Горе невинным - Агата Кристи

– Неудивительно, – проронил главный констебль, – еслипредположить, что Эрджайл и Воугхан водят нас за нос.

– Возможно, и все-таки… – Помощник инспектора неожиданнозамолчал.

– Да, Хьюш?

– Допустим, кому-то… назовем его или ее просто Икс… удалосьподслушать ссору и угрозы, которые Джако обрушивал на свою мать. Допустим, Иксэтим воспользовался. Взял деньги, догнал мальчишку и вручил ему купюру, сказав,что мать передумала. Словом, Икс ловко подтасовал факты. Кочергой он орудовал сбольшой осмотрительностью, чтобы не стереть отпечатков пальцев Джека Эрджайла.

– Проклятье! – чертыхнулся главный констебль. – Насколько язнаю, никто из этой семьи не соответствует подобной роли. Кто еще в тот вечер,кроме Эрджайла с Гвендой, Хестер и этой бабенки Линдстрем, был в доме?

– Самая старшая их дочь, Мэри Дюрант, со своим мужем.

– Он, кажется, калека? В счет не идет. А какова Мэри Дюрант?

– Сама невозмутимость, сэр. Представить нельзя, что онаспособна разозлиться, а уж тем более кого-то убить.

– Слуги? – спросил главный констебль.

– Все слуги приходящие, сэр, к шести часам они расходятся подомам.

– Позволь-ка я загляну в «Таймс».

Помощник инспектора подал ему газету.

– Хм… да, понятно. Без четверти семь в библиотеке миссисЭрджайл рассказала супругу про угрозы Джако. Гвенда Воугхан слышала началоэтого разговора. Сразу после семи часов она отправилась домой. Хестер Эрджайлвидела мать живой без двух или трех минут семь. После этого миссис Эрджайл невидели вплоть до половины восьмого, когда мисс Линдстрем обнаружила труп. Заэто время мало ли что могло произойти. Ее могла убить Хестер. Ее могла передуходом убить Гвенда Воугхан. Ее могла убить мисс Линдстрем, когда «обнаружила»труп. Лео Эрджайл пребывал в одиночестве в библиотеке с десяти минут восьмогодо тех пор, пока мисс Линдстрем не подняла тревогу. В течение этих двадцатиминут он мог пройти в гостиную к своей супруге и убить ее. Мэри Дюрант, котораянаходилась наверху, имела в своем распоряжении полчаса и также могла спуститьсявниз и убить свою мать. И сама миссис Эрджайл, – продолжал в задумчивости Финней,– могла кому-то отпереть дверь, мы полагали, что она открыла дверь ДжекуЭрджайлу. Если помнишь, Лео Эрджайл заявил, будто бы слышал, как прозвенелзвонок и хлопнула дверь, но не заметил, когда это произошло. Мы пришли квыводу, что вернулся Джако и убил матушку.

– Ему не нужно было звонить, – сказал Хьюш. – У него имелсяключ. В этой семье у каждого был свой ключ.

– Кажется, у него есть еще один брат?

– Да, Майкл. Торгует машинами в Драймуте.

– Думаю, надо выяснить, чем он занимался в тот вечер.

– Спустя два года? Вряд ли кто-нибудь это вспомнит, а?

– Тогда мы его допрашивали?

– Насколько я помню, он проверял машину одного покупателя.Подозревать его не было оснований, но и у него был собственный ключ, он тожемог прийти и убить свою мать.

– Не знаю, что тебе посоветовать, Хьюш, – тяжело вздохнулглавный констебль. – Не знаю, с какого конца подступиться.

– Мне самому не терпится узнать, кто же ее ухлопал. По моимсведениям, она была чудесной женщиной. Много доброго сделала, бездомнымдетишкам помогала. Таких людей не убивают. Да, очень хотелось бы узнать. Дажене для того, чтобы перед прокурором отчитаться, а просто для самого себя.

– Что ж, желаю успеха, Хьюш. К сожалению, зацепиться не зачто, не огорчайся, если ничего не получится. Дело дохлое. Абсолютно дохлое.

В зале медленно угасали светильники, и на экране замелькалирекламные объявления. Засуетились лоточницы, предлагавшие зрителям лимонад имороженое. Артур Калгари внимательно наблюдал за ними. Одна из них былапухленькая и рыжеватая, другая – высокая и темноволосая, а третья – маленькаяблондиночка. Ради нее он сюда и пришел, ради жены Джако. Точнее говоря, радивдовы Джако, ныне жены человека по имени Джо Клег. У нее была миловидная, нодовольно простоватая мордашка, щедро наштукатуренная косметикой, подведенныеброви и обезображенные дешевым перманентом волосы. Калгари купил у неестаканчик мороженого. Он знал ее адрес и сначала хотел было сразу нанестидомашний визит, но потом решил присмотреться к ней заранее. Хм, так вот какаяона! Вряд ли подобная невестка, подумал он, обрадовала бы миссис Эрджайл.Теперь ясно, почему Джако ее никому не показывал.

Он вздохнул, засунул под сиденье стаканчик с мороженым иоткинулся на спинку стула. Свет наконец погас, и на экране мелькнули первыекадры кинофильма. Калгари поднялся и вышел из зала.

Следующим утром в одиннадцать часов он направился поизвестному ему адресу. Дверь открыл шестнадцатилетний мальчик и на вопросКалгари бросил:

– Клеги? Верхний этаж.

Калгари взобрался по лестнице, постучал. Дверь отворила МоринКлег. Без косметики и элегантного служебного костюмчика она казалась совершенноиной. Глупенькая, добродушная, ничем не примечательная мордашка. Моринудивленно на него взглянула, подозрительно нахмурилась.

– Меня зовут Калгари. Вы должны были получить насчет меняписьмо от мистера Маршалла.

– О, это вы! Заходите же. – Она улыбнулась и пропустила егов комнату. – Извините, у нас такой беспорядок, не было времени прибраться. –Морин смахнула со стула одежду, отодвинула в сторону засохшие остатки недоеденногозавтрака. – Присаживайтесь. Как хорошо, что вы пришли!

– Считал себя обязанным так поступить, – сказал Калгари.

Она смущенно улыбнулась, будто не понимала, о чем идет речь.

– Мистер Маршалл написал мне о вас. И что история, которуюДжеки рассказывал, подтвердилась. Что один незнакомец подвез его той ночью доДраймута. Так это вы были, да?

– Да. Это был я.

– Никак в голове не укладывается. Полночи об этомпроговорили, я и Джо. Вот уж действительно, говорю, только в кино такоеслучается. Два года минуло, так ведь примерно?

– Да, примерно так.

– Такие вещи только в кино показывают, вот и решили, все этоглупость какая-то, во взаправдашней жизни такого случиться не может. Ан нет!Случилось! Разве не удивительно?

– Именно так я все себе и представлял, – проговорил Калгари.

Он разглядывал ее с какой-то щемящей душу тоской, а онапродолжала жизнерадостно кудахтать:

– Бедняжка Джеки скончался и ничего не узнает. В тюрьме,знаете, случилась с ним пневмония. Думаю, там сырость страшная, да?