Контрреволюция. Как строилась вертикаль власти в современной России и как это влияет на экономику - Сергей Алексашенко

Атаку на него администрация президента начала в мае 1999 г., когда Ельцин уже выбирал между Путиным и Степашиным. Для развития своей медиаимперии Гусинский активно привлекал кредиты – его бизнес-стратегия подразумевала продажу крупного пакета акций иностранным инвесторам, что позволило бы и кредиты погасить, и прибыль получить. Но эти планы были разрушены кризисом 1998 г.: после объявленного правительством дефолта привлечь партнеров в российские активы стало невозможно.

Основную часть кредитов «Медиа-Мост» получал от государственных банков и компаний, среди которых крупнейшим кредитором был «Газпром»[41]. Огромная задолженность делала положение Гусинского крайне неустойчивым, что он хорошо почувствовал, когда по приказу Кремля ВЭБ отказался пролонгировать предоставленный ранее кредит. Глава президентской администрации Александр Волошин заявил, что медиакомпания, получающая финансовые ресурсы от государства, не имеет права критиковать правительство и поддерживать его оппонентов[42]. Гусинский пытался урегулировать спор и погасить задолженность, передав ВЭБу государственные облигации, но это не принесло успеха: по решению суда банковские счета медиахолдинга были заморожены. Судя по всему, в это время Кремль, безусловно, хотел оказать давление на Гусинского с целью заставить его смягчить свою позицию, но был не готов идти до конца в противостоянии с ним: приближался важный момент – объявление имени преемника, и давление на «Медиа-Мост» ослабло.

Более того, после назначения Владимира Путина на пост премьер-министра у Гусинского возникло ощущение, что ситуация нормализовалась и что ему удастся помириться с Кремлем. Однако этим надеждам не было суждено сбыться. НТВ продолжала занимать независимую позицию в освещении многих сюжетов, но особенно неприемлемым для Кремля и для Путина лично стало критическое освещение телекомпанией второй чеченской войны, когда журналисты давали возможность высказать свою точку зрения обеим сторонам конфликта. Для Путина, лично возглавившего военную операцию, это было равносильно предательству: любая критика действий российских военных рассматривалась им как личное оскорбление и поддержка противника.

В отличие от первой чеченской войны российские военные операции были гораздо лучше спланированы и приводили к достижению поставленных целей. Кроме того, Кремль уделял гораздо большее внимание тому, чтобы привлечь общественное мнение на свою сторону. И это ему удавалось. Этому способствовали взрывы жилых домов в Москве, Буйнакске и Волгодонске – в такой ситуации никто не готов был выражать публичную поддержку чеченским боевикам. Но гораздо более важным для воздействия на общественное сознание стала активная информационная политика Кремля. Одной рукой российские власти поощряли журналистов, которые использовали официальную информацию о ходе боевых действий[43], другой оказывали возрастающее давление на тех журналистов, которые говорили не только о победах, но и о поражениях российских войск, не только о подвигах, но и о преступлениях российских военных. Таких журналистов убивали, подвергали избиениям и унижениям.

Во время работы руководителем ФСБ Владимир Путин получил информацию о том, что сотрудники ЦРУ поддерживали чеченских сепаратистов и исламских радикалов из Саудовской Аравии[44]. В связи с этим он воспринимал журналистов, которые пытались давать многомерное освещение событий в Чечне, как предателей национальных интересов, работающих в интересах военного противника. И неудивительно, что позицию телеканала НТВ, который часто критиковал действия российских военных, Путин воспринимал как антироссийскую и антипатриотичную.

Конфликт между НТВ и Кремлем еще больше обострился после того, как телеканал подробно рассказал о попытке взрыва жилого дома в Рязани и нашел следы сотрудников ФСБ в этом инциденте. Спецслужба выпустила официальное заявление о том, что случившееся было частью учений, однако журналисты не остановили свое расследование и продолжали задавать неудобные вопросы. Бывший сотрудник ФСБ и бывший руководитель этой организации воспринял желание журналистов разобраться в случившемся как атаку Гусинского на ФСБ и на себя лично.

Окончательный разрыв отношений между Путиным и Гусинским, после чего конфликт только нарастал, случился после их встречи в конце сентября 1999 г. Весной того года правительство выделило ОРТ $100 млн, и Гусинский попросил у Путина оказать такую же поддержку его компании НТВ, сказав, что это поможет лучшему освещению выборов в Думу, назначенных на декабрь 1999 г. По словам Гусинского, Путин не пообещал ничего конкретного, бросив мимоходом «Я подумаю над этим, потом разберемся», но на следующий день он позвонил Березовскому и сказал, что Гусинский пытался его шантажировать тем, что НТВ займет антикремлевскую позицию при освещении выборной кампании, если правительство не даст этой компании денег[45].

После случившегося Гусинский стал врагом номер один для «Семьи» и лично для Путина, который санкционировал использование силового давления на олигарха. Немедленно после случившегося госбанки закрыли кредитные линии на принадлежавший Гусинскому «Мост-банк», что резко осложнило его финансовое положение. А после того, как Центральный банк ввел ограничения на деятельность банка, Гусинскому ничего не оставалось, как согласиться на предложение руководителей Центробанка продать «Мост-банк» банку ВТБ за символический $1.

Потеря дружественного банка лишила «Медиа-Мост» текущей поддержки, сделав его финансовое положение крайне неустойчивым. Этим немедленно воспользовался Кремль: госбанки потребовали от медиахолдинга досрочного погашения кредитов, одновременно заблокировав через суды банковские счета всех компаний, входивших в империю Гусинского.

В ходе думских выборов 1999 г. Кремлю приходилось вести сражение на двух фронтах одновременно: с коммунистами, которые мечтали о сохранении доминирующих позиций в Думе, и с блоком «Отечество – Вся Россия» (ОВР), который создали и возглавили Лужков и Примаков. Итоги тех выборов четко отразили нестабильность политической ситуации в России. Хотя коммунисты одержали формальную победу, заняв первое место в голосовании по партийным спискам, они потеряли около трети депутатских мандатов в нижней палате парламента и лишились возможности создать даже ситуативное большинство. Блок ОВР, лидировавший в опросах с лета, в конце кампании утратил преимущество, получив лишь половину тех голосов, на которые рассчитывал за месяц до дня голосования[46]. Прокремлевский блок «Единство» занял второе место в голосовании по партийным спискам, уступив коммунистам всего один процентный пункт, но при этом получил всего девять мест из 225 в выборах по одномандатным округам, и его позиции в Думе оказались весьма умеренными, менее 20 % мест.