Квест Академия. Магические ребусы - Марина Ефиминюк

– Бессмертный, – поправила я.

– Это пароль, – прогудел Бади, останавливая меня от порчи общежитского имущества ради сиюминутной мести.

– Откуда ты знаешь? – не поверила я.

– Приглашали, – кивнул он.

– Не пошел без нас? – умилилась Тильда.

– Устав запрещает.

– Мог бы и соврать!

Пока подруга вдохновенно спорила с молчуном, умело вставляющим в нужном месте междометия, отчего складывалось ощущение полноценного диалога, я решительно захлопнула учебник и сложила перья.

– Ты куда? – удивилась Тильда.

– Выигрывать спор, – мрачно объяснила я. Вот выловлю Дживса и верну на путь знаний! Даже если он отчаянно хочет веселиться и не разделяет моих убеждений, что лучшее развлечение – это высшая магия в любых ее проявлениях.

– Идем вместе! Всю жизнь мечтала побывать на тайной вечеринке адептов! – Подруга принялась шустренько собирать вещички. – Бади, заберешь наши книги?

– Девы! – Он с грохотом отодвинул стул, заставив нас удивленно переглянуться.

– Ты чего буйствуешь?

– Сопровожу, – миролюбиво пояснил Джер.

Потенциальный носильщик вещей пожелал выступить в роли телохранителя, и пришлось вернуться в общежитие, чтобы оставить учебники. Когда я спустилась в холл, нашла только Бади, с потрясающим терпением ожидающего дам. Тильда появилась минут через двадцать, одетая в новое платье и с накрашенными губами. По лестнице подруга плыла с видом королевской особы, но цепко хвататься за перила не забывала, видимо, опасалась скатиться кубарем нам под ноги. Правильно, шея своя, единственная, жалко ее ломать в угоду красивому выходу.

– Что? – воинственно вздернула подбородок она, утопая в облаке жасминового аромата.

– Ты даже надушилась! – проворчала я.

– Мы идем на вечеринку.

– Не знаю, куда идешь ты, а я собираюсь на подпольный кутеж, чтобы спасти Дживса от похмелья.

– Слушай, сестра милосердия, моя матушка говорит, что в девушке в очках должны быть красивыми хотя бы платье и аромат, – парировала новообращенная кокетка.

– И именно сейчас ты прислушалась к ее ценному совету, – огрызнулась я, почти уверенная, что обнаружу подопечного в том счастливом состоянии, когда с вечеринки его выйдет изъять, разве что вынеся на закорках.

– Аниса Эден! – оборвал меня Бади. – Не завидуй.

– Ты всегда ее защищаешь, – обиделась я. – Если Дживс уже лежит, сам его потащишь!

– Не сомневайся, – с достоинством взял на себя ответственность Джер.

В хозяйственных башнях, куда никто, кроме голубей, летучих мышей и, пожалуй, кастеляна, лишний раз не заглядывал, живое тепло не пробуждали, и холод стоял нечеловеческий. В общем, как на улице, разве что снег не скрипел под ногами. От дыхания в стылый воздух вырывались облачка жидкого пара. Волшебные светляки в лампах впали в летаргический сон и не реагировали на движение, подниматься к складу старой мебели приходилось в потемках.

Перед низкой деревянной дверью с железными заклепками и наглухо закрытым смотровым окошком тряслись от холода три девчонки в разноцветных тонких платьях. Одну из них, соседку-блондинку Форстада на занятиях по философии, я узнала.

Помнится, имя у нее было какое-то странное, болотное. Вроде простое, а запомнить не удалось. Впрочем, чему удивляться? На занятиях у Хилдиса я столько раз ее мысленно прикапывала в сугробе, что чувствовала себя снежным маньяком. Зачем маньяку помнить имя жертвы?

– Вы тоже на вечеринку? – с надеждой в голосе спросила блондинка с болотным именем. – Мы стучали, стучали…

– Ага, стучали очень громко, – подхватила другая.

– Стуч… – попыталась третья, и я ее перебила:

– В общем, пароль не знаете.

– А нужен пароль?! – изумились девчонки, видимо, осознавая, что рисковали покрыться инеем от макушек до пяток раньше, чем им кто-нибудь сподобился бы открыть.

– Дамы, – прогудел Бади, заставляя девчонок потесниться. Они сбились в яркую стайку, шмыгали замерзшими носами и с надеждой смотрели на спасителя. С решительным видом тот взялся за железное кольцо и сосредоточенно замер, буравя толстую дверь хмурым взглядом.

– Бади, действуй, – поторопила я. Эффект от подъема по лестнице постепенно иссякал, холод проникал под одежду, и тело стремительно остывало. Подхватить простуду даже ради выигрыша в споре не было никакого желания.

Джер набрал в грудь побольше воздуха, словно собирался читать долгую поэму… и промолчал. Мы ждали. Он очень старался: пыжился, глубоко дышал, надувал щеки, открывал и закрывал рот, но ядреное словцо не желало произноситься, застревая где-то в районе кадыка. Вид у здоровяка был ужасно несчастный, как у Дживса, зубрящего закон сохранения магической энергии.

– Что же все такие воспитанные? – проворчала я и, подвинув не умеющего ругаться боевого мага, схватилась ледяными пальцами за металлическое кольцо, согретое его рукой.

Бранное слово, произнесенное громко и четко, отразилось от стен затихающим эхом. От удивления девчонки перестали трястись.

Некоторое время ничего не происходило.

– Думаешь, Мажор пошутил? – спросила Тильда в тишине.

Я хотела снова произнести то самое словцо, но уже выражая отношение к ситуации, зверскому морозу на улице и к шуточкам разных белобрысых придурков, но на смотровом окошке вспыхнул замысловатый знак. Дверь со скрипом приоткрылась. Из щели повеяло блаженным теплом, послышались невнятные голоса и тихое мяуканье, словно кто-то мучил котика тетки Юри.

Одно время Надин воспылала любовью к музыке (точнее, к бездарному скрипачу, но это частности) и принялась приглашать в таверну менестрелей. Оставалось тайной, где она выуживала дуэты и даже трио, напоминавшие отборных бродяг, но раз в седмицу они неизменно пиликали грустные мотивчики на видавших лучшие времена инструментах и гнусавыми голосами тянули непереводимые рулады. Потом случилась драка с местным пифием, закончившаяся поджогом. Все, кто мурлыкал невнятные песни или выкрикивал сумбурные предсказания, были безжалостно изгнаны из заведения на веки вечные.

В память о темных временах, когда за счет Надин кто-то бесплатно угощался крепленым вином, на стену повесили отобранную у музыкантов лютню с разорванными струнами и полустертым цветочком на покатом боку, которую тетка справедливо считала боевым трофеем. Если никто испорченную «бренчалку» не стащил, как мишень для дротиков, то скорее всего она по сей день пылилась в обеденной зале.

– Через какую дыру в заборе они протащили музыкантов? – заинтересовалась я.

– Понятия не имею! – выбила Тильда зубами чечетку. – Входи, не задерживай очередь, а то мы издохнем от холода!

– Зато принаряженные и благоуханные, – не удержалась от шпильки я и пропустила отмороженных – ой! – обмороженных красоток вперед. И хотя с моим ростом не было необходимости наклоняться, все равно инстинктивно пригнула голову, чтобы не вписаться макушкой в низкую притолоку. Дверь закрылась сама собой, лязгнул запирающий крючок, точно нашедший ушко петельки.