Магический спецкурс. Второй семестр - Лена Летняя
Шрифт:
Интервал:
Я снова коснулась кончиками пальцев его лица, словно желая убедить себя в том, что он настоящий, а не плод моего воображения. Тонкие губы, гладко выбритая кожа щек и подбородка, в уголках глаз уже заметна сеточка морщин. Восемнадцать лет… Когда я только родилась, он уже правил страной.
Впрочем, нет, страной он правил пять веков назад. Он сказал, что появился в этом времени почти одиннадцать лет назад. А что же происходило с ним тогда, когда я родилась?
— Может быть, вы все-таки расскажете мне, как все было? Ну, то есть… Как мы с вами оказались в одном времени.
Он недовольно скривился. И чуть ослабил объятия. Видимо, я сказала что-то не то, но отступать было поздно.
— Это длинная, скучная и грустная история, — попытался уклониться он. — Зачем тебе она?
— А такой закон есть в моем мире, — попыталась пошутить я. — Хочешь целовать девчонку, сначала расскажи ей, как путешествовал во времени.
Моя уловка удалась: он снова рассмеялся, его лицо разгладилось, появившееся напряжения ушло. Он еще на одно мгновение прижал меня к себе и быстро поцеловал, а потом неожиданно подхватил на руки и куда-то понес.
— Что вы делаете? — удивилась я, даже не обращая внимания на то, что так и говорю ему «вы».
— К сожалению, не совсем то, что хотел бы, — хмыкнул он, а потом осторожно опустил меня на кровать, на которой я лежала до его прихода. — Если я собираюсь рассказывать тебе свою историю, тебе лучше лечь в постель и не мерзнуть лишнего.
Норман заботливо укрыл меня одеялом и сел рядом. Я поудобнее устроила голову на подушке, неотрывно глядя на него. Он молчал, снова хмурясь.
— Трудно понять, с чего стоит начать такой рассказ, — признался он.
— Тогда просто начните с начала, — предложила я.
— Нас было трое наследников примерно одного возраста: я, Рона и Гордон. Мы знали друг друга с детства, потому что наши государства были самыми крупными в магическом мире и находились рядом. Из нас троих меньше всего шансов на престол имел я, поскольку передо мной в очереди шел старший брат, которому уже подобрали невесту. Да и наш отец был еще довольно молод и крепок. Однако по странной прихоти судьбы именно я первым стал королем. Моя… — он тяжело сглотнул. — Всю мою семью убили, когда мне было тринадцать лет. Я выжил случайно. Это был заговор среди приближенных отца, которые решили свергнуть наш род. Но когда выяснилось, что я остался жив, им пришлось посадить меня на престол. Никто бы не поверил во второй подряд несчастный случай, могли начаться волнения. Тот, кто возглавлял заговор, стал при мне регентом. Двоюродный брат моей матери — самый близкий из оставшихся родственников. Я понимал, что жить мне позволят максимум до совершеннолетия. Поэтому в пятнадцать добился самостоятельного правления, а заговорщиков вместе с дядей… впрочем, про это вам расскажут на Истории. Когда мне исполнилось двадцать, свой престол заняла Рона. Ее отец был немолод, она родилась в его втором браке, а других детей он не нажил. Ей самой тогда было девятнадцать. Еще через год внезапно заболел и сошел в могилу и отец Гордона. Тогда я не придал этой смерти значения, хотя стоило. Но вот мы втроем стали самыми влиятельными людьми в магическом мире. Другие государства так или иначе зависели от кого-то из нас.
