Синдикаты на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский

что у меня факультатив по пилотированию.

* * *

Нет ничего хуже ожидания.

Ты лежишь, смотришь на мир через окуляр оптического прицела, а снаружи — плотная пелена дождя.

Позиция была выбрана идеально. Заброшенная стройка, на которой некогда пытались возвести многоквартирный дом. Бетонные опоры, перекрытия, серые лестничные марши. Грязь, мусор, валяющиеся пивные бутылки, дерьмо и запах мочи по углам. Уродливые граффити. Фрагмент кирпичной стены. Застройщик собрал деньги с дольщиков, а потом кинул всех, скрывшись в неизвестном направлении. Для юга России — обычная картина.

Я подтащил к краю площадки мешки с окостеневшим цементом, расстелил на бетоне старое тряпьё и картон. Не бог весть какая защита от промозглого ноябрьского утра, но лучше, чем ничего.

Последний месяц осени явил мне самый неприглядный и депрессивный лик Фазиса. Солнечных дней практически нет, дожди могут идти по три дня и больше. Вместе с ливнями и штормовым ветром пришёл холод. Температура упала чуть ли не до нуля, по ощущениям — ещё ниже.

Не ной, Крикс, сказал я себе.

Человека можно уничтожить, но его его нельзя победить.

И вот я наблюдаю за домом, который окружён мандариновыми деревьями. Рядом — целая улица таких же. Окраины, ага.

Дистанция — восемьсот метров.

Прошло два часа, а ничего примечательного не происходит. То проедет раздолбанная машина, то нарисуется мусоровоз, к подножкам которого пристроились коммунальщики в тёмно-зелёных непромокаемых плащах. А то и забредёт в глухомань усталый прохожий, согнувшийся в три погибели под порывами ветра.

Когда долго ничего не происходит, есть риск прозевать главное.

То, зачем пришёл.

Я в таких случаях концентрируюсь на мелочах. Провисшие провода с дождевыми каплями, дремлющий на крытой террасе котяра. Мужик, выбрасывающий пакет с мусором прямо из окна своей тачки…

Когда депрессия проникла в каждую клеточку моего тела, ситуация изменилась.

К дому подкатили два пикапа, запарковались прямо у ворот и начали выплёвывать из салонов упырей в кожаных куртках. Упыри, не скрываясь, доставали из ножен клинки. Мачете, кукри, танто. Я насчитал шестерых. Водилы остались в тачках, моторы никто не глушил.

Затаив дыхание, я следил за происходящим.

Из ближайших переулков начали подтягиваться люди. Бедненько одеты, с железками в руках. Ножи, кастеты, обрезки арматуры. Самодельные кистени. Цыгане были вооружены похуже своих оппонентов, но превосходили Тварей числом. Не успели последние опомниться, как их взяли в окружение.

Бравая шестёрка перестала ломиться в ворота.

Посланцы Ока встали спиной к спине и выставили клинки.

Фиг его знает, пытался ли кто-то вести переговоры. Дождь и расстояние всё скрадывали. Я просто увидел начало мясорубки. Банды схлестнулись без предупреждения. Я видел лишь часть баталии — не все участники бойни попали в круг прицела.

Мелькают руки, ноги.

Кто-то падает, лужи становятся красными.

Плавно веду ствол.

Всё происходит быстро. Цыгане гибнут, но вовсю напирают. И вот уже от шестёрки Тварей ничего не остаётся. К одной из машин подскакивает фигура в плаще, выносит чем-то тяжёлым боковое стекло, но падает, сражённая одноручным мечом. Второй участник спектакля подбегает с самопальным копьём и всаживает наконечник водителю в шею…

Вторая тачка газует, срывается с места и царапает бортом мусорный бак. На секунду мне показалось, что шофёр сумеет уйти, заодно передавив неосторожных цыган… Лишь на секунду. Дубина, утыканная гвоздями, обрушилась на лобовуху. С первого удара по наклонной поверхности пошли трещины, со второго образовалась приличных размеров дыра. Метнули дротик. Водителя пригвоздило к спинке кресла.

Я уж было решил, что план не сработает.

Цыгане потеряли семерых, но одержали уверенную победу.

Внезапно из дождливой серости соткался знакомый силуэт. Человек с парными топорами. Мускулистый дядька в берцах, кожаных штанах, свитере и жилетке. Я пропустил момент, когда Пират задействовал дар. Вот он неспешно направляется к врагам, а вот — исчезает. Трансформируется в распластанный по реальности вихрь. Уследить за действиями меты невозможно. Происходит нечто, а люди падают с перекошенными лицами. Кроваво-дождливые росчерки, свёрнутые челюсти, проломанные черепа… Торнадо, а не человек.

Я выровнял дыхание.

Абстрагировался от происходящего.

