Нежное искусство посылать. Открой для себя волшебную силу трех букв - Александра Райнварт

Я не несу никакой ответственности.

Эта мысль такая приятная, что я никак не могу выбросить ее из головы.

Несмотря на это, мне страшно жаль Ханну. Ведь это настоящая кровавая бойня. Мирей идет в атаку и ни шагу назад. Двадцать минут спустя новая идеальная парочка договаривается о свидании, на которое Ханна, конечно, тоже приглашена. О да, КОНЕЧНО.

Как только Мирей начинает собираться домой и «Джордж Клуни» предлагает ей подбросить ее до дома, я делаю единственное, что возможно в такой ситуации: обнимаю Ханну и заказываю два шота[13] с водкой.

Чувствовать ответственность за других – это иной, особый уровень – друзья. Ха, друзья…

Дружба – это совершенно особенный феномен. Почти как любовь, только по-другому… Как гласит старая пословица:

Как-то спросила Любовь у Дружбы: зачем есть ты, если уже существую я? На это ответила Дружба: чтобы приносить улыбку в том случае, когда ты приносишь слезы.

Это правда. Существует очень значительная разница между любовью и дружбой. Один мудрый человек как-то сказал, что без памяти влюбиться можно и в девяносто лет. А вот дружба – это человеческое счастье, которое растет годами. Нужно съесть чертовски много пудов соли вместе, нужно накопить совместный опыт. Нужно и поссориться пару раз или даже пострадать друг из-за друга. Нужно учиться друг у друга.[14]

Иметь друзей намного важнее для счастья, чем иметь возлюбленного, и намного важнее для здоровья, чем, например, двигаться. Эти два, три, четыре? человека, которым вы можете доверить что угодно, и на которых можно положиться в любой ситуации. Те люди, которые не хотят от нас ничего, кроме как видеть нас самих счастливыми.

Таких людей немного.

Есть, правда, масса людей, которые толпятся вокруг этого статуса, как подростки на автобусной остановке в деревне. Но настоящих друзей в жизни не может быть много. Не таких друзей. А таких, которым можно позвонить в четыре утра, находясь в квартире своего бывшего, и сказать: «Пожалуйста, приезжай и забери меня отсюда». И даже тогда, когда эта квартира находится в другой стране. Это такие люди, которые не спросят: «Из Коста-Рики? Ты с ума сошла?», но ответят: «Так, а где точно находится Коста-Рика?».

Мне довольно легко ответить на вопрос, сколько у меня друзей, потому что их у меня очень мало. Может быть, это звучит немного странно, но это так и есть. Кстати, можно было бы причислить к кругу моих друзей и Л., потому что с ним-то уж точно мы ссорились, бог свидетель, и не раз.

С одной из двух моих подруг вы познакомились несколькими страницами ранее. Я знаю ее с пяти лет. Анна, та самая, с эзотерическими причудами. Если бы я познакомилась с Анной сейчас, я бы не захотела с ней снова встретиться. Эзотерическое помешательство я готова терпеть только в отношении Анны, а другие страшно действуют мне на нервы. Почему же к ее причудам я отношусь спокойно?

Может, потому что знаю ее как облупленную? Знаю того человека, которым она является на самом деле. Ее натуру. И она удивительная. И она могла бы обернуться в множество энергетических слоев и аур, неважно, сколько, потому что сквозь них я все равно буду видеть ту самую Анну, а не слегка помешанную ведическую женщину. Интересно, это и есть особенность старой дружбы? Когда вы узнаете человека еще до того, как он сменит огромное количество масок и изменится до неузнаваемости? Прежде чем они начнут притворяться не такими, какие они есть, и из-за этого начнут верить собственному спектаклю и потеряют самих себя?

Моя другая подруга – это Яна. С ней я познакомилась в студенческие годы. Она запомнилась мне в первый же день: на ней была футболка с надписью «Другая страна – другие сиськи». Мы поняли друг друга с полуслова.

За последующие годы у меня появлялись другие друзья, но они так же легко исчезали из моей жизни. Как сквозь вертящуюся дверь. Но Яна осталась. Я уверена, что где-то есть люди, с которыми я могла бы дружить. Может быть, это привычка жить по инерции, которая мешает нам узнавать новых людей. В конце концов, дружба означает некоторую трату усилий. Иногда мне кажется, что, говоря терминами физики, моя производственная мощность дружбы достигает предела. Я чувствую ответственность за Яну и Анну, такую же, как за Л. и ребенка. Если им плохо – то и мне плохо. Я бы села в машину и немедленно забрала бы их откуда нужно, даже если бы надвигался конец света. Это, между прочим, полная противоположность наплевательскому отношению.

Кстати, это те из моих любимых людей, отношения с которыми научили меня такому понятию, как помощь. Помощь сама по себе – отличная вещь, особенно когда она бескорыстная и не служит возвышенным целям. Но «делать добро» не всегда означает «сделать добро», и самые добрые намерения нередко оборачиваются своей полной противоположностью. Тому найдется немало впечатляющих примеров из истории: взять хотя бы миссионерство, армии и развитие опиатов, которые уносят жизни множества людей.

Сильное желание помочь тому, кто страдает, возможно, испытывал каждый из нас. Тем более, если этот страдающий – наш близкий человек. Однако помощь не всегда действительно оказывается полезной. И выясняется это только тогда, когда ваши попытки помочь ни к чему не приводят. Я имела подобный опыт с Анной, которая страдает от депрессии.

Когда Анна рассказала мне, что ее беспокоит не просто грустное настроение, а настоящая развившаяся депрессия, я была первой, кто засучил рукава, хлопнул в ладоши и провозгласил: «Ну, поехали, чего мы ждем? Давай разделаемся с этой мерзкой депрессией!»

Как я установила позднее, это была не совсем та помощь, которая требовалась от меня. Человек редко задумывается заранее о том, как лучше, а сразу бросается помогать, чем может. Это не всегда хорошая идея. Чем больше я старалась поднять Анне настроение, тем более виноватой чувствовала себя она. Потому что это не срабатывало. В свою очередь, я чувствовала себя тем более виноватой, чем меньше мне удавалось сделать Анне лучше. И так мы оказались в замкнутом кругу вины и страданий, что никому не помогало. До того момента у меня было много времени, энергии (и у Л. тоже) и алкоголя, но Анне не становилось лучше, ей становилось только хуже. Скверный результат для настоящего помощника.

И когда подключилась Яна, которая озабоченно следила за тем, как я справляюсь с миссией, и чувствовала себя обязанной помочь уже мне – стало только хуже. Это был истинный хаос. До тех пор, пока один умный человек из центра профессионального консультирования не задал мне заветный вопрос: «Так Вы хотите сказать, будто могли бы разобраться с чувствами подруги лучше, чем кто-либо другой? Включая саму подругу?». Хороший вопрос.