же день он поджег сарай Петровых и сказал матери, что видел, как в сарай вбежала девочка за своим котенком и, вероятно, погибла там.

Через две недели из Новгородского общества пришла весть, что Дмитрий восстановлен в своем сане.

Еще через какое-то время он занес заразу Павлу Полозу, дяде Филиппа. Вспомнив о старой обиде на Филиппа, он даже обрадовался, что следующей жертвой оказался родственник его врага.

«Я и не ожидал здесь таких быстрых результатов, — писал он Чернопятову. — Но условия, в которых живут эти люди, позволяют не затягивать с выбором очередной жертвы, и потому я решил остаться здесь еще на некоторое время. Надеюсь, мой труд будет оценен общиной».

Павел уже не мог ходить. Зараза распространилась до колена, нога раздулась до невероятных размеров.

— Надо резать, — сказал Дмитрий после очередного осмотра, зная, что Павел не согласится на это.

— Господи! — заплакала Глаша. — Где же наш Филипп? Уж он-то наверняка мог бы вылечить!

Дмитрий скрипнул зубами, но не показал вида, насколько ее слова уязвили его самолюбие.

— Его нет, и благодарите Бога, что есть вообще кто-то в этой глуши! — сказал он и, резко поднявшись, вышел из дому.

Олег и Алексей учились в Новгороде и жили у Ольги с Максимом. Глаша не хотела писать сыну о болезни отца, зная, как тот расстроится, тем более, что он не сможет помочь, а Ольга была беременна, и матери не хотелось расстраивать дочь.

Чернопятов написал, что им нужна нога человека, который заболел газовой гангреной, и Дмитрий решил быстрее уговорить Павла на операцию, которую собирался провести сам, но через несколько дней в Ближний приехал сам Чернопятов с коллегой.

— Вы представляете, ведь сам профессор приехал из Новгорода, чтобы прооперировать вас! Ведь и без ноги можно жить! Как вы этого не понимаете? Не сегодня, так завтра начнется общее заражение крови, она свернется, и вы умрете в страшных мучениях! — уверял Дмитрий Павла.

— Ладно, ладно! Черт с тобой, я согласен. Сил больше нет терпеть эту боль, — согласился Павел и наутро уже лежал на столе.

Дмитрий и Чернопятов сделали все так, как им было нужно. Проследив за мучениями Павла, они отрезали ему ногу, но не устранили болезни. Он еще два дня пожил, крича от боли, и умер на руках у жены.

— Теперь мы знаем, в течение какого времени человек способен выдержать послеоперационный период! Это надо записать и обязательно использовать в будущем! Нельзя допускать такие ошибки! Нельзя! — сказал профессор и захлопнул папку.

У них еще было мало опыта, и потому они были жадны до любого заболевания, наметившегося у человека, и тут же принимались за дело. В деревнях и селах они действовали грубо и грязно, но там их защищала буква закона, которой они прикрывали свои опыты, а в городе им приходилось действовать осторожно.