Не та девушка - Илана Васина

Видно, он своим звериным чутьем ощутил исходящую от меня опасность.

Если бы не фэйри, не ее доброта, самоотверженность и магия, мой труп уже гнил бы в какой-нибудь безымянной яме.

Тяжело быть обязанным девчонке. И вдвойне тяжелее быть в долгу перед той, что сводит с ума, прикоснувшись одним лишь взглядом, от реального контакта с которой искры брызжут, насквозь прошибают все тело.

Как мне думать о деле, когда перед глазами ее лицо неземной красоты, светится маяком во тьме кромешной! И глаза, утонувшие в моих, презрев все мыслимые и немыслимые границы… Бред, наваждение, морок! Пора вспомнить о долге.

Не сумею свою работу довести до конца — моей фэйри не долго останется прозябать в мире, что грозится прийти.

Значит, выхода нет. Зубы сжать до скрежета, до ноющей боли и ее забыть. Хотя бы на время пригасить яркость того безумного, вкусного, нереального поцелуя. Ради нее же самой. По-другому ведь никак не получится!

Работа Ингвер меня всегда убаюкивала. Хорошенько выспавшись под уютное копошение кухарки, просыпаюсь новым человеком. Впервые за последние несколько дней меня никто не выдергивал из сна в бесконечные разбирательства и проблемы.

В первые минуты после пробуждения наслаждаюсь уютным треском поленьев, ароматом чая и скворчащего мяса на сковородке.

Сладко потягиваюсь под колючим шерстяным пледом, которым Ингвер накрыла меня, мерзлячку. Хорошо-то как!

Я дома на каникулах, отдыхаю от сурового школьного режима. Никаких больше подъемов в пять утра, чтобы драить полы и готовить завтрак, никаких строгих наставниц с их фирменными пронзительными взглядами а-ля: «Вижу тебя насквозь!»

Море свободного времени и масса непрочитанных книг в библиотеке. Мама обещала на этих каникулах подарить особую книгу про сказочных фэйри, раздобытую для меня отцом.

Не то, чтобы я увлекалась сказками в свои зрелые, мудрые двадцать лет… И не совсем понятно, почему книгу сказок мне вручают сейчас, а не в детские годы. Но, с другой стороны, эти сказки выбраны моим отцом, которого я по-настоящему любила. Поэтому обязательно прочту их от и до, чтобы почтить его память… А сразу после этого возьмусь за по-настоящему интересное: базовый анатомический атлас знахарей и целителей.

Мама, конечно же, обнаружит меня с книжкой в саду и снова начнет подтрунивать. Мол, ни один мужчина не захочет себе жену, образованнее, чем он сам. А я парирую, что и сама не соглашусь на менее образованного. Не нужны мне дикари, невежественные и…

Внезапно в голове проносится череда последних событий, и я подскакиваю на печке, как ледяной водой облитая. Сна ни в одном глазу!

Меня тревожат мысли о спрятанной в собственной спальне маме, об отравленной сводной сестре, о потраченных мною лекарственных запасах Ингвер. Но больше всего меня волнует ситуация с Хродгейром.

Захочет ли он остаться здесь после вчерашнего?

А если и захочет… Как сообщить помягче о том, что ему предстоит сыграть роль моего жениха? Что-то мне подсказывает, он не готов изображать того, кем не является, в угоду вышестоящим.

К тому же, после того, как я упала на его губы, мои слова будут выглядеть слишком подозрительно. Как будто заманиваю его на должность жениха всеми способами. Даже обольщением не брезгую. Стыдоба!

От воспоминания о вчерашнем инциденте снова начинают гореть губы. Почему именно в тот момент с координацией возникли трудности? И почему мое падение произошло по такой странной траектории?

В очередной раз связываю эту нестыковку со вчерашней усталостью и перевозбужденным воображением.

Хорошо, что сегодня я отлично выспалась. Надеюсь, конфузов с равновесием больше не случится ни у меня, ни у окружающих.

И кстати об окружающих и конфузах…

В течении последних двух дней Ингвер не раз навещал старший кузнец с красноречивым именем Страшный Угги.

Замечая меня в кухне, он забавно смущался. Морщил массивный лоб, ерзал огромными нижними клыками по по верхней губе и на ходу придумывал повод, по которому якобы зашел.

В четвертый его визит я наконец сообразила, что своим пребыванием на кухне комкаю кухарке личную жизнь и решила больше не злоупотреблять ее гостеприимством.

Таким образом, передо мной встал ребром жилищный вопрос.

После завтрака вооружаюсь ведром воды, щеткой, тряпками и отправляюсь отмывать свою комнату. Всего лишь пару часов спустя моя чердачная комнатушка выглядит уютной и вполне пригодной для жилья.

Здесь есть стол, стул, кровать и шкаф. Еще пара подсвечников и запас свечей, чтобы не куковать в темноте. Большего мне и не надо.

Переношу сюда свои немногочисленные пожитки из кухни. Расставляю их в шкаф и, довольная, осматриваю крошечное помещение.

Здесь я точно никому не помешаю. В чердачном пространстве, по соседству с комнатой хранится всякая сушеная снедь: рыба, грибы, травы. Кроме Ингвер сюда обычно никто не заходит. Остальных пугает вероятность встретить летчих мышей.

Забавно… Они так и не догадались, что миф про летучих кровососов придумали мы с Ингвер, чтобы место оставалось уединенным.

После уборки я еще долго сижу на кровати, скрестив ноги. Настраиваюсь на следующий по плану шаг: посещение мамы.

Ее совместная с мужем спальня расположена на втором этаже, буквально в шаге от его личного кабинета. Я не знаю, чем сейчас занимается отчим и в каком настроении пребывает, но уверена в одном: встреча с ним не сулит мне ничего хорошего.

Потому и крадусь туда, как в логово оборотня: замирая от ужаса, потея от каждого шороха и пугаясь собственной тени.

Проскользнув до спальни никем не замеченная, останавливаюсь перед огромной дверью. Набираюсь мужества, чтобы постучаться.

А вдруг на мой стук выйдет сир Фрёд и выльет на меня ушат дурного настроения? Выгонит отсюда несолоно хлебавши, заявит, что негоже тревожить маму…

Или того хуже. Вдруг я увижу, что маме требуется срочная помощь, а он не даст ей помочь?

Пока борюсь с собственными страхами, рассматриваю золотом выгравированную надпись на латинском: «Amor non est medicabilis herbis» Нет лекарства от любви. Эту надпись мама велела выжечь над дверью в спальню после их свадьбы.

Мне теперь кажется, что в этих словах заключается истинная причина ее недуга.

Жизнь рядом с сиром Фрёдом не может не сказаться на здоровье. Он как будто отравляет воздух своим ядовитым присутствием. Если не на физическом уровне, то как минимум на душевном.

Я так боюсь отчима, что решаюсь на постыдный шаг. Прижимаюсь к дверному проему ухом и вслушиваюсь в происходящее за толстыми досками. Если различу его ледяные интонации или размеренную, тяжелую поступь, ни за что не постучусь! Тихонечко уберусь восвояси и подкараулю момент, когда его в спальне будет.