Колдун - Кай Вэрди

— Теть, погоди… Кто тута — наши аль немцы? — нетерпеливо перебил ее подросток.

— Немцы, немцы… Ты с откудова идешь-то? — вытирая мокрые глаза уголком полотенца, спросила она.

— С Иванова… — вздохнув, отозвался Мишка.

— Энто ж с какого Иванова? Энто чтоль с того, что за Кузькино аж, что ли? Что возле Лешино? — наморщила она лоб.

— Ага… — печально вздохнул Мишка, соображая по реакции женщины, что названный им населенный пункт ну очень далеко от этой деревни. Теперь бы не лохануться и не назвать деревню селом или город деревней… Эх, надо было подготовиться. Хоть окрестности изучить…

— И это ты стока пехом прошагал? — ужаснулась женщина, приложив ладонь к щеке.

— Ага… — снова вздохнул Мишка. — Попервой-то нормально было, я лесом шел. Мамка мне поесть с собою дала, дак я и шел и шел… — горестно понурившись, рассказывал Мишка. — Мы-то думали, фронт ближе, а он вона как еще далече… У меня уж и еда кончилась, вчерась утром последний кусочек лепешки дожевал… Лапти вроде и крепкие были, а нынче и они развалились. Теперя еще и босой вот… — пожаловался Мишка. — Тетенька, а далече до фронта? — вскинул на нее глаза, полные слез, Мишка.

— А чего ж ты на месте-то не сидел, ась? Чего ж к фронту-то поперся? — ужаснулась женщина. — И мать-то… Как и отпустила-то… — закачала она головой.

— Дак вырос я, теть. Неуж не видишь — большой совсем. Шестнадцать вона по весне стукнуло… А немцы нынче сызнова собирают повыросших, да в Германию гонят… — горестно склонил голову Мишка. — А я туды не хочу. Вот и решил к своим уйти, — опустив голову еще ниже и потерев сухие глаза кулаками, рассказывал подросток. — Вот думал, ужо добрался. Гляжу — тихо, мотоциклов нету, машин ихних нету… Самих тоже вроде как не видать. Вот и подумал…

— Ох, сыноок… — прижав ладонь к щеке, и покачав головой, протянула женщина. — Тихо ему… Мы уж третий день на свете не живем, куды и спрятаться-то, не знаем… — тетка всхлипнула и уткнулась в полотенце. Плечи ее затряслись.

Мишка выбрался из-за стола и присел перед женщиной.

— Теть, ты чего? Теть? — тронув за плечо, Мишка несмело погладил ее по голове.

— Ох… — всхлипнула женщина. — Погибель наша тута за деревней сбирается… — утерев мокрое лицо, женщина горько вздохнула. — Деток жалко… — снова промокнув мокрые глаза, она взглянула на присевшего у ее ног Мишку. — Звать-то тебя как?

— Мишка… — тихонько отозвался парень.

— Миша, — вздохнула она. — Прям как мужа мово… А меня Глафирой, Глашей.

— Теть Глаш, а ты про какую погибель-то говорила? — заглянув ей снизу в глаза, спросил парень.

— Аа… — женщина шумно высморкалась. — Да за деревней, с той стороны, там, где рощица над речкой, немцы танки сгоняют. Много уж нагнали. Сама-то я не видала, ребята сказали. Купаться они бегали, да еще день назад заприметили. Тогда-то их они штук сорок насчитать успели, но, говорят, еще были, их немцы шугнули. Как тока не расстреляли… Я уж им на речку-то ходить запретила, а они, поганцы, скрытно, по полю. Да и углядели. Вчерась еще двадцать танков, что тока подъехали, часа за два насчитали, да и сегодня тож весь день гудели…

— Так, может, ушли они? — с надеждой спросил Мишка.

— Нет, Миша, не ушли, — покачала она головой. — Приходят тока. Староста седня приходил, велел дом подготовить, постели чистые перестелить, обед поболе да повкуснее сварить, а самим выматываться из дома, — горестно вздохнула Глафира. — А куды нам выматываться-то? — глаза ее снова налились слезами. — В землянку тока… А она в овраге вырыта, том, что на речку глядит… — женщина снова уткнулась в полотенце. — Танки-то как пойдут на наших, так нас там и раскатают насмерть… — раздался из-под полотенца ее глухой голос, а следом горькие рыдания.

— Это что же, завтра сюда немцы нагрянут? — опешил Мишка. — Теть Глаш… Пойду я… — поднялся он. — Спасибо тебе за ужин.

— Куды собрался-то? — оторвав лицо от полотенца, тревожно спросила женщина.

— К нашим пробраться попробую… Али в лес поглубже уйду. Не хочу я под танки, — испуганным голосом с нотками паники проговорил парень.

— Так ведь дождь там… — растерянно проговорила женщина, глядя на парня, срывающего с трубы свои вещи.

— Дождь не танки, теть Глаш… Да и тебе лучше будет, ежели меня тут не найдут. Староста-то небось твоих детей знает, — одеваясь и поглядывая на нее, проговорил Мишка. — Ты меня-то ему как объяснять станешь? Еще решат, что я партизан, да и расстреляют вас всех. Нет уж, я лучше в лесу сокроюсь…

— Ох, Миша… А я ведь и не подумала… — прижав к губам скомканное полотенце, с испугом взглянула на него женщина. — Спасибо тебе… Ты уж прости…

— Теть Глаш, а дети-то большие? — уже стоя на пороге, вдруг оглянулся на нее Мишка.

— Томке двенадцать, Кольке десять, Ивану шесть, а Полинушке четыре намедни сполнилось… — тихо ответила Глафира.

Мишка коротко кивнул и скрылся за пеленой дождя.

Сориентировавшись, где находится река, он направился к ней. Пока шел, дождь закончился. Отойдя от деревни на приличное расстояние, он бросился в воду ниже по руслу и поплыл вверх по течению, держась высокого берега. Плыл до тех пор, пока его ноздрей не коснулся запах дыма — фрицы, видимо, разожгли костерок.

Выбравшись на противоположный берег, Мишка попытался рассмотреть танки, но ничего, кроме нескольких дымков от костров, расположенных довольно далеко друг от друга, не увидел. Юный разведчик хотел было перебраться на противоположный берег, к танкам, как вдруг раздался смех, громкая немецкая речь, и по берегу к воде сбежали пятеро фрицев в белых подштанниках.

Молодые немцы, балуясь и хохоча, схватили одного и сбросили в реку. Тот, вынырнув, отфыркался и принялся брызгать на своих товарищей. Немцы один за другим посыпались в воду. Игры продолжились уже в реке.

Мишка терпеливо ждал. Немцы радостно плескались в пяти метрах от него, и любое движение, любой шорох могли его выдать. Вдруг на немецком берегу появились еще трое немцев, на этот раз одетые. Строго что-то сказав, они мгновенно прекратили шум и веселье в воде, и ночные купальщики один за другим стали понуро выбираться на берег.

«Ага… Видно, тишину нарушили», — догадался Мишка.

Выстроившись на берегу, пятеро купальщиков покорно выслушали негромкую отповедь немца в форме, после каждый из них что-то произнес, а второй немец, стоявший за спиной старшего, достав блокнотик, записал.

«Имена назвали… Провинились. А этот записал, чтоб не забыть, значит», — комментировал про себя Мишка, напряженно следя за немцами. «Ладно, на тот берег не пробраться, — напряженно размышлял парень. — Спалюсь наверняка. Фрицев здесь много, и чины, судя по всему, тоже тут. Значит, охраняют крепко. И тишину блюдут. Значит, есть что охранять… Как же пацанята танки разглядеть умудрились? Но похоже на правду — охраняют тут крепко. А не стреляли в них потому, что внимание к себе привлекать не хотели. Детям все одно никто не поверит, скажут, выдумали», — нашел Мишка объяснение.