Судьба педераста или непридуманные истории из жизни… - Зяма Исламбеков

Гиви Автондилович доедал свой суп и слушал очередные бредни подполковника Лобова относительно будущей диссертации на тему, которую он никак не мог сформулировать. Народу в столовой было немного, но и свободные посадочные места быстро занимались преподавателями, у которых было не так много времени, отведенного на обед. Кормили неплохо, сытно и недорого. Выбора блюд практически никакого, но порции были большие и ежедневных повторов в меню не наблюдалось. С продуктами в городе, как впрочем, и в стране было не очень, если не сказать больше – очень не очень. Брежневские времена всем запомнились пустыми прилавками, сплошной говорильней и коммунистическими лозунгами. Но жить было весело, интересно.

– Ладно, Коля, подскажу я тебе одну тему по юриспруденции, которую ещё никто не брал, – профессору Харцекашвили так осточертел пустопорожний трёп Лобова, что он готов был в него чем-нибудь запустить, лишь бы тот заткнулся. Но Гиви Автондилович сдержался и, более того, решил посмеяться над Лобовым.

– Так, я готов, – Лобов наклонился поближе и внимал каждому слову профессора с таким трепетом и такой преданностью в глазах, что вначале могло показаться что-то трогательное, например, беседа адвоката с заключенным, или умирающего больного с доктором, или…

– Пиши, – Гиви Автондилович медленно-медленно произнес свою знаменитую фразу, вошедшею во всемирную историю глупости, – Роль звонка в процессе обучения.

– Роль звонка в процессе обучения, – повторил Лобов и посмотрел в окно, продолжая нашептывать чудесные слова.

– А в скобках добавишь «Правовые теоретико-методологические аспекты». Понял? – профессор говорил серьёзно, и лишь маленькие искорки сверкали в его хитрых и умных глазах, но этого Лобов заметить и понять просто не мог. – Первая специальность! – Гиви Автондилович поднял вверх указательный палец и многозначительно посмотрел на Лобова.

– Понял, с меня бутылка! – обрадовался Лобов.

– И не одна, – заметил не без ехидства профессор Харцекашвили.

На следующий день информация дошла по своим каналам до начальника училища. Теперь, когда Лобова кто-либо видел в окне или ещё где-то, то разговор переключался на его научную деятельность и перспективу учёного-правоведа. Стоит, однако, заметить, что ироничность, с которой профессор рассказывал сослуживцам о беседе с Лобовым в столовке, была воспринята не всеми однозначно. Находились доброжелатели, осуждавшие бескорыстную профессорскую помощь, были и откровенные завистники. Но большинство всё же правильно отреагировало на издёвку уважаемого профессора и именно они стали муссировать слухи о ближайшей защите диссертации. Причем назывались как минимум два ВУЗа, где планировалась публичная защита: МГУ и ЛГУ.

Генерал поступил мудро, отдав приказ о назначении подполковника Лобова Николая Михайловича начальником учебного отдела новосибирского училища КГБ СССР. Но вначале он созвонился с начальником ленинградского института повышения квалификации работников КГБ генералом Тыгой.

Тыга Василий Пантелеевич, 1917 г.р., украинец, и т. д., и т. п. был закадычным корешом генерала Дергачёва. Вместе учились, вместе воевали, вместе отдыхали. Друзья всегда помогали друг другу и теперь, когда терпеть у себя Лобова генерал не мог и не хотел, он решил разыграть сильную карту, памятуя о Васькиной шутке в санатории, когда тот его столкнул в море на глазах у всей семьи прямо в одежде… Тогда смеялись все, даже Дергачёв, а теперь он ехидно потирал ладони, предвкушая ответную реакцию друга после его знакомства с Лобовым.

Лобов переехал к новому месту службы и встретил там своего закадычного друга Макеева. Именно Макеев стал первым распространителем слухов о гениальности и научной перспективе подполковника Лобова.

