Однажды в лифте - Анна Шнайдер

— Тебе. Просто я же тебя совсем не знаю. Принёс бы букет с конфетами — ты подумала бы, что я так на продолжение интима намекаю.

— Обязательно подумала бы.

— Ну вот. И я решил…

— … сходить в зоомагазин, — закончила она за него с иронией в голосе. — Что ж, удачно. Афоня вчера половину одного члена заглотил. — Мармышка слегка смутилась. Видимо, выражению «заглотил член». — Был доволен и счастлив. В общем… я пойду?

Андрей пропустил её вперёд, но и сам пошёл следом.

Спина девушки показалась ему напряжённой, и он уточнил:

— Не волнуйся, я скоро тебя покину, мне к матери с сестрой надо ехать.

— Я тоже к родственникам еду. К маме и бабушке.

— А тебе куда?

— В Ермаково.

— Ого. — Андрею захотелось подпрыгнуть от радости. — И мне туда же…

***

Анна

Господи, если ты существуешь и слышишь меня, ответь на вопрос…

ТЫ ЧТО, ИЗДЕВАЕШЬСЯ?!

Ну почему этот Дятел возникает повсюду, куда бы я ни пошла! Странно, что утром его не было на поле вместе с Павлом! Практически тройничок бы получился.

Вот и сейчас — стоило мне собрать подарки для мамы и бабушки и выйти из квартиры, как я вновь столкнулась с Дятлом. Господи, почему других соседей я не вижу месяцами, некоторых даже годами, а этого встречаю каждый день?!

«Это судьба», — съехидничал внутренний голос. Ну да, конечно. Судьба, ага. Скорее — плохая примета, как баба с пустыми вёдрами.

Между тем моя плохая примета вещала:

— А ты как туда поедешь? На такси или на метро?

— Наши люди в булочную на такси не ездят, — пробурчала я. — На метро.

— И я на метро.

Это он… на что намекает?

— В метро я трахаться не буду.

— Да ладно тебе, — усмехнулся Дятел, открывая передо мной подъездную дверь и выходя на улицу следом. — Не сердись, я же извинился.

Ага. Подарив мне бычий член.

Три.

— Давай вместе поедем?

Боже, ты точно издеваешься.

— А если я скажу «нет»?..

Дятел горестно вздохнул — прям как Альфонс, когда у него этот самый член отнимаешь — и тихо сказал:

— Ну пожалуйста. Я очень хочу с тобой помириться.

Ладно. Я вспомнила, как классно было играть с пуллером вместе с Павлом, Афоней и Беллой, и смилостивилась.

В конце концов, метро — это не лифт. Даже если в нём застрять, в вагоне мы по крайней мере будем не одни.

— Хорошо, поедем вместе.

Он опять улыбнулся, а я растаяла ещё больше.

Дятел. Но красивый, зараза.

Андрей

До метро надо было идти минут десять, и Андрей решил воспользоваться случаем, чтобы ещё хоть немного лучше узнать мармышку.

— А зачем ты оставляешь своего пса в наморднике?

Ему действительно было интересно.

— Чтобы ничего не грыз и не жрал, — ответила соседка. — Он давно отучен это делать, но всё равно бывают заскоки. Как-то раз я пришла, и оказалось, что Альфонс за весь день от нечего делать лапами разодрал пакет с кормом. Восемнадцать килограмм, между прочим! И вот это всё было на полу.

— Ему плохо не было?

— Нет. Плохо было мне, пока я это всё убирала после рабочего дня. А Альфонсу было замечательно. Съесть-то он ничего из-за намордника не смог.

— А-а-а…

— Да, я как раз тогда думала — может, перестать надевать ему намордник? А после этого случая решила — нет уж. От греха подальше. Мало ли, что он захочет слопать. Ему вон в детстве поролон жевать нравилось. — Мармышка вдруг смущённо замолчала, а потом пробормотала: — Что-то я разговорилась…

Андрей улыбнулся.

— Да ладно тебе, не замыкайся, я только рад. Значит, твой пёс на самом деле Альфонс, а не Афоня?

— Афоня — это краткое, ласкательное. Ещё Фоня. А если налопается чего-нибудь недозволенного и пукать начнёт — то вообще Фуня.

Давно он так не смеялся…

***

Анна

Оказывается, с Дятлом можно разговаривать по-человечески. Кто бы мог подумать.

Он вполне мирно и с большим любопытством расспрашивал меня про Альфонса — сначала про намордник, потом про то, как я его нашла, и уже после этой истории вдруг спросил:

— Как тебя всё-таки зовут?

Я фыркнула.

— Ты же сам сказал. Мармышка.

— Не обижайся. — Дятел явно решил подлизываться и дальше. — Я не со зла, честно. Это просто… милое прозвище…

— Ну да. А Дятел — это тоже милое прозвище?

— Э-э… — Судя по лицу, ему не нравилось, но признаваться в этом было нельзя. — Да, вполне.

— Дятел-перфоратор?

— Ну да…

— Трахатель-стахановец?

Сосед споткнулся на ровном месте, но сумел удержаться на ногах и, покосившись на меня, пробормотал:

— Это уже так себе.

— А по мне, мармышка — так себе, — отрезала я. — Не называй меня… этим.

— Тогда скажи, как тебя зовут.

Вот дура, сама себя в ловушку загнала.

— Аня.

Дятел улыбнулся очень довольной, счастливой улыбкой. Примерно такой же улыбкой улыбался мой дядя, мамин брат, когда его жена готовила ему домашние пельмени.

— А меня Андрей.

Андрей, значит…

— Дятлов?

— Нет, — и даже улыбка не померкла! — Нестеров. А ты?

— Кудрявцева.

Сосед посмотрел на мои кудри, выбивающиеся из-под шапки, и кивнул.

— Тебе подходит.

Я не стала уточнять, что стала Кудрявцевой вновь совсем недавно, после развода, вернув себе прежнюю фамилию. А до этого была Мышак.

Иначе он так хохотать будет, что точно грохнется и пропашет носом асфальт.

Андрей

Значит, Аня Кудрявцева. Прогресс!

Андрей никогда не думал, что будет так радоваться, узнав имя девушки, но с Аней, чувствуется, его ждёт ещё множество интересных открытий.

Нестерпимо хотелось спросить, куда делся этот её то ли парень, то ли муж, но Андрей понимал — рано. Этот вопрос точно превратит прогресс обратно в регресс.

Поэтому он решил пока спрашивать только безопасное — про маму и бабушку, про братьев и сестёр, в том числе про того, который в детстве создавал инсталляции (теперь Андрей уже знал, что это такое) из продуктов собственной жизнедеятельности, ну и про работу. И никаких вопросов про мужиков. Даже с отсутствующим папой пока подождём. В конце концов, мармышка…то есть, Аня ведь не спрашивала про его отца, когда он сказал, что едет к маме с сестрой.