Битая карта - Иэн Рэнкин

Пейшенс пила второй джин и в ответ лишь слегка кивнула.

— Расчетливый. Имейте в виду: у него бухгалтерское образование. И мозги тоже бухгалтерские. Что будете?

Но Ребус уже поднялся:

— Нет, Крис, я ставлю.

Но Кемп и слышать об этом не хотел.

— Уж не думаете ли вы, что я все это рассказываю ради кружки пива, инспектор?..

Кемп зацепился за эту мысль и, когда на столе вновь появилась выпивка, в лоб спросил Ребуса:

— Зачем вам все это?

Ребус пожал плечами.

— Есть за этим какая-то история?

— Вполне возможно. В прошлом.

Теперь они говорили как профессионалы: вся суть содержалась в невысказанном.

— Но какая-то история могла быть?

— Если она и есть, Крис, то, в той мере, в какой это зависит от меня, оставляю ее тебе.

Кемп отхлебнул пива.

— Знаете, я провел там весь день. И получили мы только официальное заявление. Простое и незамысловатое. И больше никаких комментариев. Ваша история связана с Джеком?

Ребус снова пожал плечами:

— Прошлое. То, что ты говорил о миссис Джек, это было любопытно…

Но Кемп смотрел на него холодным взглядом.

— Я услышу эту историю первым?

Ребус помассировал себе шею.

— В той мере, в какой это зависит от меня.

Кемп, казалось, оценивает предложение. Сам-то Ребус прекрасно знал: никакого предложения у него нет и оценивать тут нечего. Кемп поставил кружку на столешницу. Он решил рассказать еще кое-что.

— Джек не все знал о Лиз Ферри. Не знал, что у нее, мягко говоря, беспутная компания. Все богатые и беспутные. Вроде нее. Грегору понадобилось немало времени, чтобы его там приняли за своего. Не забывайте, он же был парень из рабочей семьи. Неуклюжий, без лоска. Но ведь подцепил Лиз на крючок. Она ходила за ним как привязанная. А у Джека была своя компания. И до сих пор есть.

— Не понимаю.

— В основном школьные друзья, несколько университетских. Это и есть его круг.

— У одного из них букинистический магазин, верно?

Кемп кивнул:

— Рональд Стил. Они его называют Сьюи. Отсюда и название «Книги Сьюи».

— Странное прозвище, — сказала Пейшенс.

— Не знаю, откуда оно взялось, — сказал Кемп. — Хотелось бы выяснить, но пока не знаю.

— А кто еще? — спросил Ребус.

— Не знаю, сколько их всего. Самые, пожалуй, любопытные — это Рэб Киннаул и Эндрю Макмиллан.

— Рэб Киннаул — который актер?

— Именно.

— Забавно. Нужно будет с ним поговорить. Вернее, с его женой.

— Да? — Кемп почуял, что это связано с обещанной историей Ребуса, но тот отрицательно покачал головой. — Не имеет никакого отношения к Джеку. Просто недавно украли ценные книги. А миссис Киннаул, по слухам, собирает старые книги.

— Это, случайно, не те ли книги, что были украдены у профессора Костелло?

— Именно.

Газетчик в Кемпе всегда был начеку.

— Есть успехи?

Ребус пожал плечами.

— Только не надо мне впаривать, что пока еще рано о чем-то говорить, — сказал Кемп.

Он рассмеялся, а с ним рассмеялась и Пейшенс. Но Ребуса зацепило другое.

— Постой, неужто тот самый Эндрю Макмиллан?

Кемп кивнул:

— Они вместе учились в школе.

— Черт! — Ребус уставился в пластмассовую столешницу. Кемп взялся объяснить Пейшенс, кто такой Эндрю Макмиллан.

— Очень успешный бизнесмен. В один прекрасный день взял и свихнулся. Уехал домой и отпилил жене голову.

Пейшенс охнула.

— Вспомнила, — сказала она. — Голову так и не нашли, да?

Кемп отрицательно покачал своей, крепко сидевшей на плечах.

— Он и дочь пытался прикончить, но девочке удалось убежать. С тех пор она немного не в себе, но это и не удивительно.

— А с ним что теперь? — спросил Ребус. Делу было уже несколько лет. К тому же случилось это не в Эдинбурге, а в Глазго — не на его территории.

— Лежит в этой новой психиатрической лечебнице, которую тогда как раз только что построили, — сказал Кемп.

— В Датиле? — уточнила Пейшенс.

— Да. В Хайленде. По-моему, это недалеко от Грантауна.

Все любопытнее и любопытнее, подумал Ребус. Он был не силен в географии, но ему казалось, что Грантаун находится не слишком далеко от «Гнезда глухаря».

— Джек поддерживает с ним связь?

Теперь настала очередь Кемпа пожимать плечами.

— Понятия не имею.

— Они тоже вместе учились в школе?

— Говорят, что да. Если честно, то я думаю, что Лиз Джек гораздо более интересная фигура. Помощники Джека стараются изо всех сил, чтобы она не светилась.

— Да, а почему это?

— Потому что она, как говорится, непредсказуемая. По-прежнему общается со своими старыми друзьями. Джейми Килпатрик, Матильда Мерриман и другие. Вечеринки, пьянки, наркотики, оргии… Бог знает что еще. Прессе ни хрена не отламывается. — Он снова повернулся к Пейшенс. — Прошу прощения. Ни хрена. А если мы что и добываем, так вычеркивает редактор, на всякий случай.

— Вот как?

— Редакторы вечно перестраховываются, должность такая. К тому же нужно помнить, что сэр Хью Ферри всегда готов предъявить иск за клевету, если дело касается его семьи.

— Как в случае с заводом?

— Показательная история.

— Так что там насчет старых дружков миссис Джек?

— Аристократы, «старые деньги» по большей части. Но есть и новые.

— А что насчет ее самой?

— Ну, поначалу она определенно способствовала карьере Джека. Думаю, он всегда хотел заниматься политикой, а член парламента не может позволить себе быть неженатым. Его начали бы подозревать в неправильной ориентации. Думаю, он искал красивую, богатую женщину из влиятельной семьи. Ну и нашел, и не собирался выпускать из рук. Брак у них был удачный, во всяком случае со стороны. Лиз приезжает на всякие публичные мероприятия, фотографируется с мужем, она фотогенична… А потом снова исчезает. Они с Грегором совершенно разные. Лед и пламень. Она — пламень, он — лед, обычно пополам с виски…

Кемп разговорился. Ему было что еще рассказать, хотя по большей части это всё домыслы. Тем не менее истории занятные, тут есть над чем подумать. С этой мыслью Ребус, извинившись, отправился в туалет. Писсуар в «Конском волосе» имел форму желоба и был наполнен до краев; насколько знал Ребус, картина в этом туалете не менялась годами. Конденсат с емкости наверху капал точно на головы тех, кто имел глупость подойти слишком близко; стены были исписаны идиотами, страдающими дислексией: «ПОМНИ 1960». Но появилось и новые надписи. «Пьян, как отче наш», — прочел Ребус. «Да святится вымя твое…»