Гриша лежал на диване, и было не понятно: он, вроде бы спал, а вроде бы и нет? В тёмно-коричневых глазах, не выражавших практически ничего, кроме накопившейся с годами усталости, не было ничего такого, что могло бы натолкнуть на рассуждения хотя бы о ходе мыслей. А мысли-то, поверьте, были…

Гриша лежал поперёк дивана и включенный телевизор нисколько ему не мешал. По ящику гоняли одну рекламу на НТВ, и лишь изредка проходил сюжет какой-нибудь передачи, но кричащая, агрессивная и бестолковая реклама мешала сосредоточиться, и создавалось впечатление, что весь телеэфир был адресован либо дебилам, либо домохозяйкам, которые никогда ранее и не подозревали, что в мире существует лишь одна марка стирального порошка, способная вывести без чьей-либо помощи, быстро и практически даром, любые пятна… Или что есть только одна зубная паста, удаляющая и налёт, и кариес, и отбеливающая, и освежающая и что-то там ещё, и что самое важное – по удивительно низкой цене, даже для безработных и пенсионеров.

А между тем Грише предстояло жениться. Его невеста Рива была существенно моложе, и надо было бы навести справки о характере и здоровье, о семье, о вредных привычках, о том, что всегда всплывает уже после помолвки, но, как говорится, тогда уже ничего, ровным счетом НИЧЕГО поправить нельзя.

Гриша был обречен на брак с Ривой, о которой он ещё и не догадывался, но которая проживала с ним в одном городе, и которая, как это часто бывает, даже и не предполагала о существовании завидного жениха без вредных привычек, ведущего размеренный образ жизни.

Утро у Григория, не считая выходных, начиналось с 7 часов утра. Ему не надо было реагировать на будильник или телефонный звонок, он просто ждал того самого момента, когда к нему в комнату зайдут, не зажигая свет обратятся по имени и… И через 5 мин. он в лифте, а спустя 30-40 сек. он уже на улице. Прогулка на свежем воздухе занимает обычно 30 – 40 мин., не более, и три километра минимум. Но ещё днём и обязательно вечером. Также, каждый день, каждую неделю, каждый месяц, каждый год – одно и тоже. Вообще, врачи рекомендуют как можно чаще гулять и по возможности желательно бы ещё бегать. Но горожанину не просто слепо и бездумно выполнять предписания врачей.

Был обычный воскресный вечер… Гриша лежал на диване, а в соседних комнатах домочадцы бурно обсуждали вопрос его женитьбы и то, что будет, если, извините, Рива «понесет»?! Сомнений в том, что рано или поздно, Рива станет матерью – ни у кого даже не возникало, т. к. против природы, как говориться, не попрешь! А вопросов было много. Например, как будет впоследствии исполнять свой супружеский долг Гриша и не случится ли так, что это отразится на его мужском достоинстве? Ведь у Гриши ещё ни разу в жизни ни с кем не было серьёзных отношений и к вопросам брака и семьи он был ещё не готов.

О Риве было известно совсем немного. Рассказывали, что она была ещё девственна и непорочна, что по характеру она, скорее холерик, и она, как ни странно, очень неравнодушна к особям мужского пола. Она была жгучей брюнеткой, а Гриша был, скорее блондином с светло-русыми волосами над ушами и затылком. Оба были кареглазыми и оба предпочитали домашний уют, тепло, но могли легко сорваться с насиженных мест и поменять место жительства. Например, Гриша с лёгкостью садился в машину и, оказавшись на даче, бегал по участку, ел яблоки, пил воду, опять ел яблоки, арбузы, груши, дыни, сливы и мясо. Мясо и рыбу он предпочитал творогу с кефиром, которые поглощал каждое утро с таким аппетитом и с такой скоростью, что оставалось лишь догадываться о других кулинарных предпочтениях?! Но это всё пустое, т. к. в мире было лишь две вещи, или точнее – два продукта, которые его организм не воспринимал: кофе и лимон.