Чистый грех - Сьюзен Джонсон

— Выбирай любую из десятка, — нежно произнес Адам и припал к ее губам. После долгого поцелуя он добавил: — Или выбирай все десять, если предпочитаешь марафон.

— Ммммм… — Она снова потянулась к его губам и в последний момент шепнула: — Показывай!

Отчаянно шурша кринолином платья о деревянные стенные панели, он проворно нес ее вверх по узкой и плохо освещенной лестнице для слуг, не желая случайно столкнуться в коридоре с лордом Халдейном. На первой же площадке молодой человек остановился и приник к губам девушки. Они едва не задохнулись в долгом и страстном поцелуе.

— Скорее! — взмолилась Флора, палимая огнем торопливого желания. — Ради Бога, скорее!!!

Темные бархатистые глаза Адама выразительно блеснули в полумраке. Было очевидно, что он распален не менее сильно.

— Подожди самую малость. — Необоримая дрожь в его голосе обещала минуты дикой страсти. — Мы почти у цели.

Он зашагал еще стремительнее, могучими руками ловко ворочая томно расслабленное тело Флоры — чтобы ненароком, в спешке, не ударить ее о перила или о стену. В секунду Адам преодолел несколько ярдов до ближайшей пустой комнаты на втором этаже.

Ногой он бесшумно прикрыл дверь, в темноте нашел дорогу к кровати и опустил Флору на шелковое покрывало.

Пока она резким движением вздергивала платье до пояса, он рвал ремень своих лосин.

Еще мгновение — и Адам уже вошел в нее.

Больше двух недель оба томились желанием, и поэтому сейчас они словно с ума сошли. Это первое соитие после разлуки было таким стремительным и сумбурным, что оставило по себе лишь бессвязное воспоминание. Оба двигались навстречу друг другу с бешеной скоростью, задыхаясь и хрипя.

Все кончилось так быстро, что каждый из них про себя подивился краткости этого жгучего наслаждения. Прекрасно… и все-таки слишком мгновенно!

— Прошу… прощения, — пробормотал Адам. Его дыхание еще не пришло в норму, и сердце молотом колотилось в груди.

— Не стоит… из… ви… нений, — таким же прерывающимся голосом отозвалась Флора. — Честное сло… во… Было пре… красно…

Он попытался ответить улыбкой, но и на это не хватило сил.

Улыбнулся Адам много позже, когда опять стал хозяином собственного тела и мозга, когда зажег лампу в изголовье и снова лег, так и не раздевшись, на измятое голубое покрывало.

— Если я ошибаюсь, то лучше солги мне в ответ… — сказал он, лениво и нежно водя указательным пальцем по ее обнаженной ключице, — но мне кажется, что эта комбинация… ну, я и ты… словом, по остроте ощущений то, что между нами, не идет ни в какое сравнение с тем… с тем, что бывало. Я прав?

— А зачем мне лгать? — ответила Флора с шаловливой улыбкой. Измятое платье, вместе с нижними юбками скомканное у самой талии, бесстыже оголяло ее ноги — и кожа повыше шелковых чулок была того же цвета, что и Флорины распаленные щеки.

— Ладно, подправлю вопрос, — произнес Адам, сдвигая подушечку пальца на верхний край ее груди. — Просто скажи мне: я прав или нет?

— Прав, — прошептала она, подаваясь вперед таким образом, чтобы его палец скользнул по лифу платья и оказался на соске. — Пра-а-ав… мммм… совершенно прав!

— Однажды ночью меня так разобрало, — жарким шепотом признался он, поглаживая сквозь тонкую ткань острый холмик соска, — что я чуть было не вскочил на коня — хотел скакать в Виргинию и повидаться с тобой!

— Это было бы замечательно! Зря ты сдержался! — Я хотел ощутить, как твоя ножка прижимается к моей…

— Но потом благоразумие взяло верх, — усмехнулась Флора, — и ты подумал: а стоит ли ради такого пустяка трястись в седле добрый десяток часов!

— Ради «такого пустяка» я трясся в седле хороших три часа — опомнился и повернул назад только у брода через Пайн-Крик.

— Досадно. Ведь я так томилась по любви!

— Тебе хотелось мужчины?

— Я хотела тебя.

Он слегка защемил ее сосок двумя пальцами и строго спросил:

— Спала с кем-нибудь?

— Фу, ты ревнуешь!

— Была бы охота ревновать! — воскликнул Адам, отпуская сосок. Затем, уже с обычной надменной небрежностью уверенного в себе мужчины, осведомился: — Так с кем же ты спала?

— Не твое дело. А чью плоть услаждал ты на протяжении этих двух недель?

— Соревнуемся в пошлости? — уже совсем отчужденным голосом спросил Адам и окончательно убрал руки с ее тела. Теперь он смотрел на Флору с хорошо знакомым циничным прищуром.

— В этих играх я тебе не товарищ, — возразила девушка. — Не путай меня со своей супругой.

— Ты, конечно, совсем другая?

— Две недели я мечтала лишь о тебе и о твоем теле. Как я могла целоваться с кем-то другим? Не говоря уже о прочем! Я не люблю эрзацы.

— Ты уж меня прости, но после нашего ураганного знакомства в доме судьи Паркмена мне не очень-то верится, что ты способна быть паинькой целых две недели!

— Хочешь верь, хочешь не верь — меня это не заботит. Что для меня важно, — тут Флора опять перешла на чувственный шепот, — так это измочалить тебя к утру до полусмерти. Сегодняшняя ночь наша — и я сполна расквитаюсь с тобой за две недели воздержания!

Адам расплылся в довольной улыбке.

— Люблю, когда женщина называет вещи своими именами.

— Когда говорит о телесной любви?

Его улыбка стала еще шире.

— Когда она говорит о телесной любви — со мной.

— А моя страсть к мистеру Адаму Серру стала бы и вовсе безмерной, если бы он от слова перешел к делу.

— Видал ли свет более нетерпеливую проказницу!.. Ну, я тебе покажу, чертовка!

Он перекатился со спины на живот — и очутился над ней. Флора легонько поцеловала его в губы.

— Да, я ужасно нетерпелива!

Она обхватила шею Адама ладонями и всем телом прижалась к нему.

— Чувствую, ты готов, совсем готов. Ну так иди сюда…

Возбуждающим движением бедер и паха девушка еще выше задрала нижние юбки, а затем взяла его снова отвердевший член и направила в свое горячее лоно.

Адам закрыл глаза, чтобы упиться каждой секундой неспешного проникновения. Казалось, сердце на мгновение-другое замерло…

Затем, с трудом разлепляя веки, он тихо процедил:

— Посмотрим, кто кого измочалит. Быть может, это я задолблю тебя до смерти!

— В претензии не буду, — кокетливо отозвалась Флора, — если вашему сиятельству угодно задолбить меня до смерти. Извольте начинать, граф! К делу, поменьше слов!

Адам властно обхватил и стиснул ее талию. В его темных глазах полыхнуло недоброе пламя.

— А ты, однако, любительница покомандовать! — промолвил он и больно сжал бока девушки.