Брежнев. Разочарование России - Леонид Млечин

Николай Викторович не уловил, что времена меняются. По старой памяти разговаривал с Леонидом Ильичом достаточно небрежно. Сотрудник аппарата президиума Верховного Совета присутствовал при разговоре Подгорного с Брежневым. Леонид Ильич позвонил, чтобы обсудить какую-то проблему. Подгорный высказался, а потом заметил:

— Это мое мнение. А ты ведь все равно сделаешь по-своему, я знаю. Ну, будь здоров, Леня.

Подгорный любил именовать себя президентом. Но сам по себе Верховный Совет был безвластным органом — что союзный, что республиканские. Депутатский значок был просто знаком отличия. Президиум Верховного Совета не играл самостоятельной роли, а всего лишь оформлял принятые политбюро решения. Влияние и власть Подгорного основывались на его личных контактах с Брежневым и на поддержке членов ЦК от Украины. Академик Евгений Иванович Чазов, начальник 4-го главного управления при Министерстве здравоохранения, даже считал, что Подгорный подкапывался под Леонида Ильича. Когда Брежнев заболел и оказался в больнице на улице Грановского, туда без предупреждения приехал Подгорный, который прежде мало интересовался состоянием здоровья генсека.

Чазов решил, что Подгорный намерен увидеть, как выглядит больной Брежнев, чтобы рассказать товарищам по политбюро о плохом состоянии генерального секретаря. Евгений Иванович возразил против посещения пациента — это может пойти ему во вред.

— Ты что, председателя президиума Верховного Совета СССР не знаешь? — в своей манере сказал Подгорный и пригрозил Чазову: — Не забывай, что незаменимых людей в нашей стране нет.

Евгений Иванович держался твердо:

— Николай Викторович, я должен делать все во благо пациента, для его выздоровления. Сейчас ему нужен покой. Ни я, ни вы не знаем, как он воспримет ваш визит. Он может ему повредить. Если политбюро интересуется состоянием здоровья Брежнева, я готов предоставить заключение консилиума профессоров.

И Чазов не пустил всесильного члена политбюро в палату. Недовольный Подгорный вынужден был развернуться и уехать. Надо полагать, Чазов поведал этот эпизод со своими комментариями Леониду Ильичу и нашел в нем благодарного слушателя.

Леонид Ильич жаловался Замятину на Подгорного:

— Уже на охоту собрался, а тут Николай позвонил — мне надо с тобой поговорить. Ну, вот теперь сядет рядом и будет брюзжать, пока я не выдержу и не скажу: «Хорошо, Коля, я это сделаю…»

Член политбюро и первый секретарь Московского горкома Виктор Васильевич Гришин описал в своих воспоминаниях, как на юбилее одного из секретарей ЦК говорили больше о Брежневе, чем о хозяине. Да и сам юбиляр, произнося тост, восхвалял Леонида Ильича. Вдруг Подгорный не выдержал:

— Леня, как ты можешь терпеть такие славословия в свой адрес? Почему ты не прекратишь это восхваление? Ты знаешь, как я к тебе отношусь. Я готов за тебя подставить грудь под пули, но я не могу видеть, как ты поощряешь возвеличивание себя.

Брежнев недовольно возразил ему:

— Ничего предосудительного тут не сказали. Товарищи хотят и могут высказывать свое мнение, свою оценку деятельности любого из нас. Что ты, Николай Викторович, всегда чем-то недоволен?

Подгорный стал вести себя осторожнее. Но почва для его отставки была подготовлена. По словам Замятина, Подгорный был человеком злым, самолюбивым и амбициозным. Гонору оказалось так много, что сторонников у него не нашлось.

Брежнев сменил руководство на Украине, поставил в Киеве своих людей, недолюбливавших Подгорного. Новый первый секретарь Владимир Васильевич Щербицкий сам немало натерпелся от амбициозных придирок Николая Викторовича.

Руками украинских секретарей Брежнев и снял Подгорного. Причем его вывели из политбюро прямо на пленуме ЦК. Для Николая Викторовича это было как гром среди ясного неба. Обычно Брежнев хотя бы перед самым заседанием предупреждал очередную жертву. С Подгорным поступили совсем бесцеремонно.

24 мая 1977 года на пленуме ЦК, собранном для обсуждения проекта новой конституции, недавно избранный первым секретарем Донецкого обкома Борис Васильевич Качура, выступая, неожиданно внес предложение совместить посты генерального секретаря и председателя президиума Верховного Совета.

Подгорный не верил своим ушам. На политбюро это не обсуждалось. Ошеломленный Николай Викторович спросил сидевшего рядом Брежнева:

— Леня, это что такое?

Леонид Ильич, как ни в чем не бывало, ответил:

— Сам не пойму, но видно, народ так хочет.

В реальности эта операция готовилась заранее. Кандидатуру Качуры Щербицкий предложил со смыслом — сравнительно молодой партийный секретарь, который представляет известную всей стране шахтерскую область. И не выходец из Днепропетровска. Щербицкий же попросил своего помощника Виталия Константиновича Врублевского написать Качуре текст выступления. В спецсамолете по дороге в Москву украинские секретари открыто обсуждали предстоящее смещение Подгорного.

Николай Викторович пытался что-то сказать, но председательствовавший на пленуме Михаил Андреевич Суслов не дал ему слова:

— Ты посиди, подожди.

Идею донецкого секретаря поддержали, зачитывая заранее приготовленные речи, другие члены ЦК. Один из них прямо предложил:

— И освободить товарища Подгорного с поста председателя президиума Верховного Совета.

Зал аплодировал. Подгорный по привычке хлопал вместе со всеми. Свидетели говорили потом, что на него жалко было смотреть. Суслов зачитал подготовленный заранее проект постановления:

— Первое. В связи с предложениями членов ЦК КПСС считать целесообразным, чтобы генеральный секретарь ЦК КПСС товарищ Брежнев Леонид Ильич одновременно занимал пост председателя президиума Верховного Совета СССР.

Зал зааплодировал.

— Иметь в президиуме Верховного Совета, — продолжал Суслов, — освобожденного первого заместителя председателя президиума. В связи с этим освободить председателя президиума Верховного Совета СССР товарища Подгорного Николая Викторовича от занимаемой должности и от обязанностей члена политбюро ЦК КПСС.

Суслов посмотрел в зал:

— Предлагается утвердить генерального секретаря ЦК КПСС товарища Брежнева Леонида Ильича председателем президиума Верховного Совета.

Зал вновь зааплодировал. Подгорный собрал свои бумаги и поднялся. Но Суслов его остановил:

— Посиди пока еще здесь.

Михаил Андреевич осведомился у зала:

— Какие будут предложения? Голосовать в целом?

Дисциплинированные голоса в зале подтвердили:

— В целом.

— Голосуют члены Центрального комитета, — предупредил Суслов. — Кто за то, чтобы принять текст постановления пленума, который я зачитал, прошу поднять руку. Прошу опустить. Кто против? Нет. Кто воздержался? Нет. Принято единогласно.

Теперь зал не только стал аплодировать, но и встал. Подгорный опять встал и что-то сказал Суслову. Тот показал ему рукой вниз: теперь садись в зал со всеми.