Эверлесс. Узники времени и крови - Сара Холланд

– А теперь займись своим делом, – говорит она мне. Такого резкого тона я еще от нее не слышала. – И тогда ничего плохого не случится.

Прежде чем я успеваю узнать побольше, в кухню, лавируя между поварами, вбегает мальчик, который так боялся отнести поднос с едой леди Сиде, и резко останавливается перед нами.

– Хинтон Карстеирс, – строго говорит Лора. – Притормози.

– Только что прибыл гонец для лорда Герлинга. – Он не может отдышаться, лицо раскраснелось. – Скоро здесь будет свита Королевы! – Он чуть ли не визжит. – Королева едет!

Один из мальчиков роняет скалку, а девочка прижимает испачканную в муке руку к груди и ахает. Хотя я не испытываю к Королеве почти никаких чувств, по коже пробегает холодок при мысли, что я увижу женщину, которая привела Семперу к победе в войне и вот уже сотни лет находится у власти, женщину, которую, по слухам, благословила сама Колдунья. В голову лезут слова леди Сиды: «Говорю тебе, она ест их сердца, чтобы оставаться молодой».

Я дрожу.

– Да-да, мы знаем, что Королева едет, – бормочет Лора, с упреком глядя на взволнованную кухонную прислугу. Потом берет Хинтона за плечо. – Сколько времени осталось?

– Час, – говорит Хинтон, все еще тяжело дыша. – Может, меньше.

Кухня взрывается разговорами. Но Лора хмурится, отпускает Хинтона и поворачивается ко мне.

– Погреб, – говорит она. – Сейчас же.

– Но… – начинаю я.

– Выполняй, – резко продолжает она, и я рада, что у меня есть причина покинуть кухню: паника теперь витает в воздухе, и от этого мне становится не по себе.

Когда я спускаюсь в подвал, прохладный воздух ударяет в лицо, и это приносит облегчение после жаркой кухни, но темнота и близость подземных залов пугают меня. Или, может, это просто потому, что они заброшены, а я привыкла к толкотне слуг день и ночь. Я беру факел со стены и держу его высоко над головой, освещая путь.

Поворачиваю в погреб и прохожу мимо бочек с мочеными яблоками с едва уловимым кислым запахом. В углу замечаю нечто, чего здесь раньше не было, делаю шаг вперед, и слабый, мерцающий свет озаряет фигуру мужчины, свернувшегося на грязном полу, трясущегося в старом плаще. Несмотря на то что мои глаза еще не успели привыкнуть к темноте, я его узнаю́.

– Папа, – слово вырывается шепотом, а он с трудом поднимается на ноги и хватается за полку, чтобы не упасть. Я бросаюсь к нему и хватаю за талию, помогая держаться прямо. Он выглядит ужасно: бледный и худой, лицо в грязи, взгляд отсутствующий. Под его плащом можно нащупать ребра.

– Что ты здесь делаешь?

Он смеется, звук – мягкий рокот в его груди, а потом сразу же начинает кашлять.

– Мне нужно было повидать тебя.

– Тебя не должны видеть в Эверлессе, папа!

Какой же он худой!

– Это не остановило тебя, – говорит он. Несмотря на слабость, голос у него игривый. Я слабо улыбаюсь.

– Никто меня не узнает, я тогда была ребенком. Как ты мог?! Черт знает что может случиться, если кто-то из Герлингов тебя увидит! Ты сказал…

– Никто меня не увидит, – отрезает он, и в его словах я чувствую усталость после дороги. – Мне удалось убедить фермера, выращивающего пшеницу, позволить мне спрятаться в его телеге. Я тут недолго пробуду.

– Ты мог послать мне письмо, папа. Я бы сразу вернулась домой. – Когда я представляю, как он ковылял вдоль дороги весь день, превозмогая усталость, мне становится не по себе от чувства вины.

Папа улыбается, но в его взгляде какое-то чувство, которое я не могу распознать.

– Я не мог ждать гонца или довериться ему. – Он подносит руку к моему лицу. Его пальцы очень холодные. – Джулс, моя предприимчивая девочка, я снова говорю тебе: ты должна вернуться домой.

– Папа, все хорошо, – мой голос звучит неуверенно. Я уже строю планы, как вернуть его в деревню. Я могу нанять телегу с помощью кровавого железа в моем кошельке. Лора знала, кем был папа, так что она знает, как он рискует здесь. Я не могу просить ее о помощи, но, может, смогу заплатить Хинтону, чтобы он вывел его, или Тэму. – Еще пару недель, и нам не нужно будет переживать из-за ренты. Разве ты не понимаешь? Все будет хорошо. Никто меня не узна́ет.

Это самый худший момент, чтобы вспомнить, как Роан подмигнул мне, но я не могу совладать с собой, и в груди разливается тепло. Да я и не хочу этого делать.

– Нет, – голос папы низкий, настойчивый. – Это место опасно для тебя. – На какое-то мгновение я представляю, что мне снова семь и я держусь за его руку, когда он тащит меня прочь из Эверлесса; запах дыма все еще на наших одеждах. – Скоро приедет Королева.

– Нам нужны деньги. – Мною овладевает злость из-за его упрямства. Мне не семь лет, он не вправе указывать мне, что делать.

– Я найду деньги, – он берет мои руки. Его ладони холодные, а пальцы твердые, как камень. Свет факела подчеркивает тени на его лице и синяки под глазами. – Пожалуйста, покинь это место.

– Не могу, они заметят мое отсутствие. – Я не уверена, что это правда. Злость и чувство вины борются друг с другом. Отец защищал меня семнадцать лет – теперь я буду защищать его, как бы опасно это ни было. – Свита Королевы приедет в любую минуту, – говорю я. – Сельская местность будет кишеть стражниками и дворянами, желающими посмотреть на процессию. Ты должен уйти сейчас же, до их приезда.

– Как и ты, Джулс, – руками он сжимает мои плечи, сверлит меня настойчивым взглядом. – Ты не можешь подпустить Королеву близко к себе. Она узнает тебя. Это небезопасно.

– Королева? – ничего не понимаю. – Разве не Лиама ты имеешь в виду, папа?

Кажется, он меня не слышит.

– Она вор, и очень опасный. – Слова льются потоком, дыхание его тяжело; когда я поднимаю факел, то вижу, как горят его глаза, словно от лихорадки или чего-то хуже. – Я объясню по пути. Но нам нужно уходить…

– Папа, нет, – прерываю я его. – Если я не вернусь к обязанностям на кухне, наказание будет серьезным.

Он продолжает слабо тянуть меня за руку. Неужели отец сходит с ума?

– Жди здесь. Я найду кого-нибудь, кто проводит тебя домой. – Когда же замечаю, что он собирается спорить, добавляю: – Я вернусь домой завтра, после того как поговорю с Лорой.

Папа хмурится:

– Готова поклясться?

Я открываю рот, но почему-то обещание застревает в горле.

«Никогда не клянись, если ты действительно не имеешь это в виду, иначе такой клятвой ты отправишь Алхимика за своей душой».

Старая песенка-предупреждение, которую мы повторяли в детстве.

Я надеюсь, что это не так. Потому что правда заключается в том, что я не могу покинуть Эверлесс завтра. Папа одной ногой в могиле, и сейчас больше, чем когда-либо, ему нужно пополнить время. Но есть еще кое-что: в глубине души я хочу узнать, улыбнется ли Роан мне снова.