Последний срок - Майкл Коннелли

Босху и Чу повезло: грузовик с мексиканской едой еще не уехал с угла Вудман-авеню и Нордхофф-стрит. Чу припарковался у тротуара, на расстоянии двух машин от него. Работник убирал внутри и складывал товар, но дождался их. Буррито не оказалось, поэтому Чу взял тако с креветками, а Босх порадовал себя карне асада[2]. Продавец подал им в окошко мягкую бутылку с соусом сальса. Чтобы запить еду, они взяли по бутылке ананасовой воды, и весь ленч на двоих обошелся им в восемь долларов. Босх дал десятку и сказал продавцу, чтобы тот оставил сдачу себе.

Других клиентов не было, поэтому Гарри взял бутылку с соусом к машине. Он не забыл: если берешь тако из этого фургона, весь вкус в сальса. Они поели, стоя по разные стороны капота и следя за тем, чтобы не закапать соусом или жиром одежду.

– Неплохо, Гарри, – похвалил Чу.

Босх кивнул. Его рот был набит лепешкой. Проглотив, он выдавил соус на второй тако и передал бутылку напарнику.

– Отличный соус, – заметил Гарри. – Ел когда-нибудь из фургона «Эль мататор» в Восточном Голливуде?

– Нет. Где это?

– На углу Западной и Лекс. Здесь все вкусно, но «Эль матадор» – самое лучшее место. Правда фургон приезжает туда только по вечерам, но по вечерам все кажется еще вкуснее.

– Странно звучит: Западная авеню в Восточном Голливуде.

– Никогда не задумывался об этом. Я о другом: как-нибудь окажешься там после работы, угостись в «Эль матадор», а потом скажи, что об этом думаешь.

Босх вспомнил, что не ел там с тех пор, как дочь переехала к нему. Считал, что ей не следует питаться в машине или около нее, покупая еду в таких местах. Но времена меняются, и он подумал, что ей может понравиться.

– Чем мы собираемся заниматься с этим Пеллом? – спросил Чу.

Гарри вернулся к реальности и ответил напарнику, что не намерен выдавать своего интереса к насильнику – уж слишком много в этом деле неизвестных. Следует сначала установить, что Пелл там, где ему положено находиться, приглядеться к нему и, если возможно, завязать разговор, но так, чтобы у него не возникло подозрений.

– Будет не просто, – заметил Чу.

– Есть идея.

Босх изложил план, затем, свернув фольгу и салфетки, бросил их в урну рядом с грузовичком. Отдал в окно бутылку с соусом и помахал продавцу.

– Muy sabroso[3].

– Gracias[4], – ответил тот.

Чу сел за руль. Они развернулись и покатили по Вудман-авеню. Раздался сигнал телефона Босха. Он посмотрел на экран, но не узнал номер коммутатора управления. Тем не менее принял звонок. Говорил Маршалл Коллинз, начальник отдела по связи с прессой.

– Детектив Босх, я пока сдерживаю журналистов, но до конца дня придется им что-то бросить по Ирвингу.

– Пока еще нечего бросать.

– Неужели ничего не можете дать? Мне уже позвонили двадцать шесть человек. Что им отвечать?

Гарри на мгновение задумался – нельзя ли воспользоваться прессой, чтобы помочь расследованию?

– Скажите им, что причина смерти изучается. Мистер Ирвинг упал с балкона номера на седьмом этаже отеля «Шато-Мармон». На данный момент неизвестно, что это: несчастный случай, самоубийство или убийство. Всех, кто что-либо знает о последних часах мистера Ирвинга, проведенных в отеле или раньше, просят связаться с отделом особо тяжких преступлений полицейского управления. И так далее и тому подобное, вы знаете, как это сформулировать.

– Значит, подозреваемого нет.

– Этого говорить не следует. Подумают, что я ищу подозреваемых, хотя к этому мы даже не приступали. Мы еще не знаем, что произошло. Необходимо дождаться результатов вскрытия и собрать дополнительную информацию.

– Хорошо, на этом и порешим.

Босх закрыл телефон и передал Чу детали разговора. Через пять минут они подъехали к дому на Буэна-Виста. Этот двухэтажный особняк за забором был возведен по высшим меркам безопасности. Таблички предупреждали граждан, у которых здесь не было официальных дел, чтобы они не пытались войти. В число нежеланных гостей входили не только адвокаты, но и дети. Объявление в пластиковой раме, висящее на воротах, уведомляло о том, что в доме проходят реабилитацию и лечение условно-освобожденные, осужденные за сексуальные преступления. Толстый пластик был со сколами и царапинами – его много раз пытались разбить и разрисовать граффити.

Чтобы нажать кнопку звонка, Босху пришлось поднять руку на уровень плеча и просунуть палец в небольшое отверстие в воротах. После недолгого ожидания он услышал женский голос.

– Кто там?

– Полицейское управление Лос-Анджелеса. Нам необходимо поговорить со старшим.

– Ее нет.

– Значит, мне надо поговорить с вами. Откройте.

За воротами, на таком расстоянии, чтобы до нее не дотянулись вандалы, висела камера. Босх снова просунул руку в отверстие и показал удостоверение. Прошло еще немного времени, замок зажужжал, и они вошли.

Проход за воротами, похожий на тоннель, привел их в центральный двор. Выйдя на свет, Босх увидел сидящих на стульях нескольких мужчин. Шел сеанс наставлений и реабилитации. Гарри никогда не верил в реабилитацию сексуальных насильников. Считал, что единственный способ их исправления – кастрация, причем оперативное вмешательство предпочитал химическому. Однако, проявляя осторожность, в соответствующем обществе держал эти мысли при себе.

Он окинул взглядом мужчин, надеясь определить, кто из них Клейтон Пелл, но напрасно. Одни сидели спиной ко входу, другие скрывали лица под козырьками бейсболок или закрывали ладонями рты, изображая глубокую задумчивость. Некоторые разглядывали Босха и Чу. Присутствующим здесь людям ничего не стоило узнать в гостях полицейских.

Через несколько секунд к детективам подошла женщина во врачебном халате с бейджиком на груди, сообщавшим, что перед ними доктор Анна Стоун. Этой привлекательной женщине, со светлыми, чуть рыжеватыми волосами, собранными на затылке в строгий пучок, было лет сорок пять. Босх заметил, что часы она носит на правой руке, и они частично закрывают татуировку на запястье.

– Я доктор Стоун, – произнесла женщина. – Можно посмотреть ваши документы, джентльмены?

Босх и Чу открыли бумажники. Документы проверили и вернули им.

– Пожалуйста, пройдите со мной. Лучше, чтобы эти люди не смотрели на вас.

– Не поздновато ли? – усмехнулся Босх.

Анна не ответила и провела их в помещение, расположенное со стороны фасада и перестроенное под кабинеты и отдельные процедурные. Она оказалась руководителем программы реабилитации. А ее шеф, устроитель дома и директор, уехала на весь день в город на совещание по бюджетным вопросам. Анна говорила коротко и конкретно.