Все дороги ведут в загс: Повесть - Александра Авророва

— А вы думаете, она врала?

— Сомневаюсь. Она не дура и должна понимать, что завтра я сопоставлю ее слова с показаниями остальных. Поэтому уверен, что по основным параметрам… по тем, что поддаются проверке… она бы врать поостереглась. Послушать ее, у Карпова в помине не было врагов.

— Виновата женщина в красном платье, — безаппеляционно заявил Пашка. — Она нервничала и несла чушь.

— Если б все нервные и глупые бабы совершали убийства, у нас было бы слишком много работы. Нужен мотив.

— Любовь. Хотела увести Карпова от жены, да вышел облом.

— А этот, неадекватный вундеркинд Петухов? — напомнил Алферов. — По-моему, она нацелилась на него.

— Она могла нацелиться на нескольких сразу, с нее станется. И почему женщины так рвутся замуж? Если б не это, с ними вполне можно было бы иметь дело.

— Наверное, это охотничий инстинкт.

Пашка хмыкнул:

— Если бы я был дичью, то, увидев человека, сплошь обвешанного ружьями, драпанул бы со всех ног. Дичь надо выслеживать незаметно. Фигурка у этой Бальбух что надо, и мордашка ничего, но замуж ей не светит.

— Ну, не вся же дичь понимает, для каких целей служит ружье.

— Это да, сам замечал. Короче, если отравила не Бальбух, то тощая мегера. Вольская, правильно? Отравила и даже не нервничает, поскольку ей все как с гуся вода.

— Мотив?

— Ну… Карпов осмелился в чем-нибудь ей возразить, а она к этому не привыкла, вот и психанула.

— Мотив достойный.

— Но других-то не видать, — резонно возразил Пашка. — Придется, наверное, покопаться в биографиях. Тринадцать человек… Хоть у одного, да есть что-нибудь этакое за душой, это точно. Жалко, что Карпов без сознания, а его жена в отключке. А то рванули бы сейчас в больницу!

— А мне не жалко, — откровенно признал Алферов. — Я, знаешь ли, ночью люблю спать. Завтра, Пашка. Все завтра.

— Пораньше?

— Издеваешься? — возмутился майор. — Часом раньше, часом позже — для дела невелика разница, а для меня существенно. Тем более, в воскресенье.

— А если Карпов за этот час умрет?

Александр Владимирович пожал плечами.

— Во-первых, раз не умер до сих пор, то, полагаю, выживет. Во-вторых, если он действительно будет умирать, вряд ли станет отвечать на наши вопросы. А в-третьих, сомневаюсь, что от его показаний будет большая польза.

— Почему?

— Интуиция.

Пашка явно обиделся, и Алферов, немного подумав, объяснил:

— Если Карпов кого-то подозревает и захочет (и сможет) этим поделиться, то поделится с женой, а она передаст нам. Разве что его отравила она, что маловероятно. Впрочем, если это она, он наверняка об этом не догадывается. Лазарева заметила бы, если б отношения между ними испортились.

— Может, покрывает подругу? Из женской солидарности. Лазарева, она из тех.

— Тогда не стала бы сообщать, что Карповы поменялись местами. Нет, в этом аспекте Лазарева показалась мне откровенной. Короче, не верю я, что Карпов прояснит нам ситуацию, и все тут! Хотя, разумеется, поговорить с ним придется.

— А вы поручите это мне, — предложил Пашка. — Я вот, например, верю. А Карпов, слава богу, не священная корова вроде Юрского, при нем мне держать рот закрытым не поручали. Я встану пораньше и поеду в больницу дожидаться, когда он очнется.

— И тебе не лень?

— Нет. Я всегда любил герметические детективы.

— Это про убийства в замкнутом помещении?

— Именно. Если честно, мне первый раз встречается что-то действительно интересное. Это вам не «гражданин Иванов по кличке Хромой нанес гражданину Петрову по кличке Рябой три ножевых удара в область грудной клетки, от которых последний скончался на месте. Обстоятельства выясняются». Ну, и что там выяснять? «На кухне гражданки Сидоровой под газовой плитой найден труп ее сожителя гражданина Кузнецова, а также сковорода с ее отпечатками пальцев, испачканная кровью той же группы, что и у потерпевшего. Гражданка Сидорова утверждает, что не помнит своих действий в связи с состоянием сильного алкогольного опьянения, каковое подтверждается экспертизой». Тоже мне, убойный отдел! А тут наконец-то — настоящая загадка. Красивые женщины, культурные мужчины. Мне нравится.

— Ну, езжай, коли нравится. А потом в отдел. Юрского я пригласил к двенадцати, хорошо бы тебе успеть до его прихода.

— Постараюсь. А вы точно не поедете со мной? Я могу поговорить с Карповыми сам, по своему разумению?

Алферов усмехнулся. Раньше в двадцать шесть человек считался вполне зрелым, а сейчас до тридцати ходит в мальчишках, особенно у любящих родителей и несколько менее любящего начальства. Вот и получается, что энергичный умный парень вынужден заниматься бытовухой, а в серьезных делах быть на подхвате. Нормально ли это?

— Не только можешь, но и должен. Для чего существует молодое поколение, как не для того, чтобы старшие товарищи спихивали на него самую утомительную часть работы?

С гордостью высказав свое жизненное кредо, он отправился домой.

Придя домой, Александр Владимирович поступил в полном соответствии со своим недавним заявлением, а именно заснул без задних ног. И без того работать в воскресенье — невеликая радость, так не хватало еще всю ночь перед этим бодрствовать, размышляя о преступлении! А наутро выяснилось, что подобная тактика вполне себя оправдала. Он уже неоднократно замечал, что откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, не только приятно, но нередко и полезно. Согласитесь, обидно было бы долго мучиться вопросами о том, кто покушался на Карпова, и лишь потом узнать, что отравить, похоже, собирались совсем другого человека. Да, одна из тринадцати стопок содержала яд — стопка Юрского, та, что меньше остальных. А отпечатки пальцев пострадавшего имелись и на ней, и на соседней. И вообще, на каждой стопке отчетливо различимы по два комплекта отпечатков. Вот такие дела, и они существенно проясняли ситуацию. Усложняли ее, но и проясняли.

Действительно, кому понадобилось избавиться от Карпова, трудно себе представить. Примерный семьянин, хороший работник, не любитель ссор. Разумеется, сведения Лазаревой еще нуждались в уточнении, однако выглядели правдивыми. Она явно не могла найти даже тени повода для убийства. Другое дело, если предполагаемая жертва — Юрский. Уже его отношения с женой наводят на размышления. А высокомерие! А политическая активность! Короче, огромное поле мотивов.

Видимо, случилось так. Некто имел на адвоката большой зуб — не будем пока уточнять, за что. Услышав про болиголов, решил, что это прекрасный шанс, незаметно стащил пузырек и, пока зажигали свечи, налил яд в нужную стопку, которую без труда отличил по размеру. Но, когда гости все еще в полутьме вернулись за стол — который, заметьте, круглый — кто-то случайно сдвинулся на одно место, а за ним и остальные. Последний тост пили из чужих рюмок, в результате яд достался не тому, кому был предназначен.