Мой истинный дракон - Кая Север

приказной тон, и строгий взгляд помогают мне добиться цели — Гилберт, кем бы он ни был, опускает меч и зачем-то резко дергает застежки , удерживающие стальную пластину на его груди, с грохотом отбрасывая ее в сторону.

Только когда мы общими усилиями наконец доставляем Кассара в спальню, укладывая его, уже бессознательного, в постель, я начинаю хотя бы немного успокаиваться.

— Ему нужен аконитум, — замечает Гилберт.

— Что это?..

— Особый настой для укрощения драконьей ипостаси. Кассар постоянно употребляет его.

— Он в кладовой, — пустым голосом отвечаю я, — Я слила все остатки в одну большую бутыль.

— Вы должны знать… Незавершенные обращения жутко вредят организму. Если такое произойдет снова — господин может не выжить.

Я смотрю на кровоточащие раны Кассара — и теперь начинаю понемногу понимать, откуда у него все эти шрамы. Пусть раны и затягиваются сейчас быстрее, чем у обычного человека, но выглядят они все равно довольно жутко. Не представляю, как ему помочь…

— Принеси все, что нужно, — все тем же безэмоциональным голосом приказываю я, — Ту коричневую гадость, заживляющие мази, чистые бинты и что-то от боли… Мы сделаем все, чтобы ему помочь.

— Да, госпожа.

Когда мы остаемся с Кассаром наедине, я наконец могу позволить себе эмоции. До меня все еще постепенно доходит осознание всего произошедшего, но держаться я больше не могу. Мой муж — дракон, но это не имеет ничего общего с моими романтическими представлениями об этих существах, что я почерпнула из книг. Реальность куда болезненнее, страшнее и опаснее. Моя жизнь оказалась под угрозой, но что меня волнует еще сильнее — то, что под угрозой сейчас находится жизнь Кассара.

А ведь по указу императора на драконов до сих пор объявлена охота. Если кто-то узнает, что мой муж один из тех, кого он прежде убивал на войне… Уж лучше прежние слухи о безумии и жестокости, чем это. Хотя, как оказалось, все они недалеки от истины.

И, пусть на фоне всего остального эти переживания сейчас меркнут, я все еще не могу до конца понять мотивы генерала. Он и вправду был в меня влюблен? Потому и согласился на предложение отца взять меня в жены? Или мне попросту хочется в это верить, потому что я, кажется, и сама к нему что-то чувствую?..

Поддавшись порыву, я невольно касаюсь руки своего мужа, оглаживая обезображенную шрамами кожу. И в то же мгновение чувствую странное покалывание на кончиках пальцев… Чуть не вскрикиваю от удивления, когда опускаю взгляд и вижу слабо мерцающие фиолетовые искорки, вспыхивающие под моими прикосновениями.

Замерев, я замечаю, что в том месте, где я касалась Кассара, кровавых язв словно бы становится меньше.

Это же.

Просто.

Чудо!

Разумеется, я тут же с воодушевлением забираюсь в кровать, нависая над генералом и принимаясь ласково оглаживать ладонями все пораженные части тела. Сперва рука, плечо, затем ключицы, грудь… Судорожно выдыхаю, когда запоздало понимаю, что впервые прикасаюсь к почти обнаженному мужчине. Да еще и вот так. Хорошо, что Кассар без сознания… Прикусив губу, я понимаю, что точно сгорела бы от смущения, если бы он еще и мог чувствовать в эту секунду все мои прикосновения.

Отогнув край одеяла, я понимаю, что должна воспользоваться своей пока не до конца понятной, невесть откуда взявшейся магией, чтобы исцелить мужа…кхм, и несколько ниже. Раны уходят на живот, вдоль точеной линии пресса, да и сквозь порванную ткань на брюках я вижу, что поражение коснулось ног Кассара в том числе. Закрыв глаза, чувствуя, как горят щеки от смущения, я тяну за завязки на штанах, дабы освободить его от одежды полностью.

Если ты прямо сейчас вздумаешь прийти в себя, Кассар хен Демир, я самолично тебя уничтожу.

В конце концов любопытство во мне все же пересиливает, вдобавок мне нужен обзор, да и определенная ловкость, чтобы сосредоточиться исключительно на пораженных участках. Сильнее всего пострадала правая нога, и… Все. Все остальное в полном порядке. Более чем.

Так, Чароит. Сосредоточься на лечении. Все прочее осмыслишь позже. А заодно — расспросишь об этом генерала, когда он придет в себя. О, я обо многом хотела бы узнать у Кассара… И о его драконьей ипостаси, и о том, как ему удается скрываться столько лет, и что за магия возникла между нами, хотя я прежде ни о чем таком не подозревала — в нашей семье ни по одной из линий не было магов в роду. Ну и на закуску — почему он решил мне соврать о причине женитьбы на мне. Он мог бы признаться мне в своих чувствах, и тогда я…

Ох. Кажется, ты сама ответила на свой вопрос, Чароит. Ты бы стала его бояться, ведь тогда ты еще не знала, что он порядочный, заботливый и очень добрый человек.

Я снова перевожу взгляд на лицо Кассара, придвигаясь к нему близко-близко. Касаюсь рукой его лба, правой щеки, и по мере все больше охватывающей меня невольной нежности по отношению к мужу, все сильнее разгораются фиолетовые всполохи под моими пальцами.

Если ты прямо сейчас вздумаешь прийти в себя, Кассар хен Демир, ты узнаешь, насколько признательны могут быть женщины за заботу и чуткость, проявленные к ним.

17. Пробуждение

Кассар

Кажется, я сплю уже очень долго. Но даже в этом сне ко мне приходит ее голос. Я словно наяву слышу пение Чароит — ту самую песню, что однажды украдкой подслушал, впервые явившись к ней в дом. Колыбельная, что она тогда исполняла, посвящалась всему живому вокруг — солнцу, цветам, птицам… На редкость нежный, удивительный голос. Способный затронуть даже такое черствое сердце, как мое.

И вот теперь, даже во тьме, я снова слышу ее голос. Я не сразу понимаю, что прихожу в себя — но по мере того, как мое сознание проясняется, на меня обрушивается целая волна прочих чувств. Сладкий цветочный запах ее кожи… Тепло от маленькой, узкой ладони на моем плече. Солнечный свет, пробивающийся в окно.

Когда я открываю наконец глаза, не сразу нахожусь, что сказать. Лицо Чароит совсем близко, она сидит возле моей постели и продолжает тихо-тихо напевать колыбельную.

— Почему ты все еще здесь?.. — мой голос словно бы мне и не принадлежит. Слишком уж хрипло и слабо он сейчас звучит.

Резко вскидывая взгляд, девушка тут же бросается ко мне, вынуждая меня невольно вздрогнуть всем телом.

— Кассар! — не понимаю, отчего