Он замолчал, о чем-то задумавшись, а потом признался:
— Я никогда не хотел быть королем. Меня устраивал тот, факт, что это бремя будет нести брат. Но и оставить власть тем, кто уничтожил мою семью, я не мог. Я понимал из-за чего возник заговор. Мой отец был жестоким и своенравным. Его жестокость распространялась не только на подданных, но и на меня, и на мою мать. На брата нет, тот был таким же, как и он. Ни одного из них я не назвал бы достойным правителем, но они были моей семьей. Мне сложно оценить объективно, каким королем был я сам. Норд Сорроу остался в истории как довольно жестокий правитель, достойный своего отца. Уверен, мой отец очень удивился бы, услышав это. Он никогда не считал меня достойным.
Он сказал это довольно спокойно, как будто просто упоминал ничего не значащий факт, но мне почему-то показалось, что детская обида на отца все еще живет где-то внутри него. Может быть, очень глубоко, настолько, что он сам ее не осознает, но живет. Возможно, я придумывала на пустом месте, но мне отчаянно захотелось взять Нормана за руку, как-то выразить свою поддержку. Однако он сидел так, что мне было не дотянуться до его руки.
Норман тем временем продолжал:
— За те шесть лет, что я правил самостоятельно, бремя власти начало меня тяготить. Я делал, что мог, отдавал себя Рейвену без остатка, но я знал, что не смогу так всю жизнь. Однако Рейвен я любил и чувствовал ответственность за его судьбу. Я не мог просто отречься от престола и бросить страну на произвол судьбы. Я мог отдать власть только кому-то достойному. А помня о печальной судьбе своей семьи, я мечтал о менее кровавом способе менять власть…
— Республика была вашей идеей? — неожиданно догадалась я. — Не Роны Риддик.
— Да, — он кивнул. — Между мной и Роной с самого детства существовала определенная симпатия, но только в пятнадцать я взглянул на нее иначе. Не как на друга, а как на женщину. И почему-то с тех пор мне казалось, что со временем она предпочтет мне Гордона. Он был красивым, веселым, беззаботным, в то время как я становился все более угрюмым. Мне приходилось принимать тяжелые решения, к тому же я учился контролировать своего демона. Все это сказывалось на моем поведении и характере. Я видел, что Гордон тоже в нее влюблен. Когда он занял свой престол, я решил, что их свадьба — вопрос времени. Это неизбежно привело бы к объединению их государств. Собственно, три наших в свое время выросли в основном на подобных браках и лишь иногда — на войнах. Тогда я поделился с ними идеей объединения в федеративную республику. Фактически я предлагал присоединить к их будущему общему государству и мое, оставив себе только часть полномочий. Рона сразу горячо меня поддержала, а Гордон… полагаю, он просто не хотел ее разочаровывать, а потому тоже согласился. Вот только все пошло не так, как я рассчитывал. Согласившиеся присоединиться к нам менее крупные государства в основном входили в сферу моих экономических интересов. Благодаря им я и стал первым канцлером. Это обязало меня править еще пять лет государством, увеличившимся почти в четыре раза.
— И как к этому отнесся Гордон Геллерт? — поинтересовалась я. У меня уже голова шла кругом от того, как все переиначили в официальной истории. Это о многом заставляло задуматься.
— Тогда спокойно. Я поручил им с Роной проект Орты, что его вполне устраивало. Он полагал, что станет следующим канцлером, а пока наслаждался свежим воздухом и флиртом с Роной. О нашем начавшемся примерно тогда же романе он не знал.
— Почему вы его скрывали?
— Именно для того, чтобы он не ревновал. Я ставил благополучие Первой Республики выше личного счастья. Недостаточно высоко, чтобы отказаться от Роны и толкнуть ее в объятия Гордона, конечно. Но он имел достаточно влияния, чтобы на почве ревности развалить то, что я пытался создать. Роне не нравилась тайная внебрачная связь, такое в то время крайне порицалось в нашем обществе, но она согласилась на нее. Мы встречались редко. Здесь, в Орте. Я приезжал раз в несколько месяцев на два-три дня. Якобы посмотреть, как идет дело. Днем мы изображали вежливое равнодушие, а по ночам встречались в хорошо известной тебе тайной комнате.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!