День, когда я начала жить - Виржини Гримальди

– Может быть, он хочет сказать тебе нечто важное? Представить не могу, как ты еще до сих пор не вскрыла конверт! Я бы умерла от любопытства и нетерпения на твоем месте.

Мари поболтала ногами в воде.

– Я его хорошо знаю. Он потратил время на мои поиски. А это, разумеется, не слишком приятно для него. Кроме того, я сказала себе, что, если это важно, он бы позвонил на ресепшен судна.

– Все так, но если ты не прочтешь письмо, то ты будешь себя постоянно спрашивать, зачем ты понадобилась своему Родольфу, – сказала Камилла. – И в этом случае ты также испортишь свой день.

Мари, соскользнув в бассейн, ушла с головой под воду. Камилла права: это письмо не оставит ее в покое до тех пор, пока она не распечатает конверт. Ведь она только и думает о письме, с тех пор как Арнольд вручил его.

Пожалуй, именно этого и добивался Родольф: продемонстрировать свою власть над ней, за нее решить, что она должна чувствовать и думать.

Мари вытолкнула воздух из легких через нос. Пузырьки поднялись на поверхность и лопнули. Анна и Камилла, чьи контуры, если смотреть сквозь воду, были расплывчатыми, наблюдали за ней.

– Так и быть, прочту это проклятое письмо.

Все еще мокрая, с полотенцем, обернутым вокруг тела, Мари вернулась в свою каюту. Письмо лежало на столе. Она засунула палец под клапан конверта и надорвала его. Внутри лежал свернутый пополам листок. Она села на софу и приготовилась к чтению.

Мари перечитала несколько раз. Она не предусматривала такого поворота событий. Родольф так и не понял, что между ними все кончено. Он думает, что это нервный срыв или очередная блажь недалекой женщины, которая вернется и будет умолять, чтобы ее приняли назад. Она представила, как он красуется перед своими друзьями, рассказывая, что женские циклы иногда толкают на странные поступки. Для него была недопустима сама мысль, что его могут бросить. Кого угодно, но только не его. И кто угодно, но только не она. Он считал, что нет никакого смысла «ввязываться в ее игру». А если б ввязался, то это означало бы, что он придает слишком большое значение «глупому капризу».

Мари перевернула листок в поисках постскриптума, который дал бы ей понять, что письмо – всего лишь фарс, но его не было. Родольф и правда ничего не понял.

Все это выбило Мари из колеи. С момента своего отъезда она воспринимала мужа как своего бывшего. Все было ясно: они расстались. Но, видимо, чтобы действительно расстаться, обе стороны должны отдавать себе в этом отчет.

Мари долго думала над тем, как ей уйти от мужа. Она знала, что должна нанести ему серьезный удар, чтобы Родольф воспринял все всерьез. Ей казалось, что сюрприза на день рождения будет достаточно. Но она ошибалась.

Она встала, размяла затекшие ноги, порылась в сумочке в поисках ручки, открыла блокнот, лежащий на секретере, и написала ответ.

Она еще раз прочла письмо, подумала о том, чтобы добавить еще несколько слов, но потом решила, что и этого вполне достаточно. Теперь она может перейти к другим делам. Ведь не будет же она, в самом деле, портить себе день из-за этого.

Мари проснулась и вскочила с кровати. Она опаздывала. Было уже пять часов утра, и именно в это время у нее было назначено свидание с Анной и Камиллой в кафе на палубе «F». Благодаря панорамному виду, открывающемуся из застекленных окон, они ничего не упустят из грандиозного зрелища и одновременно смогут полакомиться венской сдобой.

Круизный лайнер покидал Атлантический океан и выходил в Тихий. Чтобы пройти Панамский канал, судно взяли под свою опеку два лоцманских катера. Шлюзы были не намного шире лайнера, маневр был выверен до миллиметра, и «Феличите» предстояло осуществить его. Члены экипажа и пассажиры не могли позволить себе пропустить такой спектакль. Они столпились на балконах, на всех палубах, в заспанных глазах светились звезды, и все приготовились к тому, что вскоре увидят незабываемое зрелище.

Мари натянула на себя джинсы и свитер и выбежала из каюты. Перед лифтом стоял седовласый мужчина. Перспектива оказаться с ним в замкнутом пространстве радовала ее так же мало, как и тушеная брюссельская капуста вместо лангустов, но она опаздывала, а лестница была далеко. Пришлось молча встать рядом с ним.

Как только двери открылись, он вошел в застекленную кабину, даже не посмотрев на нее.

– Вам какой этаж?

Мари проигнорировала его вопрос и нажала на кнопку «F». Шокирующая близость в лифтах ее всегда раздражала. Она не знала, как себя вести, куда девать глаза. Лицезрение собственных ног придавало забитый вид, оглядывание себя в зеркале смахивало на нарциссизм, уставиться в телефон – чистый воды снобизм, а смотреть на своего «сокамерника» – невежливо. Кроме того, замкнутая атмосфера лифта способствовала возникновению самых разных фантазий, что еще больше увеличивало чувство неловкости. А когда приходится делить это пространство с человеком, который тебе неприятен, вообще сложно быть в расслабленном состоянии.

Не спуская взгляда с дверей, она отсчитывала секунды до освобождения. Хотя, и это следует признать, седовласый мужчина источал очень приятный запах.

Палуба «В».

Он пахнет хорошо, даже очень хорошо.

Палуба «С».

Краем глаза она видела, что он наблюдает за ней. Интересно, что ему нужно? А вдруг он серийный убийца, и она сейчас распрощается с жизнью между этажами? И всем будет на это наплевать.

Палуба «D».

Он откашлялся. У него грубоватый голос. Прошло еще несколько секунд.

Палуба «Е».

– Вы злитесь на меня?

От неожиданности она подпрыгнула на месте.

– Что?

– Вы злитесь на меня? – повторил он.

– …