Путь Горыныча. Авторизованная биография Гарика Сукачева - Михаил Марголис

Следующим победным раундом группы стало выступление на другом значительном мероприятии рок-лаборатории – июньском фестивале все того же 1986 года в ДК МИИТа под вывеской «Движение в сторону весны». По сегодняшним критериям акцию можно было бы приравнять к баттлу. Столичные организаторы девятичасового сейшена выставили фактически всю свою гвардию, дабы не поблекнуть на фоне питерских гостей. Список участников от лаборатории напоминал расширенную программу «Рок-ёлки», но каждое из трех отделений концерта завершали команды с берегов Невы, и это были – «Кино», «Аквариум» и «Алиса»! Именно их принимали как главных звезд. Из москвичей примерно тот же «респект зала» получила только «Бригада С». А ее «Плейбоя» многие «в народе» сочли «главным московским хитом года», что вызвало солидарное осуждение неофициальных рок-изданий двух столиц. Их авторы высказывались желчно: «Где тут рок-н-ролл? Чистый кабак! В столь мажорском виде, в белых рубашках, галстуках, и с подобной музыкой – лучше в ресторане зарабатывать. Там оценят».

У Гарика той поры имелась еще одна нетипичная для наших рок-лидеров особенность – многие знаковые «бригадовские» боевики (тот же «Плейбой», «Гады», «Бродяга», «Человек в шляпе», «Фантомас», «Я обожаю jazz») были написаны на тексты сторонних авторов. Для апологетов БГ, Майка, Цоя, Шевчука, Кинчева, Ревякина (тем паче Башлачева) это выглядело сомнительно. То ли парню нечего сказать, то ли он и впрямь «попсарь» по духу, и ему, подобно большинству эстрадных исполнителей, все равно, ЧТО говорить, главное – КАК, дабы имидж запоминался.

Сукачев, как театрал и «дипломированный режиссер», безусловно, внешней форме уделял достаточное внимание. «Потому что на дворе была эпоха «новой волны», и все эти странные прически, брюки, узкие туфли, рубашки, запонки, длинные пальто имели значение и для антуража, и для нашего состояния внутри музыки». Но и в том, что касалось содержательной части песен, Гарик был отнюдь не тривиален и не только развлекателен. Он ловко сочетал «фигу в кармане» (для тех, кто пытался анализировать его творчество традиционными критериями) с весьма точной эмоциональной окраской своих композиций и а-ля обэриутскими выразительными приемами.

А тексты Гарик пробовал складывать самостоятельно с юношеских лет. Но вспомним, что поначалу он «стеснялся их качества» и с удовольствием воспользовался виршами Сталкера, когда тот возник в их кругу. После же ему не сразу удалось подступиться к «бригадовской» изменившейся «музыкальной структуре». «Лишь изредка получалось, что называется, перейти в размер наших новых мелодий и ритмов. Многолетний опыт общения со Сталкером подсказывал, что мне нужен поэт, с которым я могу сотрудничать. Одного такого, чтобы стал нашим постоянным автором, не нашлось, поэтому я взаимодействовал с несколькими профессионалами. Рассказывал им, о чем должна быть песня, и они делали текст по моему «синопсису» в нужном стихотворном размере».

Первым таким «профессионалом» оказался Дмитрий (или Вадим, к нему и так обращаются) Певзнер. Сейчас в русскоязычной Америке (Певзнер уехал в США более четверти века назад) его называют «культовой фигурой нью-йоркской артистической сцены, поющим актером собственного театра». За его плечами учеба в Сорбонне и Чикагской школе искусств, преподавание в Нью-Йоркском университете и еще много достойных фактов. А в конце 1970-х и первой половине 1980-х он был студентом МГУ, известным в широких кругах каэспэшников. Именно его сочинения напел Гарик в Задонске Галанину и Горячеву, когда заманивал их в «Бригаду».

«Певзнер для меня – особая страница. Я познакомился с ним у того же Сережи Шкодина, что посодействовал нам с репетиционной точкой перед «Рок-ёлкой». Дима в то время был очень интересным поэтом, бардом. Я слушал его песни и в какой-то степени у него учился. Потом мы вместе написали «Плейбой», «Гады», еще несколько вещей. С «Плейбоем», который так «выстрелил» и столько споров вызвал, получилась классная история. Я прочел где-то в самиздате разгромную статью одного известного критика о том, какое «Бригада С» попсовое фуфло. А дальше он перечислял настоящие, по его мнению, советские рок-группы. Ну, я и предложил Певзнеру довести ситуацию до гротеска. Реально сочинить песню, от которой бы всех «истинных рокеров» коробило, а в ресторанах под нее бы бухали и плясали. Но, разумеется, песня должна была получиться не натуральным поп-шлягером, а некой нашей шифровкой. Диме замысел очень понравился, и мы вдвоем придумали эпатажный текст про какого-то мужика, волочащегося за проституткой, которой он готов подарить любую наркоту, а она уходит с другими клиентами. И все это звучит в свинговой интерпретации».

Интересно, что раннее творчество Певзнера согревает Гарика и поныне. Уже давно избавившись от всех авторских сомнений, Игорь Иваныч продолжает к нему обращаться. В 2003 году он записал яркий сольный альбом «Poetica» (сюда вошел и реквием «Гибель «Курска», и очередная залихватская гариковская визитка – «Человек-привычка»). Там же оказалась «любимая песня» Игоря – «По улице Майорова». Эту ироничную зарисовочку про несуществующую питерскую улицу еще в 1979 году написал как раз Дмитрий Певзнер. Не исключаю, что в будущем Сукачев найдет еще что-нибудь подходящее для себя «из Певзнера» или даже запишет программу таких песен.

Помимо будущего выпускника Сорбонны тексты для ранней «Бригады С» писали молодые талантливые поэты, близкие тогда к рок-лабораторским музыкантам, а впоследствии ставшие успешными сочинителями шлягеров для российских поп-звезд. Например, Карен Кавалерян, автор «Бродяги» и еще нескольких «бригадовских» хитов, параллельно сотрудничал с «Браво», «Черным кофе», «Лигой блюза»… «Когда Карен делал для нас «Человека в шляпе» я ему, так же как и Диме Певзнеру, предварительно изложил сюжет песни. Сказал, что нужна история о совершенно неприметном, сером, но в чем-то очень загадочном человеке, идущем по улице… Я тогда был одержим эзоповым языком, неореализмом… А в «Фантомасе» мы иначе действовали: Кавалерян сочинял строфы-куплеты, а я – припевы».

Свой вклад в «неореализм» «Бригады С» внес и Архикардинал Ордена куртуазных маньеристов Виктор Пеленягрэ. На его текст группа сделала тему «Ностальгическое танго». Забавно, что тогдашний соратник Вити по Ордену Вадим Степанцов в тот момент, как и Кавалерян, писал стихи для «Браво». Две модные столичные команды на букву «Б» (созданные по идеям Гарика) прямо или косвенно пересекались в тот период регулярно.

Кстати, о буквах. Они едва не стали причиной раскола в «Бригаде» уже после первых ее успехов. Сергей Галанин, чье имя и исполнительское мастерство сыграли существенную роль в становлении и быстром продвижении группы в фавориты рок-лаборатории, однажды мягко намекнул Гарику, что желательно бы немного дополнить название их коллектива и стать «Бригадой СГ». Пикантность такой аббревиатуры заключалась в том, что не каждый «бригадовский» поклонник однозначно расшифровывал две заглавные литеры как начальные буквы фамилий главных участников проекта. Напрашивался и вариант «Бригада Сергея Галанина». Да и вообще, так быстро (еще и года не прошло со дня «Рок-ёлки») в группе обозначились тенденции к двойному лидерству. Это, казалось, не к добру…

«Я пришел к Гарику не просто басистом в готовую группу, – говорит Галанин. – Мы эту команду фактически вместе создавали. Поэтому мне казалось, я имею право предложить чуть изменить ее название. Возможно, отчасти сказывались мои опасения комсомольских идеологов, которые, несмотря на перестройку, еще имели влияние. Хотелось как-то смягчить ассоциации, которые у них вызывало название «Бригада С». Я сказал: давайте оставим только слово «Бригада». Гарику не понравилось. Тогда возник вариант «Бригада СГ», и он пошел мне навстречу. А когда мы поняли, что подобная «конспирация» больше не требуется – вернулись к изначальному названию…»