И взял в прицельную сетку дверь охраняемого цыганами дома. Как бы не разворачивались события, в этой точке мета окажется неизбежно. Чтобы войти внутрь, пират должен подняться на крыльцо. И замедлить метаболизм, чтобы сердце не разорвало в клочья.

Вдох-выдох.

Жди, Крикс.

Ты это умеешь.

Я снова упустил миг превращения торнадо в топового бойца Ночных Тварей. Пират непостижимым образом перебил всю толпу, отправленную Тариэлом на убой. Некоторые шевелились, окрашивая лужи собственной кровью. Виновник торжества спокойно открыл калитку и направился к дому.

Веду цель.

Палец ложится на спуск.

Мета больше не ускоряется. Идёт себе вразвалочку к дому, но топоры убирать не спешит. Интересно, он пальцы собрался перекупу рубить во время допроса? Или думает, что внутри дома ещё кто-то затаился?

Пират останавливается там, где нужно.

Я навожу перекрестье прицела на затылок клиенту. От меня не укрывается странность: человек не входит, не стучит, не ломает дверь. Просто стоит, словно в колебаниях…

Мысленно переговаривается с руководством?

Ай, пофиг.

Жму спуск на выдохе.

Успеваю зафиксировать второй силуэт, выкрутившийся из воздуха рядом с клиентом. Слишком поздно. Голова Пирата дёргается, разбрасывая кровавые брызги. Я на автомате передёргиваю затвор, досылая новый патрон в патронник. У меня нет времени на то, чтобы сообразить, кто заявился на огонёк. Может, прыгун. Или кто похуже.

Топоры выпадают из рук Пирата, а сам одарённый валится в траву.

Я прицеливаюсь повторно.

Второй персонаж оказывается пожилым типом — грузным, крепко сбитым, со складками жира на шее. Долгополый плащ, кожаная федора. Гость панически осматривается, он в недоумении. А надо не осматриваться. Надо бежать, прятаться за дерево или угол дома. Что угодно, только не зависать в одной точке.

Жму спуск.

Второй труп укладывается рядом с первым.

Передёргиваю затвор, но ничего не происходит. В магазине осталось два каббалистических патрона — дорогущих, как чёрная икра. И я очень не хочу тратить боеприпас на очередных уродов.

Выжидаю две минуты.

Больше нельзя.

Отнимаю глаз от окуляра. Я снова на восьмом этаже долгостроя. Ливень усилился, обрушиваясь на мир тысячетонной массой воды.

Подбираю гильзы, раскатившиеся по бетону.

Придвигаю к себе футляр и начинаю разбирать винтовку.

А в следующую секунду понимаю, что на стройке я не один.

Глава 10

Передвигаться по недостроенным объектам бесшумно — тонкое искусство. Под ногами хрустит гравий, можно наступить на скрипучую доску или ржавую жестянку.

Ещё один враг непрошеных гостей — эхо.

Собственно, оно и выдало тех, кто явился на стройку по мою душу.

Дождь, как и прежде, обрушивался на землю, наполняя пространство грохотом, но внутри здания сохранялся эффект гулкой тишины. Звуки падающей воды и тихой поступи людей как бы существовали отдельно друг от друга. Один из визитёров случайно зацепился ногой за что-то пластиковое. Не выругался, молодец. Но выдал себя с головой.

Разобрав винтовку, я уложил все элементы в футляр, зафиксировал креплениями, опустил крышку и нажал кнопки замков.

Два тихих щелчка.

Из рюкзака, который у меня всегда с собой, достаю кусаригаму. Сегодня один из серпов снят, а вместо него навинчен шипованный груз. Застёгиваю куртку по самое горло, рюкзак забрасываю за спину. На правый кулак наматываю цепь с грузом, крепко сжимаю рукоять камы. Подхватываю левой рукой футляр с L9 и осторожно продвигаюсь к центру бетонной площадки — туда, где виднеются лестничные марши.

Навскидку определить расстояние до визитёров сложно. Они в здании, но на каком этаже? Пластиковую канистру я видел на третьем. Значит, они осматривают все ярусы. Не знают, где именно я засел. Вероятно, не понимают, что я убил Пирата из огнестрельного оружия, а для этого должен был забраться повыше.

Приближаюсь к неогороженному проёму.

Заглядываю вниз.

Вижу чью-то руку с катаной. Шесть маршей вниз. Через два пролёта мелькает чья-то нога. А на пятом этаже скрипит кирпичная крошка. Значит, их как минимум трое. Осматривают уровни, разделившись. Не переговариваются, ведут себя тихо. При этом действия согласованы.

Не нравится мне это дерьмо.

Ставлю футляр на пол и меняю позицию. Теперь я на краю прямоугольной дыры. Поднимающийся вверх противник будет повёрнут ко мне спиной и затылком, а я такое люблю. Отпускаю цепь — кама падает вниз, едва не коснувшись бетона остриём.

Выжидаю секунд двадцать.

Опускаюсь на одно колено.

И начинаю раскручивать цепь.