Пять баксов для доктора Брауна. Книга 4 - М. Р. Маллоу

— А? — спросил Дюк, все еще стоя на лестнице. — Распоряжение инспектора здоровья. И потом, ей-то мы отказать не можем?

Д.Э. Саммерс медленно приходил в себя.

— А, — он покивал. — Ну да, ну да…

* * *

— Так устроит? — спросил Дюк у доктора, когда она появилась на следующий день.

— Да, большое спасибо, — отозвалась та. — Хорошо, джентльмены. Предлагаю оставить теорию и перейти к практике.

— Да я, собственно, уже привит, — смутился М.Р.

На него внимательно посмотрели.

— Еще во Франции. Мне было двенадцать.

Доктор Бэнкс молчала.

— Если вы не верите, — сказал М.Р. Маллоу, — я могу предоставить доказательства.

— Да, — кивнула она. — Да, пожалуйста.

М.Р. улыбнулся, снял пиджак, закатал рукав рубашки и продемонстрировал два маленьких белых шрама на левом предплечье.

— А вы, мистер Саммерс?

Д.Э. не смотрел ни на компаньона, ни на доктора. Он сделался бледен.

— Я… — произнес он, и запнулся.

— Мистер Саммерс? — повторила доктор. — Что вы?

— Ничего.

— Так отвечайте.

— Я… — выдавил Д.Э. Саммерс, — я нет.

— Э-э-э, — вмешался М.Р. Маллоу, — у нас в офисе вам будет удобно, доктор Бэнкс? Сам он остался снаружи. Насколько он знал своего компаньона, на этот раз его вмешательства не требовалось, но все-таки следовало быть настороже: мало ли, что. Однако, постепенно ему стало казаться, что времени прошло многовато. “Это у меня от нервов”, — подумал М.Р., но все-таки вынул часы. Прошло двадцать минут. Потом пять. Потом еще три.

Наконец, доктор Бэнкс покинула станцию. М.Р. вошел в офис. Там пахло нашатырем и вился сигаретный дым.

— Ну? — мрачно спросил Джейк.

Он был зелен, у него тряслись руки, и он безуспешно пытался сделать вид, что все в порядке.

— Ничего, — сказал Дюк, и на всякий случай удрал.

Когда спустя некоторое время он пошел посмотреть, чем занят компаньон, он увидел, что простой фанерный щит с рекламой вакцинации — теперь вылитая обложка с журнала“ Черная кошка”. Сбоку нем красовался отпечаток кровавой ладони с потеками. Внизу расположилось огромное, аляповатое черно-сине-фиолетовое Всевидящее Око.

— Ик! — ужаснулся М.Р. Маллоу.

— Если бы некоторые из нас, — произнес с высоты своего роста Д.Э. Саммерс, — оторвались на минуту от французских журналов, то заметили бы в газетах эмблему Той Самой Международной Гигиенической Выставки в Дрездене, на которой она была.

Он подумал.

— Впрочем, ты прав. Подпись надо приделать.

И он приделал подпись черной краской.

— Понял вас, но причем здесь выставка? — запинался Маллоу. — Это же распоряжение городских властей.

Д.Э. Саммерс пожал плечами.

— Не говорите мне, что на выставке не было про вакцинацию, — изрек он. — А нам нужно придать вес идее. Вес, размах, масштаб! Кем были бы мы без Форда? А?

Он хлопнул компаньона по спине.

— Сэр, мы не можем оперировать только девой в белом халате! Публике нужны авторитеты!

Через неделю все окрестные детишки играли в Тайное Общество Одноглазого. Обществу противостояла банда Красной Руки. На стенах домов то и дело появлялись новые отпечатки рук, а на булыжной мостовой через каждые сто шагов встречались изображения глаза. Глаз и Рука, сделанные мелом, битым кирпичом, а кое-где даже и чернилами, преследовали граждан. Столбы, стены, тротуарная плитка и деревянный настил на железнодорожной станции — все было разрисовано.

Еще через несколько дней Маллоу заметил, как “Форд” доктора подъехал к станции, и, подумав, предпочел ретироваться.

— Я прошу вас это убрать, — сказала доктор без предисловий, решительным шагом подойдя к Д.Э. Саммерсу.

Д.Э. Саммерс спокойно курил, любуясь проплывающими облаками. Он повернулся в ее сторону.

— Что, не идут? — тоже коротко спросил он.

— Мистер Саммерс, вы что, не слышите меня?

— Вы мне не ответили. Так идут или не идут?

— Я совсем не настаивала ни на какой помощи, — тихо и яростно сказала доктор Бэнкс.

— И при всей вашей… при всех ваших качествах не считала вас человеком, способным на такой низкий поступок. Немедленно уберите эту мерзость и будем считать разговор оконченным.

— Ну, черт возьми, а вы не находите, что моя живопись придает этому царству снов хоть немного колорита? Чем я, в конце концов, хуже импрессионистов!

— Делайте, что хотите, только не вмешивайте в ваши авантюры окружающих. Мисс Дэрроу вы уже вмешали. Оставьте в покое меня.

— Не могу, дело серьезное.

— Именно. И я не позволю превращать его в цирк. Снимите плакат, вам говорят!

— Вот еще. Какой же настоящий художник упустит такой шанс начать карьеру!

— Прекратите. Снимите плакат.

— И не подумаю.

— Я сказала, снимите.

Д.Э. Саммерс начал вскипать.

— Я еще раз вам повторяю, несчастное дитя сухой науки! Посмотрите сюда.

Он в бешенстве тряхнул головой в сторону вывески.

— Перед вашим плакатом — художественное полотно кисти моего компаньона! Три на пять футов, фанера, масло! Оставим в стороне его художественные достоинства, хватит и того, что оно яркое. Понимаете? Рядом с нашей рекламой эти ваши буквы попросту никто не заметит!

— Я прошу вас это убрать!

— Слушайте, ну поставьте себя на место пациента! Хотя бы раз в жизни! Да кому вы нужны? Не будете же вы предлагать за вакцинацию денежное вознаграждение! Пока вы не испугаете их как следует, никому и в голову не придет даже сунуться в эту вашу богадельню!

— Прекратите валять дурака. Делайте, что вам сказано!

Саммерс оглядел ее с ног до головы, потом отвернулся, и, похоже, возвел очи небесам, как он это умеет. Потому что сразу же разразилась сцена, подобной которой, кажется, не видал Блинвилль со дня своего основания, когда французские иезуиты прибыли с миссией на землю индейцев потавотоми и гуронов.

— Не сметь! — голос доктора был подобен револьверному выстрелу. — Не сметь позволять себе этот тон, эти гримасы и это ваше кривлянье!

Улица мгновенно опустела. Представители Общества и члены банды, с воплями игравшие неподалеку, притихли и куда-то подевались. Несколько посетителей закусочной, приятно беседовавшие на террасе, исчезли внутри. Миссис Какери и миссис Хаксли, шедшие с почты, переглянулись, ускорили шаг и торопливо свернули в переулок, которым никогда не пользовались по причине его грязи. Даже вороны на проводах почтительно смолкли.