Инфернальная музыка - Алан Дин Фостер

Потом друзья лежали на гладких гранитных плитах и сохли под солнцем, а над костерком шипел и потрескивал улов.

Джон-Том загорал в чем мать родила и глядел в синее небо, обрезанное стенами миниатюрного каньона.

– Знаешь, а ведь я уже позабыл, как это здорово – просто взять да и уйти из дома. Повидать другие края, понюхать другие запахи.

– Ага. – У Маджа даже усы блаженно обвисли. – И никто не пилит: ты такой, ты разэтакий…

Джон-Том повернул голову, взглянул на друга.

– Вообще-то, Талея меня не пилит.

Выдр не то фыркнул, не то взвизгнул.

– Чувак, ты кому мозги пудришь? Старине Маджу! Бабы, чтоб ты знал, подвержены метаморфозам, это закон природы. Супружество влияет на ихнюю телесную химию. Тока у них все задом наперед. Начинают, как бабочки, потом залезают в кокон, а из него вылупляются гусеницами – сплошная предсказуемость и щетина.

– К Талее это не относится. – Чаропевец уставился в небо. – И хотя я не бог весть какой спец по семейной жизни, выдр, все же скажу, что с Виджи тебе очень повезло. Если бы не она, ты бы уже давно околел под забором.

– Тута я, шеф, спорить не буду. – Мадж тихонько присвистнул. – Виджи – супружница че надо. Тока ты забыл, че выдры все делают вдвое быстрее и тратят вдвое больше энергии. Это и семейных склок касается.

– Скажи спасибо, что сейчас рядом с тобой нет близнецов.

Отклика не последовало. Джон-Том повторил ценную, по его мнению, фразу, потом повернулся направо… и застыл.

Мадж смахивал на свернувшуюся клубком коричневую змею. Он приподнялся над каменным ложем, устремив взгляд мимо костра в глубь ущелья. Джон-Том провел достаточно времени рядом с товарищем, чтобы доверять его инстинктам, поэтому он бесшумно распластался рядом.

– Что там? – прошептал он, демонстрируя безразличие.

– Кусты шевелятся.

Выдр небрежно встал, стряхнул пыль и, помахивая коротким хвостом, с обезоруживающей беспечностью заковылял к костру.

Джон-Том двинулся следом, а потом заставил себя медленно одеться.

Неподалеку висела музыка, звенела о чем-то своем.

Мадж, переворачивая рыбу, устроил целый спектакль. Джон-Том наклонился к нему – якобы посмотреть на пищу.

– Какой-нибудь местный хищник? – шепотом спросил чаропевец.

– Оченно в этом сомневаюсь. – ответил выдр, не поворачиваясь. – Их тут, по меньшей мере, четверо, и они слишком беспорядочно передвигаются.

– Ладно. – Джон-Том взял дуару за гриф и сыграл переборчик. – Как думаешь, я успею ею воспользоваться?

– Будем поглядеть.

Мадж перебрался на другую сторону костра, при этом его лук и стрелы совсем не случайно очутились в пределах молниеносной досягаемости.

– На что будем глядеть?

– Захотят ли они напасть сразу или сначала зададут вопросы.

– А что, если они осторожны, но дружелюбны?

Джон-Том тоже удостоверился, что его меч под рукой.

– Дружелюбные чуваки долго не прячутся. Они честно выходят на открытое место и спрашивают, не желаем ли мы поделиться харчем. Чую, это очень голодная компашка. А еще чую, она вовсе не по рыбе стосковалась.

Не успел выдр договорить, как из укрытия выскочили те, о ком шла речь. Они размахивали поразительно обширной коллекцией оружия, а из луженых глоток рвались душераздирающие вопли. Мадж прыгнул к Джон-Тому, следя за тем, чтобы озерцо было у него за спиной, а костер – между ним и нападающими.

Видя, что застичь пришельцев врасплох не удалось, незнакомцы остановились – приглядеться к облюбованным жертвам.

Енот с короткой саблей в одной лапе и щербатым ржавым тесаком в другой стоял рядом с вооруженной топором большой рыжей белкой, обладательницей драного хвоста. Над обоими башней возвышался американский кабан, его шкура поседела почти целиком. Сломанный бивень украшала золотая коронка. Он держал длинное копье.

На одном фланге орудовал нунчаками вомбат, на другом маячили капуцин, пожилой мандрил и оцелот, с мордой такой же седой, как шкура кабана. Он сжимал рукоять двуручного меча с красивой гравировкой, никак не вязавшегося с бросовым вооружением шайки. Однако он не поднимал тяжеленное оружие, а волок его по земле, безжалостно тупя лезвие о камни. Вся эта пестрая гоп-компания рычала, шипела, бормотала и таращилась на потенциальную добычу, ожидая, когда самый отважный сделает первый шаг.

– Ну ладно.

Оцелот, волоча массивный меч, прошел мимо капуцина. Он смахивал на вожака – возможно, благодаря своему внушительному оружию. Правда, на этом фоне совершенно убого выглядели драные бурачные шорты и жилетка со множеством кармашков. Золотой галун на жилетке оторвался по меньшей мере в двух местах. Складывалось впечатление, что оцелот, как и его спутники, знавал лучшие времена.

– А ну, отдавайте все ценное, и, может быть, тогда мы оставим вас в живых.

Мадж красноречиво поднял над головой лук с натянутой тетивой.

– Поворачивайте оглобли, и, можа, тада мы оставим в живых вас. Этот высокий человечище – Джон-Том Меривезер, самый знаменитый и популярный чаропевец во всем Теплоземелье. Канайте отсюда, пока не поздно, пока он всех вас не превратил в навозных жуков.

– Чаропевец? Да что ты говоришь? – Заметно прихрамывающий капуцин посмотрел на Джон-Тома в упор. – А я, между прочим, уверен, что чаропение – это выдумки.

– Ты так не спеши, – вышел вперед мандрил. Джон-Тому показалось, что у него усталые глаза. Примат зевнул, показав впечатляющие желтые клыки. – Я вроде бы о чаропевцах что-то слышал.

– Фе! – фыркнула белка. – Табил, что бы ты смыслил в магии? Ты ведь почти ни на что не обращаешь внимания.

– Он и читать-то не умеет, – добавил енот для ясности.

Мандрил погрозил злословам пальцем.

– Да, я и правда не умею читать, но зато я слушаю, а не трещу без умолку. А тот, кто умеет слушать…

– А ну, всем заткнуться! – прорычал оцелот. Спорщики погрузились в молчание, видимо, сердить вожака никому не хотелось. – Вы снова позволили себя отвлечь. Сколько раз я предупреждал! – Он повернулся к Джон-Тому и Маджу – те, пожалуй, не испытывали страха, только настороженность:

– Ну, давайте, складывайте все ценное!

Расхрабрившийся выдр поднял маленький, но опасный лук.

– Не надейся, остроухий. – И добавил, обращаясь к Джон-Тому:

– Ну, шеф, валяй, покажи, на че способен. Создай-ка орду призраков-кровососов, пущай превратят этих хмырей в ходячие скелеты.

Но пылкая просьба нисколько не разрядила грозную атмосферу, которая ощутимо сгущалась над разношерстной оравой.

Под пальцами Джон-Тома зазвенели струны.

– Боюсь, я не успею сочинить ничего подходящего.