Девочка, которая ждет - Елена Булганова

– Слушай меня внимательно, Женька. У тебя нет никакой шизофрении, ты совершенно здоров. И нет ничего страшного в том, что ты видишь эту девочку по ночам. А если не хочешь ее видеть, раздобудь самое простое лекарство, ну, хоть средство от зубной боли у родителей попроси. Но эту гадость больше не пей, иначе в самом деле психом станешь.

И отправил пачку в мусорку за десяток шагов. Карамыш очумело проследил за ее полетом, потом перевел на меня взгляд, в котором появился намек на уважение. И спросил:

– Ты разве знаешь, что со мной такое?

– Да нормально все с тобой, поверь. Через пару дней вернется в город один человек, я тебя с ним познакомлю, и он все-все объяснит. Тебе понравится, поверь. Будешь в восторге.

От моих обещаний мальчишка расцвел на глазах и теперь смотрел на меня, как взятый с улицы щенок на нового хозяина, разве что хвостом тротуар не мел. Я решил не забывать о строгости:

– Но воровать не смей! Понял? Больше прикрывать тебя не стану, будешь, если что, разбираться с директором и родителями.

Он закивал так, что жиденькие волосенки упали на узкий лоб:

– Не буду, клянусь! А когда вернется этот человек?

– Скоро, – заверил я и с трудом удержал вздох беспокойства. – Пока запиши мой телефон и звони, если будут проблемы. Давай беги к своей бабушке или кто там у тебя.

Карамыш мигом испарился.

Первым моим желанием было достать телефон и обсудить ситуацию с кем-то из наших. А ведь под этим предлогом можно и Иоле звякнуть, не каждый день встречаешь нового атланта. Но, постояв минуту с телефоном в руках и поразмыслив, я запихнул его обратно в карман. Нет, не стоит сейчас напоминать ребятам тот факт, что Соболи по-прежнему неизвестно где. Вот вернутся они из Нижнего мира, тогда и доставлю в лагерь Женьку в порядке сюрприза, прямо к праздничному обеду по случаю их, надеюсь, удачного возвращения.

А на следующий день я решил забить на школу: отлично выспался и сразу после позднего завтрака поехал в аэропорт. По пути уже сообразил, что нужно было предложить Иоле добираться вдвоем. Но когда она поздно вечером все же соизволила мне позвонить, я был слишком сонным и злым, чтобы разговаривать нормально. Только вкратце сообщил, что отец дал согласие, и уточнил место встречи.

На трассе случилась авария, и транспорт полз еле-еле. Я таращился в окно и продумывал вариант: выйти из автобуса и рвануть под прикрытием лесополосы – доберусь за пять минут. Но нет, нельзя лихачить, кто-то обязательно заметит, поднимется шум… А тут мы уже и приехали, правда, впритык. Самолет из Волгограда прилетал в полдень, а без трех минут я входил в зал ожидания.

Они уже были там: мой отец и Иола. Сидели друг против друга и о чем-то оживленно болтали. Когда я подошел, отец коротко мне кивнул, усмехнулся:

– Узнаю родного сына. Как всегда, в последний момент.

– Пробки потому что, – пробормотал я.

А Иола лишь плечами передернула:

– Я вообще тебя не ждала. Мы бы и сами управились.

– Ну, извини, что приехал! – начал закипать я.

Объявление о посадке самолета вовремя пресекло ссору.

Я гадал, узнаю ли мать Иолы, все же видел ее обычно в полутьме ночной комнаты. И действительно, я и не заметил, как маленькая женщина с тяжелой копной смоляных волос очутилась рядом, с какой-то робостью обняла свою дочь, потом развернулась к нам. Иола представила ей моего отца, потом меня – как приятеля по школе. Мать – ее звали Татьяна Ждановна, – оторвавшись от дочери, вскинула голову и протянула отцу руку, бормоча слова приветствия. Мне показалось, что она в какой-то момент словно растерялась или чрезмерно смутилась, но быстро овладела собой. Поздоровалась с моим отцом, потом со мной. Мы немного побегали в поисках чемоданов (один такой огромный, что Иолина мать сама могла там без проблем уместиться) и загрузились в машину.

Пробка к тому времени уже рассосалась. Мать Иолы отец посадил впереди, мы с Иолой устроились на заднем сиденье, отодвинувшись друг от друга на максимально возможное расстояние. Иола сразу прилипла к окну, а я тем временем искоса рассматривал своего отца. Интересно все же, почему это Татьяна Ждановна так на него странно посмотрела?

Честно сказать, я никогда не мог оценить отца со стороны, не смог бы ответить, симпатичный он или нет. Ну, смуглое овальное лицо, ровный нос, очень темные глаза. Я на него совсем не похож. Под левым глазом у отца родимое пятно, которое своей формой всегда напоминало мне бумеранг. Что в отце мне всегда нравилось – это его улыбка, такая веселая, бесшабашная и очень молодая. Всю дорогу отец развлекал гостью рассказами о славном прошлом нашего городка. И улыбался, хотя я точно знал – с тех пор, как Кира сбежала из дома, папку ничто особо не радует.

Через двадцать минут мы уже подкатили к гостинице, носящей то же название, что и наш город. Отец выскочил, чтобы помочь с вещами. Иола, само собой, осталась с матерью. Через десять минут мы уже катили в сторону дома, и я размышлял о том, как половчее спросить отца насчет женщины. Ну, может, они уже встречались когда-то, ведь прежде чем у отца появилась своя фирма, он много колесил по стране.

– Пап, – начал я, – как тебе показалось, эта Татьяна Ждановна похожа на Иолу? Я вот особого сходства не заметил.

Отец скосил на меня улыбающиеся глаза:

– Алексей, ты опять все перепутал: эта Иола может быть похожа или не похожа на свою мать.

– Да знаю я! – Мне стало досадно, захотелось прекратить разговор.

– Определенное сходство есть, – как ни в чем не бывало продолжал отец. – Скулы, масть, глаза. В общем, родство прослеживается.

– А как она тебе… вообще? – спросил я. – Ну, мать… показалась красивой? Иолка вот красивая, все говорят.

Отец издал странный горловой звук, глянул на меня совсем уж озадаченно:

– Алексей, что за странные вопросы ты сегодня задаешь? Хочу напомнить: для меня существует только одна красивая женщина на земле – наша мама. А Татьяна Ждановна – ну, она приятная. Только слишком застенчивая, я и голоса ее толком не услышал. Вот и все, что могу сказать.

И больше я от отца ничего не добился. В молчании мы доехали до нашего дома.

Вечером я размышлял о том, что стал теперь еще более одиноким, чем прежде, когда не знал, кто я такой и сам себя считал распоследним психом. Но меня поддерживали Ванька и Тася, даже Иола, когда бывала в добром расположении духа. Теперь Тасю я не вижу совсем, Иван смотрит на меня волком, Иола… лучше не думать. Да и Димка с Бриджит не лучше, заняты каждый своими делами. А ведь казалось, после того, что мы пережили в Черных Пещерах…

Тут я так огорчился, что весь остаток дня тупо смотрел дурацкий сериал и завалился спать в восемь вечера. Хоть сон нормальный посмотрю, как все люди: после соединения начали сниться.