Золотая Валькирия - Айрис Джоансен

* Гудини, Гарри – знаменитый американский фокусник-иллюзионист, которого заковывали в цепи и помещали в запертый сундук, из которого он освобождался, буквально проходя сквозь стену. Его имя используется в английском языке для обозначения ловкого человека, способного преодолеть любую преграду, выйти из самого затруднительного положения.

"Какие у него красивые, не по мужски длинные ресницы! – лениво подумала Хани. – Удивительно, как это они не кажутся бесцветными: ведь они почти совсем рыжие – даже светлее волос".

Тем временем принц взмахнул этими своими поразительными ресницами и посмотрел на нее в упор.

– А теперь, – сказал он, устраиваясь за стойкой напротив нее, – давай поговорим.

– По-моему, мы только это и делаем! – мгновенно ощетинилась Хани и отпила глоток из своего бокала, стараясь успокоиться. – Мы говорим и говорим, но ни один из нас не слышит другого.

Принц Руби задумчиво взглянул на нее.

– Да нет… – протянул он. – Не совсем. Мне кажется, нам все же удалось сообщить друг другу кое-что важное – пусть и без помощи слов. Погоди!.. – остановил он попытавшуюся возразить Хани и торопливо добавил примирительным тоном:

– Я буду так занудливо искренен и обстоятелен, что ты удивишься.

Принц сделал из своего бокала деликатный глоток и опустил его на стойку.

– Для начала я хотел бы перечислить причины, которые вынудили тебя принять мое предложение. Во-первых, по сведениям Дэвиса, ты отчаянно нуждалась в деньгах… – Он поднял руку и торжественно загнул палец. – Во-вторых, быть телохранителем особы королевской крови – это отличная реклама. – Он загнул второй палец. – В-третьих… В-третьих, твой долг лояльного гражданина Соединенных Штатов состоит в том, чтобы всеми силами содействовать предотвращению возможных неприятных политических инцидентов. – Он загнул третий палец. – Мне продолжать, или этих трех причин достаточно? Если я тебя не убедил, то свободных пальцев у меня на руках еще много.

– Ты был достаточно убедителен, но старался напрасно: все это я уже слышала от Джоша Дэвиса, – ледяным тоном осадила его Хани. – А кроме того, мне почему-то кажется, что ты уже исчерпал запас аргументов.

– Ничего подобного! – перебил ее принц Руби. – Я только начал, и – прошу заметить – начал со второстепенных причин. Два самых главных довода я приберег напоследок…

С этими словами он осторожно накрыл ладонью руку Хани, лежащую на стойке.

– Я хотел, чтобы ты переехала сюда, потому что только так я мог избавиться от ощущения вины, которое преследует меня с тех пор, как я поговорил по телефону с Мануэлей. И наконец…

– Последнюю причину можно не называть, – сухо перебила Хани, но руки не убрала.

Принц нахмурился.

– Наверное, ты права. Возможно, я совершаю ошибку, говоря об этом так откровенно, но от своих слов отказываться не намерен. Еще раз повторяю – я хотел попробовать соблазнить тебя.

Хани тут же отдернула руку, а Ланс Руби взял со стойки стакан и сделал из него еще один глоток. Теперь он смотрел на Хани очень серьезно. По крайней мере, ей так казалось, хотя в этом отношении она уже столько раз ошибалась, что больше не доверяла самой себе.

– Пойми, я не хотел непременно сделать это с тобой! – выпалил он неожиданно. – То есть не так, как обычно… После твоей вчерашней отповеди я понял, что ты не принадлежишь к тем женщинам, которые относятся к близости легкомысленно. В мире осталось не так уж много честных, порядочных людей, и ты – редкое исключение из общего правила. Ты заслуживаешь лучшего, Хани Уинстон…

Его рука снова с силой стиснула ладонь Хани, а в голосе не осталось и следа обычной насмешливости.

– Ты нужна мне, – сказал Ланс с ошарашивающей прямотой. – И я сделаю все, что в моих силах, чтобы и я стал нужен тебе. Но я вовсе не собираюсь принуждать тебя к чему-либо… – Его губы чуть заметно дрогнули. – Сексуальный шантаж и насилие не в моем стиле, Хани. Я – не Бен Лакленд.

– Ты… знаешь?! – ахнула Хани.

– Досье Джоша Дэвиса было достаточно подробным, – пожал плечами принц Руби. – И я прекрасно понимаю, почему после этого прискорбного случая ты стараешься быть очень осторожной, хотя сравнение с Лаклендом не очень-то для меня лестно. – Он с отвращением поморщился. – По-моему, мои методы нельзя даже сравнивать с тем, как действует этот ублюдок!

Хани хотела было усомниться в этом, но промолчала: негодование, написанное на лице Ланса, странным образом делало его похожим на рассерженного подростка, который не вполне адекватно оценивает самого себя. И это ее почему-то умиляло.

– Моя репутация, конечно, не безупречна… – добавил принц и помрачнел еще больше, а Хани, услышав столь самокритичное заявление, едва не поперхнулась пивом. – Но зато я не бросаюсь на женщин и не тащу их в постель силком!

"Это ему и не нужно", – подумала Хани. Ей казалось, что его обаяния, его бьющей ключом мужественности за глаза хватит, чтобы любая женщина пошла с ним добровольно. "Почти любая", – поспешно поправилась она.

– Я готов дать тебе время освоиться и задать, так сказать, темп наших отношений, – добавил принц Руби. – Женщины, которые становятся моими против своей воли, не доставляют мне удовольствия.

"Интересно, часто ли он сталкивался с такими женщинами? И сталкивался ли вообще?" – спросила себя Хани. У нее не было никаких сомнений в том, что принц рассчитывает рано или поздно преодолеть ее сопротивление. И скорее рано, чем поздно.

– А что, если я так и не захочу стать твоей? – задумчиво произнесла она.

Мрачное лицо Ланса осветилось удивительно теплой улыбкой.

– Это обогатит меня совершенно новым переживанием, – заявил он. – У меня еще никогда не было знакомых женщин, с которыми я поддерживал бы чисто дружеские отношения. Ты хочешь стать моим другом, Хани Уинстон?

Его лицо неожиданно приобрело почти умоляющее выражение, в глазах промелькнула легкая тень печали, и Хани почувствовала в груди какую-то сосущую пустоту. Это было очень странное ощущение, и оно не имело никакого отношения к желанию, которое Ланс будил в ней помимо ее воли.

– Ну а если твое предложение все же окажется для меня неприемлемым? – через силу спросила она.

Ланс Руби покорно вздохнул, а в глазах его снова запрыгали лукавые чертики.

– Тогда, боюсь, мне придется снова использовать шантаж. Разумеется, для твоей же пользы.

– Разумеется, – усмехнулась Хани.

Почему-то ей вдруг стало весело. Ланс, конечно, вел себя совершенно невыносимо, но хотя за его мягкими манерами чувствовался неуступчивый, твердый, как сталь, характер, Хани поймала себя на том, что ее доверие к этому странному человеку с каждой минутой растет.

– То есть ты хочешь сказать, что мне лучше заранее уступить? – поинтересовалась она.