Жизнь насекомых - Виктор Пелевин

Раскрыв кейс, он бегло осмотрел содержимое и, сомкнув кольцом большой и указательный пальцы, показал Арнольду кружок пустоты размером с металлический доллар. Толстяк подтянул стул от соседнего столика и тяжело сел.

– А это Наташа, – сказал Сэм, – познакомьтесь. Наташа, это Арнольд.

Арнольд повернул голову к Наташе и впился в нее глазами.

– Понятно, – сказал он, наглядевшись. – А вот чтобы пойти, к примеру, на ткацкую фабрику, крутильщицей или валяльщицей? Или волочильщицей? Это как? Не хочешь?

– Что вы такое говорите? – побледнев, прошептала Наташа. Ей в нос шибануло густым одеколонным запахом, она недоуменно подняла взгляд на Сэма и увидела, что улыбка сползает с его лица, а в глазах проступает явный ужас.

– Не пугайте девушку, – сказал он, косясь в сторону телефонной будки, откуда торопливо шел Артур. – Наташа, это он шутит.

– Я? Шучу? Ты сюда, сука, кровь прилетел пить и думаешь, мы с тобой шутки будем шутить?

– А кто это «мы»? – быстро спросил Сэм.

– Сейчас объясню, – сказал Арнольд, приподнимаясь со стула, и неизвестно, что произошло бы дальше, если бы подбежавший сзади Артур не обрушил на его голову полупустую бутылку шампанского.

Арнольд вместе со стулом повалился на пол и замер. За соседними столиками стихли разговоры, несколько граждан даже приподнялись со своих мест, собираясь не то вмешаться, не то убежать. Артур быстро сел верхом на товарища и стал заламывать ему руку за спину. Это не очень получалось, хотя Арнольд вроде не сопротивлялся.

– Так и знал, что он не удержится, – нервно бормотал Артур, – тоже попробует. Говорил, у вас психика неустойчивая. А у него, значит, устойчивая. Вы идите, пока он в себя не пришел, уведите девушку. А я…

Арнольд пошевелился, и Артур чуть не свалился с него на асфальт.

– Идемте, Наташа, – сказал Сэм, хватая Наташу за руку.

Они быстро вышли из-за столика и, разминувшись с бегущим к месту драки милиционером, быстро пошли прочь.

– Что это с ним? Наркотики? – спросила Наташа.

– Примерно, – ответил Сэм. – Я бы не хотел обсуждать чужую беду. Не знаете, где здесь можно перекусить? А то поесть так и не дали.

Наташа оглянулась на толпу, сгрудившуюся среди ресторанных столиков.

– Все, – сказала она, – свинтили дурня. Что вы говорите? Поесть? Это надо на такси ехать. Дойдем до «Волны» – они там ходят.

– Простите, Наташа, – сказал Сэм, – может быть, у вас какие-нибудь планы?

В ответ Наташа поглядела на Сэма с такой простодушной откровенностью, что все ее планы стали сразу понятны и видны.

Дорога шла мимо глубокого котлована с руинами недостроенного здания. Из трещин в стенах росли трава, кусты и даже несколько молодых деревьев, и казалось, что это не котлован, вырытый под новостройку, а могила погибшего здания или раскопки древнего города. Сэм залюбовался и шел молча; притихла и Наташа.

– Да, – сказал Сэм, когда котлован остался позади. – Удивительно. Я тут заметил одну странную вещь. Россия ведь третий Рим?

– Третий, – сказала Наташа, – точно. И еще второй Израиль. Это Иван Грозный сказал. Я в газете читала.

– Так вот, если написать «третий Рим», а потом дописать слово «Рим» наоборот, получится очень интересно. С одной стороны будет читаться «третий Рим», а с другой – «третий мир».

– В Ялте, – сказала Наташа, – часа три отсюда на катере, есть канатная дорога. Садишься на набережной и поднимаешься на гору. Там дворец строили или музей Ленина, не знаю. А потом бросили. И остались только колонны и часть крыши. Все огромное такое, и вокруг пустырь. Будто храм какой. Точно, третий Рим и есть. Сэм, а вы в первом были?

Сэм кивнул, и Наташа тихонько вздохнула.

– Пришли, – сказала она. – Здесь машину надо ловить.

Асфальтовая дорожка кончалась у длинного здания, где помещались магазин и непонятное заведение под названием «Волна», перед которым грелись на солнце два янычара в «Адидасе». Под навесом автобусной остановки напротив сверкали белками несколько худых и загорелых южных старух. Наташа подняла руку; из тени ив, росших возле остановки, выехала старая серая «Волга» с оленем на капоте. Наташа наклонилась к окошку, посовещалась с шофером, повернулась к Сэму и кивнула.

У шофера были длинные рыжие усы, торчащие в стороны несколько несимметрично, словно он только что закончил что-то ими ощупывать, а пахло в машине бензином и перезрелыми персиками. Попетляв среди белых домиков, утонувших в листве яблонь и груш, «Волга» выехала на пыльную грунтовку. Шофер разогнал машину, и пейзаж за задним стеклом скрылся в густых клубах желтой пыли, большие порции которой влетали в окна.

Сэм закашлялся, закрыв рот рукой, и Наташа заметила, что его губы вытягиваются в длинную трубочку. Делая вид, что поднимает что-то с пола, он нагнулся к спинке переднего сиденья, заговорщицки подмигнул Наташе и в знак молчания приложил палец к своим вытягивающимся губам. Наташа кивнула. Заострившийся на конце хоботок Сэма мягко вошел в серую обшивку сиденья. Шофер вздрогнул. Его глаза беспокойно поглядели на пассажиров из продолговатого зеркальца над рулем.

– А вы правда думаете, Сэм, что у нас третий мир? – спросила Наташа, стараясь отвлечь шофера.

– Ну, в общем, да, – не разгибаясь, промычал Сэм. – В этом нет ничего обидного. Если, конечно, не обижаться на факты.

– Непривычно как-то.

– А придется привыкнуть. Это геополитическая реальность. Ведь Россия – очень бедная страна. И Украина тоже. Тут… Как это выражение… Земля не родит. Даже если взять самые плодородные почвы где-нибудь на Кубани, это будет ничто по сравнению с землями, скажем, в Огайо…

Сэм произнес «ох-хаййо», и звук получился такой, что его вполне можно было намазывать на бутерброд вместо масла, а уж какие плодородные земли в штате Огайо, стало ясно сразу.

– Какой третий мир, – с горечью сказал шофер, неестественно пошевелив усами, – продали нас. Как есть, всех продали. С ракетами и флотом. Кровь всю высосали.

– Кто продал? – спросила Наташа. – И кому?

– Известно кто, – с уверенной ненавистью сказал шофер. – И кому, тоже известно. Ладно флот продали – так ведь и честь нашу продали…

Сэм что-то промычал, и шофер вяло махнул рукой.

– В спину, понимаешь, – пробормотал он и надолго затих.

Постепенно его лицо сильно побледнело, а глаза, прежде бегающие и настороженные, остекленели в безразличии. Сэм, наоборот, покрылся румянцем, словно только что вышел из бани. Выдернув губы из сиденья и выпрямившись, он улыбнулся Наташе. Наташа сосредоточенно молчала.

– Наташа, я вас не обидел? – спросил Сэм.

– Чем? – удивилась Наташа.

– Этим третьим миром.

– Что вы, Сэм. Просто мне в детстве нагадали, чтобы я боялась римской цифры «три». Но я ее нисколечки не боюсь. А обижаться мне никакого резона нет. Я ведь не Россия. Я Наташа.