Дивизия особого назначения. Пограничники бывшими не бывают! - Фарход Хабибов

– Лейтенант Гогнидзе, бывший командир взвода БТ-7[49]тридцатой танковой дивизии четырнадцатого мехкорпуса.

– Ты, лейтенант, командуешь левой частью головы колонны. По сигналу бросаетесь на конвоиров и делаете из них сациви, ну или чахохбили (это если немцы – петухи, чахохбили-то из птицы делают). Пока дойдем до сужения дороги, подготовь бойцов, распределите «своих» конвоиров, чтоб не бросились на одного всем скопом, а то остальные вас перестреляют. Понятно, Гогнидзе?

– Понятно, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?

– Давай, лейтенант, и чтоб ни одного конвоира до середины колонны с твоей стороны; а это, с первого по шестой конвоиры – слева от колонны. Ну все, иди.

Вдохновленный началом, я продолжил раздавать указявки:

– Так… второй танкист (очень похож на «гламурного подонка», Пашу «Дождинку» Долю, но в форме РККА), как фамилия?

– Лейтенант Ивашин, командир… – Ивашин чуть замялся, – бывший командир танка КВ-1[50], двадцать второй танковой дивизии четырнадцатого мехкорпуса.

– Хорошо, Ивашин, твоя задача такая же, как и у Гогнидзе, но твоя часть правая. И… Ивашин, у нас командиров и так мало, ты особо не лезь на рожон, твоя роль – командовать, понял?

– Все понял, товарищ старший лейтенант, разрешите исполнять?

– Давай, лейтенант. Надеюсь, мы вместе еще Берлин брать будем! И Гогнидзе, ну, этому джигиту с БТ-7 передай, чтоб на рожон не пер.

Так, кто у нас следующий? Ага! – летуны.

– А ваша фамилия как? – спрашиваю у первого летуна-блондина (летчики оба невысокие, но широковатые, чем-то похожие, только масти разной: один блондин с карими глазами, другой – шатен с зелеными).

– Лейтенант Кравцов, бывший командир СБ-2[51], в плен взят прямо на аэродроме диверсантами врага!.. Спал я… Мы перед этим весь день пожары тушили, все равно ни одной машины целой не осталось, все разбомбили… Ну и сморило…

– У тебя задача, Кравцов, та же, но, как ты уже понял, на тебе шесть конвоиров слева сзади – с седьмого по двенадцатого. Как понял?

– Все понятно, товарищ старший лейтенант, разрешите выполнять?

– Давай, готовь красноармейцев, и распределите конвоиров.

– Ну а тебя как звают? – спрашиваю у шатена зеленоглазого (именно «звают», а не «зовут», те из читателей, кому лавры Потебни и Виноградова[52]покоя не дают, успокойтесь, а меня в данный момент больше лавры Проппа или Кона привлекают).

– Летчик-истребитель, лейтенант Никифоров, сбит в воздушном бою (прикрывали бомбардировщиков) на И-16 вчера, 24 июня. Но три «Юнкерса» за два дня сбить успел, правда, второго – в тройке с комэском Бадягой и вторым ведомым – Лехой Званцевым.

– Молодец, еще полетаешь. А пока твои, значит, Никифоров, шесть гансов справа сзади. Все, иди, и не надо переть сильно на рожон (повторяюсь я). Понятно?

– Ясно, товарищ старший лейтенант!

– Давай, летеха, дуй.

– Ну, товарищи военфельдшер и воентехник второго ранга, нам достается унтер (унтер в одиночестве брел за колонной, что-то жуя). Он опасней, видно, волчара (нет, лучше сучара) тот еще, да и у него не карабин, а автомат, вмиг может человек двадцать переметить пулями. Военинженер, ты имитируешь поплошание здоровья, падаешь, военврач типа тебе помогает, потом подбегаю я, поравняемся с унтером, втроем нападаем на него, твоя обязанность, военврач, вцепиться в автомат и не дать ему выстрелить, а отнимешь его, то вообще дважды молодец. Кстати, как вас-то зовут, товарищи командиры?

– Военфельдшер Калиткин (а я думал – Чехов).

– Воентехник второго ранга Прибылов (совсем, блин, не СердюкоФФ, хотя он вроде уже представлялся).

– Все ясно, товарищи? Теперь пробегитесь по командирам (танкистам и летчикам), передайте, что сигнал для нападения: мой крик – «Бей гадов!». (Блин, сразу забыл сказать людям!)

– А можно я с вами? – спрашивает у меня раскосый, невысокий, но широкоплечий человек (киргиз? казах? якут? бурят? – с уверенностью сказать могу, что не японец).

– А ты кто, боец?

– Сержант железнодорожного батальона НКВД, Выкван Эттувьевич Кузнецов (о, как обстоятельно-солидно представился!). Диверсантов мы вчера в лесу ловили, а я их за своих принял… Они в форме НКВД были, и документы вроде в порядке. Ну, обступили они меня и скрутили… Вот…

– Якут?

– Нет, товарищ командир, я чукча.

– Ну, раз сержант НКВД, то давай со мной.

Минут через пять моя сводная команда из двух погранцов, чукчи – железнодорожного энкавэдэшника (что за служба такая?!), воентехника и фельдшера доложила о том, что командиры и бойцы готовы и все в курсе про сигнал.

Тем временем, неспешно перебирая ногами и успешно пыля, мы уже подошли к многократно упоминаемому сужению (надеюсь, это освобождение из плена – окончательное), и я говорю военинженеру:

– Ну, держись и извини, щас те будет плохо, – бумс – ударил его под дых (подляво по полной, конечно, а вдруг он сыграл бы плохо, наши-то станиславские не скажут «не верю», а тупо постреляют), тут унтер хрен даст второй дубль сделать. – А вот теперь валяйся на здоровье, а ты, товарищ доктор, на исходную.

Инженер упал, воздуха ему, конечно, не хватало; я его на выдохе поймал. Колонна пошла дальше, а к пострадавшему подбежал наш медик. Калиткин стал старательно изображать видимость оказания медпомощи, ну, и я пошел к ним, типа – «вставайте, товарищи», чукча активно изображает туповатого любопытного ВарвАра[53].

– Херр официр, тут человеку плохо, очень нихтгутно.

Унтер подошел и, передергивая затвор, вглядывается в лицо воентехника… Вот он уже на расстоянии вытянутой ноги от меня, кричу:

– Бе-е-е-е-е-ей ГАДОВ!

И, с первым слогом, двигаю сапогом унтеру по яйкам. Военврач (молодец!) обеими руками схватился за автомат, а тут и военинженер пытается, размахнувшись сапогом снизу, шандарахнуть белокурую бестию по телу (тоже мне – рязанский брус ли!). Выдираю (то есть пытаюсь) у обоих (и у немца, и у врача) автомат, Калиткин пасть открыл и тупо смотрит, инженер грамотно держит руки немца, а чукча резким движением ломает немцу шею. Какой умелец, однако! (Да в курсе я, что настоящие чукчи «однако» не употребляют! так это ж не он сказал, а я. А мне можно, я анекдотов с этим «однако» столько наслушался, что по-другому уже про чукчей говорить не в состоянии.) Остальные бойцы убивают голыми руками конвоиров. Блеа-а-ать! – раздается все-таки несколько выстрелов. Пора и когти рвать. Надсаживаясь, ору: