Путешествия и приключения капитана Гаттераса - Жюль Верн

В три часа пополудни «Вперед» достиг Кин-де-Селя и горы Суккертоппен. Море сильно волновалось, с серого неба по временам спускался густой туман. Однако в полдень удалось произвести обсервацию и определить положение корабля. Бриг находился под 65° 20´ широты и 54° 22´ долготы. Таким образом, чтобы встретить более благоприятные условия плавания и свободное от льдов море, надо было пройти еще два градуса.

В течение трех дней – с 24 по 26 апреля – продолжалась непрерывная борьба со льдами. Управление машиной стало крайне утомительным, поминутно приходилось то закрывать, то пускать пары, которые со свистом вырывались из клапанов.

Во время густого тумана близость айсбергов можно было определить лишь по глухому грохоту обвалов. Бриг рисковал натолкнуться на скопления пресного льда, замечательного своей прозрачностью и твердого, как гранит. Ричард Шандон не упускал случая пополнить запасы пресной воды и каждый день погружал на бриг несколько тонн такого льда.

Доктор никак не мог привыкнуть к оптическим обманам, которые в этих широтах нередко вызывает преломление световых лучей. Айсберг, удаленный на десять-двенадцать миль от брига, казался ему незначительной белой массой, находившейся совсем близко. Клоубонни изо всех сил пытался привыкнуть к этому странному феномену, чтобы впредь не поддаваться иллюзии.

Судно порой приходилось тянуть вдоль ледяных полей или работать шестами, которыми матросы отталкивали от брига опасные льдины. Все это вконец изнурило экипаж, а между тем в пятницу 27 апреля «Вперед» находился еще на непроходимом рубеже полярного круга.

Глава 8

Пересуды матросов

Ловко пробираясь свободными проходами, «Вперед» все-таки успел на несколько минут продвинуться к северу. Но вскоре бригу предстояло самому напасть на врага, вместо того чтобы уклоняться от него. Близились ледяные поля длиной в несколько миль. Из-за того что эти движущиеся массы нередко обладают немалой силой и способны создать давление, равное десяти миллионам тонн, столкновения с ними следовало всячески остерегаться. На палубу брига принесли ледовые пилы, чтобы в случае надобности немедленно пустить их в ход.

Часть матросов философски относилась к трудностям, другие же роптали, хотя и не оказывали явного сопротивления. Гарри, Болтон, Пэн и Гриппер, занимаясь установкой ледопильных приспособлений, перебрасывались словами.

– Черт побери, – весело проговорил Болтон, – мне почему-то припомнилась славная таверна на Уотер-стрит, в которой не худо было бы встать на якорь между стаканом джина и бутылкой портера. Ты не видишь отсюда эту таверну, Гриппер?

– По правде сказать, – ответил Гриппер, отличавшийся угрюмым нравом, – я, хоть убей, ничего не вижу.

– Я же пошутил, дружище. Ясно как день, что в этих ледяных городах, которые так доктору по вкусу, не встретишь ни единого погребка, где добрый матрос мог бы промочить глотку глотком-другим хорошего виски.

– Так оно и есть, Болтон. Добавь еще, что здесь даже нечем как следует подкрепиться. Что за дурацкая затея: лишить спиртных напитков людей, плавающих в северных морях?

– А разве ты забыл, Гриппер, – возразил Гарри, – что говорил доктор? Никаких крепких напитков, если хочешь быть здоровым и уйти подальше.

– Да я ничуть не желаю, Гарри, уходить далеко. По-моему, хватит с нас и того, что мы забрались сюда. К чему так упорно лезть вперед, когда и здесь уже сам черт ногу сломит?

– Ну, что ж, это славно – давай не пойдем! – воскликнул Пэн. – Как подумаешь, что даже забыл вкус джина, так и тоска забирает!

– Вспомни, – заметил Болтон, – что говорил тебе доктор!

– А мало ли что он говорил… – пробасил Пэн. – Может быть, про здоровье толкуют только для отвода глаз, а на самом деле хотят сделать экономию на крепких напитках.

– Кто знает, может, и прав этот чертов Пэн… – заметил Гриппер.

– Будет тебе! – возразил Болтон. – Разве можно судить здраво с таким красным носом? Даже если от воздержания твой нос малость полиняет, то, право, не о чем горевать.

– Чего тебе дался мой нос? – огрызнулся задетый за живое Пэн. – Мой нос не нуждается в твоих советах, да и не спрашивает их. А вот свой нос не суй куда не следует!

– Ну, Пэн, не сердись. Я ж не знал, что у тебя нос такой обидчивый. Я и сам не прочь бы пропустить стаканчик виски, особенно в такой холод. Но если от этого больше вреда, чем пользы, то я уж как-нибудь обойдусь.

– Ты-то обойдешься, – вмешался в разговор кочегар Уоррен, – да другие-то не обойдутся.

– Что ты хочешь сказать, Уоррен? – спросил Гарри, пристально глядя на него.

– А то, что так или иначе на бриге есть крепкие напитки. И по-моему, на корме не отказывают себе в рюмке джина.

– А ты откуда знаешь? – спросил Гарри.

Уоррен ничего не ответил: на самом-то деле он говорил наобум, лишь бы сказать что-нибудь.

– Ты же видишь, Гарри, – обратился к товарищу Болтон, – что Уоррен ничего не знает.

– Да что там! – сказал Пэн. – Возьмем да и попросим у Шандона порцию джина, неужто мы не заслужили? Посмотрим, что он на это скажет.

– Не советую, – заметил Гарри.

– Это почему? – в один голос спросили Пэн и Гриппер.

– Да потому, что вам откажут. Поступая на бриг, вы знали условия Шандона. Надо было раньше думать.

– К тому же, – подтвердил Болтон, принявший сторону Гарри, характер которого ему нравился, – Ричард Шандон не полновластный хозяин на бриге, он подчинен другому, как и все мы.

– Кому же это? – спросил Пэн.

– Капитану!

– Заладили: капитан да капитан! – воскликнул Пэн. – Да разве вы не видите, что среди этих льдов не найти ни таверн, ни капитанов? Они придумали верный способ вежливо отказывать нам в том, что мы имеем полное право требовать.

– Капитан есть, – заявил Болтон, – и я бьюсь об заклад на двухмесячное жалованье, что мы вскоре его увидим!

– Вот это здорово! – сказал Пэн. – А то мне больно уж хочется сказать ему пару теплых слов.

– Кто говорит тут о капитане? – вмешался в разговор новый собеседник.

Это оказался Клифтон, человек довольно суеверный и к тому же завистливый.

– Может быть, получены какие-нибудь известия о капитане? – спросил он.

– Нет! – в один голос ответили матросы.

– Говорю вам: в одно прекрасное утро он очутится у себя в каюте, и никто не узнает, откуда и как он явился.

– Полно вздор-то молоть! – ответил Болтон. – Уж не думаешь ли ты, Клифтон, что капитан – какой-нибудь домовой или леший, каких немало в горах Шотландии?

– Смейся, сколько твоей душе угодно, а я все-таки останусь при своем. Всякий день, проходя мимо каюты, я заглядываю в замочную скважину и на этих днях наверняка расскажу вам, на кого похож капитан и каков он из себя.