Хуже всех (сборник) - Сергей Литовкин

Накатывающиеся на берег водяные холмы выбрасывали к нашим ногам клочья пены, фосфоресцирующие во тьме. Происходящее казалось каким-то нереальным. События последних дней и наши разговоры виделись малозначительными. Более важной казалась судьба выброшенных на песок медуз, растекающихся по суше, ежесекундно теряющих свою элегантную форму.

– Матросы, – продолжал капитан свое повествование, – уволившись, разъехались по домам, но по бумагам вроде бы продолжали служить. Средства на достойную встречу комиссий появились. Даже с избытком. Мы реализовали еще штук пять весьма прогрессивных идей. Но нельзя себя считать умнее всех…

За все время его рассказа я не проронил ни слова. Но теперь Андрей уставился на меня, ожидая, видимо, какой-то реакции. Я трижды кивнул и хмыкнул. Этого оказалось достаточно, и он продолжил.

– Один из московских военкомов умудрился проследить по бумагам несколько любопытных ниточек и взял меня в оборот. Вместо пребывания в уютной двадцатиместной камере, он предложил организовать при моем активном участии отдельную режимную часть. Для изыскания финансовых средств в высших интересах. Каких? Клянусь – не знаю. Всех наших сотрудников ты уже видел. Семен – очень темная лошадка, я его опасаюсь. Мичман – добрый парень, но ему в рот смотрит…

Мне тоже очень хотелось обругать Семена Ефимыча, но я сдержался и ограничился повторным одобрительным хмыканьем. А он резюмировал:

– Рассказал тебе это потому, что побаиваюсь за свою судьбу. Знаешь, что? Отдам я тебе один конвертик, а ты его только тому покажешь, кто тебе предложит виски морсом запить.

Он хихикнул, а я кивнул.

– Своим родным рассказать стыдно, – капитан насупился, – а ты и так почти все знаешь. Я тебя за КУНГами сразу приметил. Но на особиста, кажется, ты не похож. Из любопытства, что ли, или как?

– Ага, – вылетел из меня универсальный ответ.

– Так согласен взять конвертик? А я тогда на все вопросы отвечу.

– Согласен. А почему МОРС? – задал я свой первый вопрос.

– Это просто. Помнишь, из какой ягоды морс делается? Знаешь, наверно, что означает «развесистая клюква». Я сам придумал расшифровку: многоцелевой… и так далее.

– А почему сорок второй? – меня радовала и настораживала открытость собеседника.

– Размер моей обуви… – он усмехнулся.

– Да уж… И куда вы теперь со своим МОРСом? – осторожно подбирался я к самому главному.

– Полная смена названия, позиции, дислокации и всех параметров. С сегодняшнего дня МОРСа больше нет на ЧФ. Скорее всего, он передан во флотилию, а там уже расформирован. Где он возродится – не знаю, и тебе лучше не знать…

«Язык», казалось, ничего не скрывал, только не было ли здесь подвоха?

– Почему ты не смоешься? – я взял капитана за локоть. – Неужели невозможно? Давай, что-нибудь придумаем, может, я помогу.

– Дурные привычки появляются быстро, а избавляться от них приходится долго. У меня есть сейчас все, что пожелаю. – Он явно играл на публику. – Люблю виски, хороший табак, мотоциклы и веселых подружек. Кроме того, где-то на меня наверняка заведено дело… И как ты предлагаешь его закрыть?

Нет, подумалось мне, на «Подвиг разведчика» это явно не тянет. Совсем другие коллизии. Из классики ближе всего к «Золотому теленку». Андрей со своей компанией изображают Корейко А. И., а Остап Ибрагимович сидит в столие, пасет этих гусей и командует парадом. Хорошо, что они от меня отказались. А то пришлось бы работать Шурой Балагановым, что, понятно, не очень-то хотелось.

– Послушай, а что там за дворе такой необыкновенный? Никогда не видел ничего подобного, – я попытался перевести беседу в другое русло.

– Это территория базы отдыха, – откликнулся на вопрос Андрей, тщетно пытаясь носком сандалии столкнуть медузу в море. – Место выгула местного и столичного начальства… Вот кто-то из них и заказал, кажется, в Индии уменьшенную копию знаменитого памятника архитектуры и культуры. Привезли, как миленькие. В обмен на поставки чего-то скорострельного. Говорят, что через меся комиссия приедет на приемку объекта. В правый ангар уже завезли бочки с вином из Золотой Балки. Будет, чем приемку обмыть.

– Мне-то теперь куда податься? Я ведь сюда, кажется, назначен, – снова подкорректировал я тему.

– Думаю, тебя уже переназначили. Построят – скажут. Гуляй пока.

Откровения капитана вызывали у меня доверие, но оставляли впечатление чего-то недосказанного. Я попытался было продолжить допрос свидетеля, но ничего нового мне узнать не удалось. Покончив с последними, заключительными каплями любимого напитка, Андрей упаковал дорожную сумку, и мы присели на дорожку, затем, пройдя сквозь стену, разошлись в разные стороны.

Я крутил педали велосипеда и думал о том, что хорошо заниматься ясным и честным делом, и мысленно составлял рапорт о выходе в отставку из агентурной разведки кадровых органов.

Взяв с шефа еще одну страшную клятву молчания (связанную с вопросами интимного свойства), я поделился с ним всем, что узнал. Во избежание неприятностей мы дружно решили никому ничего не рассказывать, что и сделали. Всю эту ночь и многие последующие ночи снились мне медузы в полосе прибоя.

Как и ожидалось, наутро МОРС испарился из числа подшефных организаций. Его как будто и не было. Учетные листы и книги увез нарочный.

* * *

Я получил назначение на прекрасную должность в научно-исследовательской организации, производившей на флоте испытания совершенно экзотического оборудования, за что очень благодарен МОРСу.

Через год ко мне явился Андрей и сообщил, что уволен в запас по болезни. Врезался куда-то на мотоцикле, вследствие чего якобы страдает потерей памяти и головными болями. Возможно, был еще и тик – уж больно активно он подмаргивал левым глазом. Или подмигивал?

Кто их знает – этих «фиников». Капитан забрал свое письмо и угостил меня виски, а уходя, оставил блок американских сигарет.

Лет двадцать с гаком ничего о нем не слышал, но недавно увидел по телевизору на какой-то крутой тусовке. Как я понял, он оказывает консультационные услуги частным фирмам в области финансов.

Пользуется авторитетом. И выглядит вполне отлично.

Думается, что срок хранения тайны МОРСа давно истек и ее разглашение никому не повредит.

Да! А тот дворе, кажется, похож на Тадж Махал. Очень похож.

Году, кажется, в семьдесят пятом или около того отправили меня в очередную экспедицию на эсминце ЧФ «B-вый». Был я в то время младшим научным сотрудником одной военной исследовательской организации в старлейском звании и находился в константной готовности к «бою и походу». Снабдили меня четырнадцатью ящиками аппаратуры, которую надо было проверить в экстремальных условиях морского похода, и помощником – мичманом, мгновенно исчезающим из виду при малейшем намеке на потребность в выполнении любой работы.