Время любить - Жюльетта Бенцони

– Ты лжешь!.. Не надейся, что я поверю тебе! Мой супруг христианин, рыцарь… Никогда он не отречется от веры, от своей страны, своего короля из-за какой-то неверной! А я просто глупа, что слушаю тебя, гнусный лжец!

Ей хотелось ударить искаженное ненавистью лицо гасконца, который с презрением и вызовом смотрел на нее…

– Я лгу?.. Вы осмеливаетесь говорить, что я лгу?.. – Уставившись на нее маленькими черными глазками, гасконец вытянул вверх руку и торжественно произнес: – Клянусь спасением моей бессмертной души, в настоящий час мессир Арно познает любовь и радость во дворце Гранады. Клянусь, что…

– Довольно! – прервал его громкий голос Эрменгарды. – Бог не любит, когда клятва приносит страдания людям! Однако скажи мне еще одну вещь: как же это получилось, что ты оказался здесь, ты, верный слуга? Почему же ты не остался рядом с хозяином и не разделил его радостей?

Внушительный силуэт вдовствующей графини, ее властная манера говорить охладили пыл темпераментного гасконца. Он опустил голову.

– Мессир Арно отправил меня к своей матери, так как знал, что она страдает. Я должен известить ее о его выздоровлении, сказать ей…

– Что ее сын, капитан короля, христианин, забыл свой долг и свою клятву ради прекрасных глаз какой-то гурии! Отличная новость для благородной дамы! Если де Монсальви такая, какой я себе ее представляю, этим-то и можно ее сразу убить!

– Мадам Изабелла умерла, – хмуро произнесла Катрин. – Ничто более не может ее огорчить! А миссия твоя выполнена, Фортюна!.. Ты можешь вернуться во Францию, а можешь поехать к своему хозяину…

Выражение жестокого любопытства появилось на худом лице гасконца.

– А вы-то, мадам Катрин, – спросил он со злорадством, – что вы теперь будете делать? Думаю, у вас не возникнет мысли идти и требовать супруга? Вам даже не добраться до него… Женщины-христианки там считаются рабынями и трудятся под кнутом, или же их отдают солдатам на потребу… если только их не подвергают страшным пыткам! Для вас, поверьте, лучшее – это хороший монастырь и…

Фраза прервалась ужасным хрипом: мощная рука Эрменгарды схватила его за горло.

– Я велела тебе замолчать! – взревела вдовствующая графиня. – А я никогда не повторяю два раза одно и то же.

Катрин обвела мутным взглядом любопытные лица, потом медленно направилась к двери, а черные складки ее платья мели солому, рассыпанную по плитам. Ян ван Эйк окликнул ее:

– Катрин! Куда же вы?

Она обернулась к нему и слабо улыбнулась.

– Мне необходимо побыть одной, друг мой… Оставьте меня!

Она хотела направиться в маленькую часовню святого Иакова. Перед ужином ей показали большую монастырскую церковь, но ей хотелось побыть в спокойном месте, оказаться наедине со своей болью и Богом. Часовня с низким склепом, где хоронили умиравших в дороге путников, показалась ей подходящим местом. Там было холодно, сыро, но Катрин лишилась телесных ощущений. Вдруг у нее возникло впечатление, что она умерла… Раз Арно изменил ей, ее сердцу более не оставалось надобности биться!.. Ради чужой женщины человек, которого она любила больше жизни, одним ударом разорвал нити, которые их связывали друг с другом. И Катрин почувствовала, что умерла ее частичка, главная, которая вела ее по жизни. Она одинока среди бесконечной пустыни. Руки ее были пусты, сердце пусто, жизнь уничтожена! Тяжело она опустилась на холодный камень, закрыла лицо дрожавшими руками.

– Почему? – прошептала она. – Почему?..

Долго она оставалась отрешенной от всего, что ее окружало, даже не молилась, не думала, не чувствовала холода. У нее не было слез. В черной и ледяной часовне она оказалась как в могиле и не желала больше из нее выходить. После того как Арно поклялся любить ее до последнего вздоха, он раскрыл объятия другой женщине…

Она была так убита горем, что едва почувствовала, как чьи-то руки заставили ее подняться, потом заботливо накинули ей на вздрагивавшие плечи плащ.

– Пойдемте, Катрин, – произнес голос Яна ван Эйка. – Не оставайтесь здесь! Вы подхватите простуду!

Она посмотрела на него бессмысленным взглядом.

– Ну и что?.. Ян, я уже мертва!.. Меня убили!

– Не говорите глупостей! Пойдемте!

Он заставил ее выйти из часовни, но она вырвалась из рук, которые ее поддерживали, и прислонилась спиной к стене. Порыв ветра взметнул ей волосы и привел ее в чувство.

– Оставьте меня, Ян, мне… мне трудно дышать!..

– Катрин, я догадываюсь, как вы мучаетесь, но запрещаю вам говорить, что вы мертвы, что ваша жизнь кончена! Все мужчины так просто не забывают свою любовь. Есть и такие, что умеют любить больше, чем вы думаете.

– Если Арно смог меня забыть, кто же сумеет остаться постоянным?

Не отвечая, художник развязал ворот кафтана, извлек сложенный пергамент с печатью и протянул его молодой женщине.

– Читайте! Я думаю, час пришел для исполнения моей миссии! Факел освещает вполне достаточно. Ну же, читайте!

Он вложил пергамент в заледеневшие пальцы молодой женщины. Письмо было запечатано черным воском, и на нем был отпечаток простого цветка лилии.

Она наклонилась, чтобы разобрать несколько слов, написанных в послании, на самом деле очень кратком.

«Тоска по тебе не дает мне ни отдыха, ни передышки! Вернись, моя нежная любовь, и я попрошу прощения!.. Филипп…»

Катрин подняла голову и встретилась со взглядом Яна. Низким голосом, с пылкой убедительностью он прошептал:

– Этот не забыл, Катрин… Вы оставили его, бросили, обманули и оскорбили! А он только и думает о вас! Если знать его безграничную гордость, можно понять цену этого письма, не так ли? Вернемся вместе со мной, Катрин! Дайте мне отвезти вас к нему. У него столько любви, что он заставит вас забыть все ваши боли и беды! Опять вы будете королевой… и более того! Поедем!

Он старался увлечь ее, но Катрин сопротивлялась. Мягко она покачала головой:

– Нет, Ян! Вы говорите, я буду королевой? Вы разве забыли герцогиню?

– Монсеньор любит только вас. Герцогиня, родив ему сына, выполнила свой долг. Он более у нее ничего не просит.

– Моя гордость попросит большего! Каковы бы ни были ошибки мессира Арно, я все еще ношу его имя и не могу тащить это имя, как пленник, ко двору врага. К тому же у меня есть сын. Я должна вырастить его в соответствии с его рангом. Он не увидит свою мать признанной любовницей герцога Филиппа.

– Вы еще сейчас находитесь в шоке. Отдохните хоть немного, Катрин. Утро вечера мудренее, и завтра вы лучше разберетесь в себе. У вас будут независимые земли: ваш сын будет могущественнее, чем вы об этом когда-либо мечтали… Слушайте меня! Верьте мне! Герцог любит вас больше, чем когда-либо!..

Молодая женщина зажала уши.

– Молчите, Ян! Я больше ничего не хочу слышать! Я вернусь… посплю немного, если смогу. Простите меня… Вы не можете понять.