Пожиратели сознания - Фрэнсис Пол Вилсон

Он часто думал, что отсутствие близких друзей ему нисколько не мешает. Вполне хватает и просто знакомых. Но сегодня вечером… сегодня вечером он отчаянно хотел иметь рядом человека — хотя бы одного, — с которым мог бы поделиться. Например, ту студентку. Бет. Как ее фамилия? Теперь он был готов дать себе затрещину за то, что не взял ее номера телефона. По крайней мере, прежде чем улепетнуть в «Лайт», он мог найти ее и попрощаться.

До чего это типично для меня, подумал он. Вечно не везет с отношениями.

Но, откровенно говоря, что он мог ей предложить? Перед ним не простирался весь мир, как у некоторых из ребят, которых он знал во время учебы. Кое-кто из них устроился в брокерских конторах и инвестиционных банках, где получали колоссальные бонусы, — эти специалисты без единого бизнес-курса в своих зачетках! Не говоря уж о свихнутых на компьютерах, которые все годы в колледже использовали каждый момент, чтобы поиграть в «ультима-онлайн», и незамедлительно устраивались в такие компании, как «Флатирон», где огребали шестизначные суммы окладов плюс акции. Падение рынка крепко ударило по ним, но в финансовом смысле они опережали Сэнди на световые годы.

Когда придет моя очередь? — задавался он вопросом.

Так вот, сегодня вечером он получил ответ. Ныне пришел черед Сэнди Палмера. Он всегда мечтал раскрутить сенсационную историю, и сейчас его мечта претворяется в жизнь.

Он продолжал вспоминать Вудварда и Бернстайна. Кем они были до того, как вышли на связь с Глубокой Глоткой? Да никем и ничем. Но потом их имена знали в каждом доме. Эта его история не обладает калибром Уотергейта, но и она может властно привлечь общественный интерес — и не только местного масштаба. Его, Сэнди Палмера, будут знать по всей стране.

Он попытался приструнить фантазию — надежды никогда не окупаются, если заноситься слишком высоко, — но ничего не мог поделать, его несло как на заправленной ракете.

Его ждет всего пятнадцать минут славы? А вот подавитесь. Он появится на экранах в прайм-тайм, он проведет час в обществе Чарли Роуза, он будет на всех ток-шоу. Он войдет в число людей, которых все знают, на которых все глазеют, его имя то и дело будет мелькать в колонках светских сплетен, лицо будет регулярно появляться на страницах в «Нью-Йорк таймс мэгэзин», поскольку его будут замечать на кинопремьерах, на презентациях в галереях и литературных приемах, не говоря уж о вечеринках в Хэмптоне, о предметах его флиртов будет упоминаться в рубрике «Воскресный стиль» в «Таймс».

Романы… о да. Все эти модели и старлетки буквально виснут на знаменитых писателях и журналистах. Ему больше не придется беспокоиться об отношениях, все захотят познакомиться с Сэнди Палмером.

Но первым делом он должен найти того парня.

Трезвая реальность вернула его на землю. Само по себе ничего не получится. Ему придется поработать. И как следует.

Выйдя на улицу, Сэнди остановил такси. Он уже решил, что имеет право шикануть, добравшись домой на такси. Кроме того, он сомневался, что сегодня вечером у него хватит духу еще раз спуститься в подземку.

Джек узнал ее, едва только она появилась в дверях.

Он устроился в уютном холле «Челси» с мраморным полом, на диванчике, украшенном изысканной резьбой, который располагался между камином с такой же резьбой и металлической скульптурой какого-то шакала, сидящего на недоразвитом слоненке. Время он провел, восхищаясь обширной экспозицией броских картин на стенах холла.

«Челси» десятилетиями был излюбленным местом художников и деятелей шоу-бизнеса, которые сейчас предпочитали одежду одного цвета: черного. Так что, когда женщина в легких бежевых брюках и розовом свитере переступила через порог, она, как и Джек, заметно выделялась на фоне привычной публики. Она склонила голову, и он не мог сразу разглядеть ее лица, но у женщины с такими вьющимися волосами цвета меда и с такой женственной фигурой должен был быть именно такой голос, который он услышал по телефону.

Затем она подняла голову, их взгляды встретились, и у Джека заколотилось сердце.

Кейт! Господи, да это же Кейт!

Ее голос, ее тихий смех — теперь-то он понял, почему они показались ему такими знакомыми. Они принадлежали его сестре.

Кейт выглядела такой же потрясенной, как, по мнению Джека, выглядел и он сам, но тут ее изумление превратилось в нечто вроде испуга и разочарования.

— Кейт! — позвал он ее, когда Кейт развернулась к выходу. — Боже мой, Кейт, это же я! Джек!

Она повернулась к нему. Лицо ее теперь стало спокойнее, но вряд ли оно дышало радостью, которую можно было ожидать при встрече с младшим братом, которого она не видела полтора десятка лет.

Джек кинулся к ней и, не отрывая от нее взгляда, остановился в футе от Кейт.

— Джеки, — сказала она. — Не могу поверить.

Джеки… Господи, когда он в последний раз слышал, чтобы его так называли? Это слово пробило внутренние заслоны, открыв путь глубоко спрятанным воспоминаниям, поток которых захлестнул его. Он был самым младшим из троих детей: первым на свет появился Том, два года спустя Кейт, а через восемь лет после нее — он, Джек. Кейт, прирожденная воспитательница и нянька, практически вырастила его. Между ними была тесная связь, они были друзьями, Кейт была для него самым дорогим человеком, и он обожал ее. А затем она уехала учиться в колледж, и в его десятилетней жизни возник зияющий провал. Затем последовали медицинское училище и отделение педиатрии. В памяти остался день ее свадьбы…

Джек отчетливо помнил это лицо, эти голубые глаза, эту легкую россыпь веснушек на скулах и переносице, этот упрямый подбородок. Волосы у нее стали короче, и в них чуть пробивалась седина; возраст сказался и на коже, напоминая о себе морщинками в уголках глаз; лицо чуть округлилось, бедра стали пошире, чем он ее помнил, но в целом фигура не очень изменилась по сравнению с той, которая заставляла мальчишек-старшеклассников бегать за ней. Как бы там ни было, его старшая сестра Кейт не очень изменилась.

— И все же не могу поверить, — сказал он. — То есть шансов для нашей встречи было…

— Астрономически мало.

Он подумал, что им стоило бы обняться, поцеловать друг друга — во всяком случае, не стоять на месте, но в их клане никогда не поощрялись такие нежности, а Джек ушел из семьи и не оглянулся. За пятнадцать лет он ни словом не обменялся с Кейт. До сегодняшнего вечера.

— Ты прекрасно выглядишь, — сказал он. Это было сущей правдой. Даже при минимуме макияжа она отнюдь не походила на сорокачетырехлетнюю мать двоих детей. У нее всегда были прекрасные волосы, но теперь они чуть потемнели. Ну и копна у нее была. — Я вижу, ты перестала выпрямлять волосы. Помню, как ты маминым утюгом разглаживала локоны. Но наконец перестала бороться со своей природой и смирилась с ней.

Она отвела взгляд.

— Послушай. Произошла ошибка. Если бы у меня было хоть малейшее представление, что Джек, которому я звоню, — это ты, я бы никогда… — Она оставила слова висеть в воздухе.