Ёлка желаний - Валентина Сегида

Из поезда мы выходили двадцать минут спустя. Я настояла, чтобы Миша умылся и почистил зубы и только потом одевался. Но ему не терпелось скорее покинуть поезд, он вышел из купе в коридор и повис на окне. Рот у ребенка не закрывался ни на минуту. Он говорил, что видел, и удивлялся всему, что было для него новым. Этакая смесь восторгов и фактов. Я же вдруг осознала, что приехала в Москву и хорошо бы не только умыться, но и накраситься.

– Мам, а почему идет дождь, а не снег?

– Тут теплее, чем у нас.

– А мы на метро поедем? – спросил Миша, когда мы шли с ним по перрону. Я тащила тяжелый чемодан, одно колесико которого было сломано. Через плечо свисала дамская сумочка, а шапка преступным образом все время съезжала на глаза.

– Нет. Нас встретит Стас.

– А кто такой Стас? – Миша шел рядом и нес в руках клетку Анфисы. Сама же крыса была где-то у него в нагрудном кармане. Странная дружба моего сына с грызуном уже давно не казалась мне чем-то необычным.

– Э-э-э…

Тут я осознала, что совершенно не в курсе, что за человек встречает нас. Нет, конечно, я знала, что его зовут Стас Матвеев и он работает в Роскосмосе, но на этом мои знания заканчивались. Мне как-то в голову не пришло поинтересоваться, что за человек взялся поработать Дедом Морозом для моего сына. И мне тут же стало стыдно.

– Мне к нему как обращаться? Дядя Стас? Или с отчеством?

– Я пока не поняла, но скора разберемся, – мы двигались в потоке людей, и я искренне верила, что все они идут к выходу. Но вместо улицы мы с Мишей уперлись в стеклянные двери метро.

Как много людей, это какой-то ужас.

– Миша стой. Мы пришли куда-то не туда.

Стас вчера написал в смс, что встретит нас, и попросил подойти к памятнику Ленину, а мне было стыдно признаться, что я ни разу не была в Москве и понятия не имею, где там памятник.

– Мама, смотри, дядя с желтыми волосами.

– Миша, подожди, мы заблудились.

Я достала телефон и увидела на нем три пропущенных вызова. Я не стала перезванивать Стасу, а построила в Яндексе маршрут к ближайшему памятнику и двинулась по нему. Так и нужно было сделать сразу, говорил червячок у меня внутри, а то как курица, из деревни приехала и в трех соснах заблудилась.

Мы вышли на улицу, и я увидела Ленина. Так, уже легче, теперь бы еще понять, кто из этой толпы людей – Стас?

– Ирина? Миша? Добро пожаловать в Москву.

Он появился откуда-то из-за спины. И первая мысль, когда я его увидела, – он актер? С такой яркой и слащавой внешностью только на экране мелькать. На кого же он похож? На Козловского? У него в руках был большой бежевый медведь с характерной заплаткой на лапе. Стас улыбался так широко, как только мог. Его зубы блестели в лучах утреннего солнца. Разве зубы могут так сверкать?

– Это тебе! – Стас протянул медведя Мише, а тот не знал, как его взять, чтобы не уронить клетку.

– Давай сюда, – я забрала у Миши клетку и отошла чуть в сторону.

– Спасибо. Он такой большой, – я видела, как расширились глаза моего ребенка. С одной стороны, он считал себя взрослым, а плюшевый медведь – это для маленьких. Но с другой – медведь очаровывал своей уютностью. Его хотелось обнять и положить рядом в кровати. Уверена, Миша сейчас подумал, можно ли ему с ним спать, не уронит ли это его авторитет в моих глазах. – А как я могу к вам обращаться? Мама не сказала мне ваше отчество.

– Зови меня просто Стас. И можно на ты. Договорились?

– Не стоило покупать такого дорогого медведя. Это лишнее, – у меня внутри тут же включился счетчик, сколько он мог стоить, особенно по Московским ценам.

– А медведь не для вас. Могу себе позволить.

От такой наглости я тут же вспыхнула, но сдержалась и ничего не сказала. Вот наглец.

– Стас, повернись боком и пойди ближе к мальчику, я вас сниму, – длинноногая девушка с микрофоном появилась так же неожиданно, как и Стас. Вслед за ней шел оператор, уставившись в большую черную камеру.

Я не поверила своим глазам. Это что за перфоманс? Чемодан невыносимо давил на руку, и я отпустила его на землю.

– Я не давала разрешения на съемку! – крикнула я. Но меня как будто никто не слышал. Длинноногая продолжала прыгать вокруг Миши, а Стас делал то, что она говорила. – Эй. Прекратите мучить ребенка.

– Всего несколько вопросов для программы. Мы снимаем, чтобы показать по телевизору детей, для которых придумана программа «Елка желаний». Чтобы люди вдохновлялись и участвовали, тогда у большего количества детей исполнятся новогодние желания, – девушка с микрофоном посмотрела в мою сторону с укором.

– Мама, все в порядке. Мне не сложно.

Миша отошел от первого шока и теперь жаждал поговорить. Этим и воспользовалась настырная девица, задавая Мише разные вопросы. А меня накрыл адский стыд, я чувствовала себя глупо. Миша рассказал, как живет и о чем мечтает, и мне его рассказ не очень понравился. Не о такой жизни я мечтала для сына.

– Машина там, – сказал Стас после того, как съемки закончились и девушка с оператором удалились. Он подхватил Мишу одной рукой, а медведя другой и зашагал прочь. А мне остался чемодан, клетка и ущемленное чувство собственного достоинства.

Миша был счастлив, как так быстро у них со Стасом сложился контакт? Или просто я не хочу замечать, как сильно мой сын нуждается в отце? На этой мысли мой позитив сдуло окончательно. Я не виновата в том, что Мишин родной отец – предатель. Я не виновата в том, что Миша заболел. Я не виновата в том, что мы остались только вдвоем.

Я смотрела на спину в кожаной куртке впереди, видела, как заливается смехом Миша, когда Стас перепрыгивает через лужу. В какой-то момент при прыжке он обнял Стаса за шею своими маленькими ручками и посмотрел на меня. И у меня на глаза навернулись слезы, флешбек из прошлого яркой картинкой озарил память.

– Мама догоняй, – слышу я голос сына. А перед глазами совершенно другая спина, некогда самая родная и любимая.

В тот же миг я прогнала из головы воспоминания и утерла рукавом куртки глаза. Хорошо, что не успела накрасить. К черту воспоминания.

Когда я подхожу к машине, медведь и Миша уже пристегнуты на заднем сидении, А Стас стоит у открытого багажника и ждет меня. В этот момент я его почти ненавижу. За то, что заставил вспомнить, и за то, что улыбается такой довольной улыбкой.

– Что-то не вижу радости на вашем лице? Что, не нравится столица?

– Зато на вашем лице сплошная радость.

– Так не вижу поводов для печали. Что не так?

– Все нормально, – говорю я, кидаю чемодан ему на ноги и сажусь в машину. – Могли бы и помочь.

– Так могли бы и попросить, я ж не знал, что в нашем веке чемоданы носят, а не везут за ручку.

Мне так и хотелось ему сказать: «Вы не джентльмен!» И гордо удалиться, но это было слишком даже для меня.