Великая война и деколонизация Российской империи - Джошуа Санборн

держав в центральной Польше, но провалилась. Россия планировала аналогичное наступление в центре, нацеленное прямо на Германию, но эти планы так и не воплотились в жизнь. И снова неумение армейских командиров координировать военные действия стало причиной неопределенности в стратегических целях, а солдатам оставалось только ждать, сражаться да создавать проблемы гражданским. Варшава, основной центр штабной и снабженческой деятельности, быстро сделалась неуправляемой, поскольку толпы раненых солдат и напуганных жителей обернулись непосильным бременем для городских служб.

Ощущение неминуемой опасности стало нарастать в ноябре, когда 29 октября (11 ноября) немцы начали более успешное вторжение в Северную Польшу, продвинувшись в глубь российской территории более чем на 75 километров – после того как их победы в приграничных стычках вынудили 2-ю русскую армию за неделю отступить до промышленного города Лодзь. Русские армии были до опасной степени ^доукомплектованы личным составом, во многих батальонах насчитывалось всего по 300 человек – треть обычного штатного состава. А теперь, когда близилась зима, войскам на Северо-Западном фронте недоставало 500 000 пар обуви, винтовки и артиллерийские снаряды тоже почти кончились[32]. На северном окончании новой линии фронта немцы оказались всего в 50 километрах от Варшавы. Складывалось ощущение, что русские войска оказались на грани катастрофы, однако у немцев опять возникли трудности с развитием успешного наступления. Грамотное отступление 2-й армии спасло Лодзь —город, полный припасов. Пока у немцев истощались запасы снаряжения и прочего, русские перебросили дополнительные силы из 1-й армии с севера и сформировали из них войсковые части. То, что казалось победой, обернулось едва ли не катастрофой для Германии: ее войскам пришлось отступать с кровопролитными боями, чтобы не оказаться в капкане. Еще раз две противоборствующие стороны обменялись неэффективными ударами, принесшими лишь потери. Русские потеряли в сражениях 100 000 человек, что нанесло серьезный урон не только штатному составу дивизий, но и поддерживающей их инфраструктуре. В Лодзи для раненых имелось всего 5000 госпитальных коек; 50 000 человек следовало отослать для лечения куда-нибудь еще [Stone 1999: 107]. В любом случае, надолго оставлять там нельзя было никого. Генерал Рузский, чувствуя уязвимость своего положения, в начале декабря решил и дальше отступать на позиции вдоль рек Бзура и Равка в глубь Польши, оставив город, который защищало столько солдат.

Немецкая 9-я армия под командованием генерала Августа фон Макензена несколько раз пыталась вытеснить войска Рузского с их позиций. В декабре все попытки провалились. 18 (31) января немцы в первый раз на всех фронтах войны применили новое оружие – ядовитый газ. Это произошло возле города Болимов на реке Равке, всего в 50 километрах к западу от Варшавы, куда должны были дойти газы. Атака провалилась – ветер изменил направление, и было слишком холодно для того, чтобы газ сработал как планировалось; однако контратака русских тоже закончилась провалом – за три для было потеряно 40 000 жизней [Stone 1999: 112].

В феврале солдаты не получили передышки. Оказавшись в безвыходном положении в центральной Польше, Людендорф решил с боями прорываться из Восточной Пруссии, с севера. Так началась «Зимнее сражение в Мазурии». И снова плохая координация русских стала причиной невыносимых страданий. Масштабное наступление, целью которого было уничтожить 10-ю русскую армию, началось 25 января (7 февраля), однако русское командование ошибочно приняло его за диверсию, обходной маневр, продвижение на восток к Ковно, а не на юг к Варшаве, – в общем, за что угодно, кроме того, чем оно являлось на самом деле. И все же русские солдаты бились достаточно умело, чтобы армия не сдала свои позиции, за исключением 20-го корпуса в центре линии фронта: корпус получил приказ оставаться на месте, чтобы поддержать контрнаступление, которое так и не случилось. Немцы загнали его в ловушку в Августовском лесу и взяли солдат в плен. По итогам сражения 110 000 человек попали в плен, еще 100 000 были ранены [Fuller 2006: 132]. Еще одна чистая победа Германии – однако, как справедливо указывает Н. Стоун, это был «тактический успех, наподобие многих других в течение Первой мировой войны, не имевший стратегических последствий» [Stone 1999 [1975]: 118]. Немцы не могли двигаться дальше, не ставя под угрозу собственные фланги, а непрекращающиеся бои в течение следующих двух недель показали, что даже новые позиции удерживать было невозможно. В начале марта немцы вернулись к своим рубежам.

Бои в Мазурии ввергли российскую элиту в порочный круг взаимных упреков, подогреваемых недовольством общества. Ошибки командования были настолько серьезными, что обвинения в предательстве штабных становились все громче. Вскоре был найден козел отпущения – полковник С. Н. Мясоедов, бывший начальник железнодорожного жандармского отделения на пограничной станции, подозреваемый в шпионаже и тесно связанный с военным министром генералом В. А. Сухомлиновым. Мясоедов попал в опалу после публичной стычки с видным членом Государственной думы А. И. Гучковым, однако во время войны восстановил свое положение и до ареста за измену успел стать переводчиком в 10-й армии. Несмотря на то что его обвиняли в мародерстве, а не в продаже секретов, 19 марта (1 апреля) 1915 года он был повешен. Новейшие исследования, посвященные тем неприглядным событиям, убедительно демонстрируют невиновность Мясоедова [Fuller 2006]. Но в то время, однако, его вина считалась доказанной.

Приближалась весна 1915 года. Германия и Россия оказались практически на тех же границах, с которых начинали войну. Германия проявила неспособность победить в войне, а Россия встала на путь саморазрушения. Война проходила в условиях крупных военных столкновений, но начинало казаться – передвижение войск не поможет ее закончить. Война изменила поведение и мировоззрение такой масштабной группы подданных империи, что фундамент «старого режима», ancient regime, пошел трещинами. «Первые ласточки» краха государственности и социального коллапса – двух основных стадий процесса деколонизации, о которых мы рассказывали во введении, – были видны уже в 1914 году. И одной из наиболее важных и сильнее всего затронутых происходящим групп подданных были солдаты Русской императорской армии.

Психологическое воздействие войны

Для солдат, участвующих в боях, первые дни сражений стали настоящим потрясением. Их рассказы и письма родным шокируют и удивляют; однако историки, изучающие строевых солдат XX столетия, скорее обратят внимание на то, насколько схожи их истории по всей Европе. Боевой опыт этих солдат заключал в себе привычную смесь страха, вины и возбуждения. Вот один из типичных примеров – рассказ ротного командира 1-й армии Ренненкампфа в 1914 году А. А. Успенского:

Вспоминаю мое личное впечатление и самочувствие в этот первый момент боевого крещения. Враг не виден, но огонь его ужасен: