Перекресток трех дорог - Татьяна Степанова

И Катя ему наотрез отказала.

В тот мартовский вечер Макар на своей машине рванул в Бронницы – в запертый и заколоченный отцовский дом. Он был вдребезги пьян. Не справился с управлением и с эллинга для яхт и каноэ въехал на своем внедорожнике прямо в Бельское озеро.

Дорогая крутая тачка ушла на дно как камень.

Макар из ледяной мартовской воды выплыл.

Узнав о случившемся, Клавдий Мамонтов (все же он числился в Бронницах сотрудником ГИБДД, хотя свободные от командировок дни проводил в тихом отделе регистрации за компьютером) сам выехал на место аварии.

Он забрал пьяного мокрого Макара и отвез его домой в особняк в Замоскворечье. Встретил там горничную Машу, знакомую ему еще по событиям в Бронницах. Располневшая сердобольная пятидесятилетняя горничная опять была при Макаре – исполняла в доме работу помощницы по хозяйству и няньки для маленьких дочек Макара. Клавдий Мамонтов познакомился и с ними, и с чопорной старой учительницей английского, нанятой Макаром гувернанткой к детям.

С Макаром с того злополучного дня случился его очередной алкогольный штопор. Он пил и не просыхал. И никто ничего не мог с ним поделать.

Клавдий Мамонтов оставил старухе-гувернантке свой номер мобильного, и та проявила бурную деятельность – сначала связалась с семейным адвокатом Псалтырниковых, затем позвонила Мамонтову.

С помощью адвоката Макара изъяли как вещь из-под родного крова в замоскворецком особняке и поместили (против его воли) в закрытый фешенебельный рехаб для алкоголиков и наркоманов в поселке Лесные Дали.

На следующий день рехаб закрылся на полный карантин по случаю вируса. Еще через три дня объявили карантин по всей стране.

В рехабе Макара полтора месяца лечили от алкоголизма, купировали запой, приводили в чувство.

В этот момент в рехабе один за другим начали заболевать коронавирусом пациенты, заражая друг друга.

Макар заболел в конце апреля. И болел тяжело – три недели у него не спадала высокая температура. Еще две недели он ощущал дикую слабость и одышку. В больнице он не лежал. Рехаб на тот момент сам напоминал закрытую инфекционную клинику.

После выздоровления он хотел сразу покинуть рехаб, однако вновь оказался в контакте с пациентами, у которых был выявлен вирус, и опять был вынужден недели проводить в карантине. Так продолжалось до конца мая. Рехаб все больше напоминал фешенебельную тюрьму, пациенты – алкоголики и наркоманы психовали. Кто-то даже грозил сжечь ненавистный рехаб дотла.

В конце мая Клавдию Мамонтову на мобильный неожиданно позвонил сам Макар.

Не поздоровавшись, он произнес:

– Адвокат хочет забрать у Меланьи из тюрьмы моего маленького сына – под свою опеку. Адвокат – старый друг моего отца, он считает, что так поможет нам всем. И что сын мой вместе с его матерью-убийцей не отправится по этапу в Читу в женскую колонию. А я хочу, чтобы мой сын был со мной. Но я заперт в клинике для алкашей, понимаешь ты это, Клавдий? Мне – такому – никто ребенка не отдаст.

Клавдий… Клава… помоги мне… ты мент… сделай что-нибудь, помоги… Пожалуйста. Мне некого больше просить. Адвокат – старый сентиментальный дурак. И он считает, что я конченый человек. Алкаш.

Но я отец своего ребенка… я отец своих детей… у меня, кроме них, никого нет, понимаешь? Ни здесь, ни в Англии… И я смертельно боюсь за своего сына, я боюсь оставить его со своей бывшей. Один раз она вскрыла себе вены, она может это повторить. Она может убить и себя и ребенка!

Клавдий, я прошу тебя… Женщина, которую я люблю больше жизни, – ты знаешь кто это, не хочет меня. Она меня отвергла. А я гордый парень, Клавдий. Клава, я такой же гордый, как и ты… Я не могу ее просить помочь в таком деле.

Я прошу тебя – своего врага, своего соперника, я прошу тебя, сволочь ты такая, перешедшая мне дорогу в самом главном, укравшая мое счастье… я тебя прошу – помоги мне ты.

Ты мент. Ты весь из себя такой правильный. Тебе и адвокату отдадут моего маленького сына. А ты заберешь его у адвоката, уговоришь, убедишь его и привезешь моего сына мне. Домой.

Клавдий Мамонтов слушал по телефону весь этот его горячечный бред.

В рехабе спиртного не достать, это исключено. А Макар говорит как пьяный. Или у него опять температура подскочила? Может, у него рецидив ковида там? Или он до такой степени взволнован – убит, расстроен… Он в беспредельном отчаянии, поэтому обращается за помощью к своему сопернику и смертельному врагу?

– Ладно. Сделаю что смогу. Диктуй телефон своего адвоката, – коротко ответил Мамонтов.

И он сделал невозможное. Он надел свою полицейскую форму и пошел по всем инстанциям, начиная от службы исполнения наказаний, тюремной администрации и кончая органами опеки и соцзащиты. Он подключил к этой эпопее своего начальника майора Дениса Скворцова, который был тайно и безответно влюблен в жену Макара Меланью – убийцу и отравительницу, редкую красавицу. Доказывал ему – ей в женской колонии без ребенка может будет и хуже, но ребенок будет избавлен от всего этого! Вдвоем со Скворцовым и вместе с адвокатом они горы своротили.

Клавдий Мамонтов в полицейской форме вместе со стариком-адвокатом, имевшим пропуск на передвижение во время карантина, приехали в женскую тюрьму. И надзирательница с врачом выдали им маленький запеленутый конвертик – голубое одеяльце, перевязанное ленточкой.

Клавдий Мамонтов заглянул в конвертик. Младенец смотрел на него со спокойным философским любопытством. Ну, привет… вот и я нарисовался в твоей жизни. Все путем, да?

Глазки у ребенка – голубые, как у Макара.

Чужой ребенок…

– Как его зовут? – спросил Клавдий Мамонтов.

– Мать… она назвала его Макаром. – Старый адвокат вздохнул. – Так и в свидетельстве записали о рождении первоначально. Но отец… он категорически против этого имени. Он не хочет ничего от нее. Даже этого. Макар меня спрашивал – можно ли официально изменить имя новорожденного? Он назвал его Александром. Сашей. Мы потом переоформим свидетельство о рождении.

– Его отца Савва звали.

– Наверное, это в честь Пушкина, – усмехнулся адвокат. – Сашенька! Мы его с вами, молодой человек, так и будем называть.

Клавдий пылко объяснил старику-адвокату, почему он не оставит ребенка под его опекой, а отвезет сейчас домой к Макару. Получилось очень путано, сбивчиво…

– А вам-то что за дело, молодой человек? – спросил его адвокат. – Вы же совсем посторонний. Не родственник.

Клавдий снова начал – поймите, это ему поможет, это ему сейчас необходимо… ребенок… сын… И потом Макар давно уже не пьет – сколько месяцев он сидит в этом рехабе, он излечился от пьянства… И вообще сейчас такое время, когда дети должны быть при родителях, а вы – пожилой. Вы сами в группе риска, мало ли что…

Адвокат лишь покачал головой и объявил:

– Хорошо, по документам до выхода отца из клиники опекун младенца я, но пусть он живет дома – там ведь и нянька вроде как есть…