Экскалибур - Бернард Корнуэлл

Мы разошлись на шесть-семь шагов, Лиова прыгнул вперед — изящно и легко, словно танцуя, — и молниеносно обрушился на меня. Хьюэлбейн жестко парировал рубящий удар; Лиова, явно дрогнув, уклонился от мощного отбива. От моего внимания это не укрылось. Я, верно, оказался проворнее, чем он ожидал, или, может, Лиова сегодня двигался медленнее обычного, ведь даже небольшое количество выпитого эля замедляет движения. Есть на свете воины, что выходят на бой только под куражом, но те, что сражаются на трезвую голову, живут долее прочих.

Я все гадал про себя: что с ним не так? Ранить я противника не ранил — но чем-то явно встревожил. Я снова рубанул наотмашь, он отскочил назад — и я воспользовался очередной паузой, чтобы подумать. Так отчего же Лиова дрогнул? И тут я вспомнил, как слабо он парирует, и понял: он не решается выставлять свой клинок против моего, уж больно тот легкий. Если мне удастся ударить по Лиовиному мечу со всей силы, так я, пожалуй, его и переломлю. Я снова ринулся в атаку, но на сей раз не остановился, а продолжал наступать: я прорывался все ближе — и орал на противника, и проклинал его воздухом, огнем и морем. Я обзывал его бабой, я плевал на его могилу и на сучью могилу, где зарыта его мать, и за все это время противник мой не произнес ни слова, но лишь встречал мой клинок своим и сводил его в сторону — неизменно отступая назад, а светлые глаза пристально наблюдали за мной.

И тут Лиова поскользнулся. Он словно бы оступился на обрывке тростника — и подвернул правую ногу. Опрокинулся на спину, зашарил левой рукой по полу, пытаясь найти опору, а я свирепо взревел и высоко занес Хьюэлбейн.

А затем шагнул в сторону, даже не попытавшись довести до конца смертоносный удар.

Об этом трюке меня и предостерегал Борс: и я его ждал. Смотрелось великолепно, что и говорить: я чуть не позволил себя одурачить, я готов был поклясться, что поскользнулся противник по чистой случайности. Но Лиова был не только мечником, но еще и акробатом, и мнимая потеря равновесия обернулась молниеносным гибким движением, и меч его, описав круг, с размаху пришелся туда, где должны были быть мои ноги. По сей день слышу, как тонкое, легкое лезвие со свистом рассекает воздух в каких-то нескольких дюймах от усыпанного тростником пола. Предполагалось, что удар придется мне по лодыжкам и непременно меня искалечит — да только меня там уже не было.

Я отошел назад и теперь невозмутимо наблюдал за противником. Тот удрученно глядел на меня снизу вверх.

— Вставай, Лиова, — произнес я ровным голосом, давая ему понять, что моя недавняя ярость — не более чем притворство.

Думаю, тогда-то Лиова и понял, что я в самом деле опасен. Он сморгнул раз и другой: верно, использовал на меня все свои лучшие трюки, да только ни один не сработал, и уверенности у него резко поубавилось. Но мастерство осталось: Лиова стремительно прянул ко мне, пытаясь оттеснить меня назад блистательной последовательностью коротких режущих и внезапных круговых ударов и быстрых выпадов. Круговые удары я парировать не пытался, а прочие отводил, как мог, легким касанием меча, пытаясь сбить противника с ритма. Но наконец одна из атак увенчалась успехом: рубящий удар пришелся мне в левое предплечье. Кожаный доспех выдержал, но синяк остался отменный — целый месяц не сходил. Толпа так и охнула. Зрители наблюдали за битвой, затаив дыхание: всем не терпелось увидеть первую кровь. Лиова рывком потянул застрявший в коже меч на себя, пытаясь прорезать доспех насквозь, до кости, но я отдернул руку, сделал выпад Хьюэлбейном и заставил противника отступить.

