Кто брал Рейхстаг. Герои по умолчанию... - Николай Ямской

А дело было так: столкнулись в узкой лощине лоб в лоб с немецким дозором: не увернуться, не разминуться. Схватились врукопашную – молча, страшно… Злее оказались наши. Те, кому не повезло, вповалку с немцами остались лежать на первом, уже в октябре выпавшем снежку. Уцелевшие побрели дальше.

К своим вышли в районе города Осташков на озере Селигер. Тут уже фронт установился – немцам пришлось притормозить.

На сборе в Бологое, где родной Иванову 623-й полк, по существу, формировался заново, армейская контрразведка дотошно разбиралась, кто, как, почему… Артиллеристов особенно пристрастно пытали на один предмет: не забыли ли они при отступлении снять и похоронить замки от своих орудий. Успели ли забить стволы песком и, выстрелив, их разворотить.

Забывчивых карали безжалостно. Одного из подчиненных Иванова – офицера Сарычева – трибунал без лишней волокиты приговорил к высшей мере наказания.

Поставив осужденного перед строем и зачитав: «За трусость и невыполнение приказа…», приговор тут же привели в исполнение.

Обреченный на позорную смерть Сарычев только успел выкрикнуть: «Прощай, Ро…» Полностью «Родина» уже не договорил – пуля прервала.

Вот так добавилась еще одна «единица» к тем 17 тысячам человек, которых мы в те страшные, казалось совершенно беспросветные, дни ежедневно теряли убитыми на бескрайних полях сражений.

А ведь мог бы еще воевать…

Иванова ретивые бойцы невидимого (с передовой) фронта теребили не меньше других. И кто знает, чем бы весь этот их энтузиазм для лейтенанта закончился, если бы не газетная вырезка с рассказом о его геройстве. Да еще ох как вовремя поданная реплика члена Военного Совета генерала Веревкина, у которого хватило совести и мужества заявить дознавателям:

– В том, что батарея была не подорвана, а раздавлена и брошена – не только их вина. Это вина всех. Так что же теперь – всех карать?

Действительно, по логике приказа № 200 получалось, что покарать можно любого. Того же Иванова, который хоть и отбивался и пробивался, но все же из окружения, а главное – отступал. Или, например, тех чудом уцелевших командиров и солдат, которые не удержали Минск, Смоленск, Ельню. Но именно тогда, в тех хоть и проигранных, но упорных боях к середине сентября в Красной Армии родилась гвардия. Сотая, сто двадцать седьмая, сто пятьдесят третья и сто шестьдесят первая стрелковые дивизии стали соответственно 1-й, 2-й, 3-й и 4-й гвардейскими. Да, они отошли. Но сражаясь за Смоленск, почти на месяц выбили немецкое наступление из графика. Не в конце августа, как планировалось, а только 30 сентября войска германской группы «Центр» под командованием фельдмаршала Бока начали наступление на Москву. Правда, уже через две недели гусеницы фашистских танков вовсю залязгали по Подмосковью. Другие бронированные колонны вермахта двигались на фланге с севера в направлении Калинина. С юга противник угрожал захватом Тулы и продолжением движения в целях захвата Москвы с востока. Начальник генштаба сухопутных войск вермахта генерал-полковник Ф. Гальдер сообщал в Берлин: «Операция „Тайфун“ развивается почти классически». Казалось, еще несколько дней – и гитлеровские армады ворвутся в пригороды столицы СССР. Под прессом именно этого ощущения Сталин стал задумываться о пусть грабительском, пусть кабальном, но немедленном замирении с Гитлером. Речь идет об эпизоде, свидетелем которого оказался Г. Жуков и который произошел 7 октября (по другим данным – в июле и даже июне), когда Сталин вызвал к себе Берию и дал ему указание через свою агентуру прощупать возможность быстрого заключения с Германией сепаратного мира. О том, что он действовал по приказу Сталина и с полного одобрения Молотова, подтвердил и сам Берия на допросе в августе 1953 г ., когда он был арестован и обвинялся, кроме всего прочего, в подготовке плана свержения Сталина[11]. Отвергая это, Берия на следствии объяснил, что задание ему было дано с целью забросить дезинформацию противнику и выиграть время для концентрации сил и мобилизации имеющихся резервов. Несколько иную интерпретацию дал впоследствии тоже арестованный по аналогичному обвинению непосредственный исполнитель задания Павел Судоплатов, который действовал через болгарского посла в Москве Стаменова, завербованного НКВД еще в 1934 г . Слух этот якобы был рассчитан на то, чтобы припугнуть англичан и подтолкнуть их поэнергичнее вмешаться в борьбу[12].

Версия о «дезе» для англичан, которые с нападением на СССР сразу же превратились из «поджигателей войны» в союзников, малоубедительна. Антигитлеровская коалиция и без того развивалась необычайно быстро. Уже 12 июля 1941 г . в Москве было подписано советско-британское соглашение о совместных действиях против Германии. 2 августа было продлено еще на один год советско-американское торговое соглашение, подписанное еще в 1934 г ., но «приторможенное» из-за сталинской разборки с Финляндией.

Более реальной можно было бы считать версию некоего продолжения – с вынужденной корректировкой, разумеется, – «большой игры» Сталина с Гитлером. Если бы не одно «но», ставшее известным уже в наши дни. Речь идет о свидетельстве германского посла в СССР Ф. Шуленбурга по поводу того, что ему перед отъездом из Москвы было вручено некое «предложение о компромиссном мире», которое он должен был передать А. Гитлеру. Посол по прибытии в Берлин это предложение фюреру передал, однако получил от него отрицательный ответ. Но если подобный «зондаж» не сработал в условиях, когда гитлеровские войска были еще только в начале своего пути к Москве, на что рассчитывал Сталин в те дни, когда они стояли уже у стен столицы?

Не будем гадать: вспомнил ли он при этом присланную ему еще 15 мая 1941 г . главой НКВД записку, в которой цитировались слова некоего авторитетного берлинского источника о том, что если Сталину после захвата Германией европейской части страны «удалось бы спасти социалистический строй в остальной части СССР, то Гитлер этому не мешал бы» [13]. Достаточно аналогии с «похабным» Брестским миром, по которому в 1917 г . за небольшой кусочек «Советской власти» в Центральной России Ленин отдавал той же Германии полстраны. Сталин, как его верный ученик, был готов сделать то же самое. Это, собственно, подтверждает и Судоплатов. В своей объяснительной записке от 7 августа 1953 г . в Совет Министров СССР в перечне вопросов для Стаменова, которые Берия, без конца заглядывая в свою записную книжку, зачитал Судоплатову, значился следующий: «Устроит ли немцев передача Германии таких советских земель, как Прибалтика, Украина, Бессарабия, Буковина, Карельский перешеек?» [14]