Лиова ждал, что я продолжу атаковать, но теперь настала моя очередь опробовать трюк-другой. Я намеренно не двинулся ему навстречу, но вместо того опустил меч на несколько дюймов ниже, чем следовало, и тяжело задышал. Встряхнул головой, пытаясь отбросить пропитанные по?том пряди со лба. У огромного очага и впрямь было жарко. Лиова настороженно наблюдал за мной. Он видел, что я выдохся, видел, что меч дрогнул в моей руке, но тот, кто убил сорок восемь воинов, зря не рискует. Лиова обрушил на меня молниеносный рубящий удар, проверяя реакцию. Рубанул с коротким замахом — такой удар требует отбива, но не приходит в цель с сокрушающей силой под стать лезвию топора, что вгрызается в плоть. Парировал я с запозданием — нарочно, конечно! — более того, позволил острию Лиовиного клинка задеть мне плечо, в то время как Хьюэлбейн с лязгом пришелся в наиболее широкую часть меча, у основания гарды. Я крякнул, притворился, что замахиваюсь, Лиова легко и непринужденно уклонился в сторону — и я отвел клинок назад.

Я снова выждал. Лиова сделал выпад. Я резко отбил его меч, но на сей раз даже не попытался перейти к ответной атаке. Зрители смолкли: почуяли, что поединок близится к концу. Лиова снова прянул вперед, я снова парировал. Он предпочитал выпады — так можно заколоть противника, не подвергая опасности драгоценный клинок, но я знал: если я стану отбивать эти быстрые атаки слишком часто, он в конце концов прикончит меня добрым старым способом. Лиова повторил прием еще дважды, первый выпад я неуклюже остановил, от второго ушел, а затем принялся тереть глаза левым рукавом, словно их ел пот.

Тут-то Лиова и ударил наотмашь. В первый раз за весь поединок он пронзительно крикнул, размахнулся как следует высоко над головой — и меч пошел наискось, метя мне в шею. Я легко заблокировал, пошатнулся, но благополучно дал его клинку соскользнуть вниз по лезвию Хьюэлбейна, затем чуть опустил меч — и Лиова сделал ровно то, чего я от него ждал.

Он с силой замахнулся назад. Быстро, умело — но я уже успел оценить его скорость, и я уже вывел Хьюэлбейн вперед и вверх на встречном ударе, ничуть не менее стремительном. Я сжал рукоять обеими руками и всю свою мощь вложил в этот сокрушительный натиск снизу вверх, метя не в Лиову, но в его меч.

Мечи скрестились.

Только на сей раз звона не было. Был резкий треск.

Клинок Лиовы сломался. Верхние две трети отлетели в сторону, на посыпанный тростником пол; в руках у него остался лишь обрубок. В лице Лиовы отразился ужас. В первое мгновение он попробовал было атаковать меня обломком меча, но я быстро рубанул Хьюэлбейном раз, и другой, и оттеснил его назад. Лиова уже понял: я ничуть не устал. Понял, что обречен. И все-таки он попытался парировать Хьюэлбейн, но мой клинок играючи отбил жалкий металлический огрызок и резко пошел вперед.

Я приставил меч к его шее — там, где поблескивала серебряная гривна.

— О король! — крикнул я, по-прежнему глядя на Лиову — глаза в глаза. В чертоге повисла тишина. Все словно онемели: на глазах у саксов их первый воин проиграл поединок. — О король! — повторил я.

— Лорд Дерфель? — откликнулся Элла.

— Ты велел мне сразиться с защитником короля Кердика, но убивать его ты мне не приказывал. Я прошу у тебя его жизнь.

Элла помолчал.

— Его жизнь принадлежит тебе, Дерфель.

— Сдаешься? — спросил я Лиову. Ответил он не сразу. Его гордость все еще не могла смириться с поражением, но пока тот колебался, я перевел острие Хьюэлбейна от его глотки к правой щеке. — Ну? — подсказал я.