Мистика – сестра криминалистики - Марина Серова

— И что? — громко спросил он. — Она дойдет сама, а там мы устроим ее в тени.

Затем он тихо пробормотал еще что-то, чего я не расслышала. Вид у него при этом был немного смущенный.

— Ну что за глупости! — воскликнула в ответ Анна Андреевна. — Какие привидения? Что ты как маленький? Не говори ерунды, бабушке нужно отдохнуть. — И она твердо направилась к выходу.

Владик постоял немного, раздумывая, остаться ли ему дома с бабушкой или все-таки пойти с матерью на Волгу. По лицу было видно, что его одолевают какие-то сомнения, тревога. В конце концов он сердито мотнул головой и выбежал во двор догонять мать. Мне показалось странным, что Масловы не взяли с собой Сергея, но я не придала этому особого значения. У молодого человека могут быть свои планы, о которых я даже не догадываюсь.

Отсутствие Масловой давало мне шанс осмотреть дом, не вызывая ее недовольства. В принципе, я могла провести осмотр и при ней, но мне не хотелось, чтобы хозяйка сочла меня излишне любопытной. Ей и так не понравилось, что я заговорила об отсутствии запоров в комнатах. А что она скажет, когда увидит, как я придирчиво осматриваю задвижки окон, или когда я посетую на то, что в коридорах слишком много мебели?

В общем, сейчас, когда почти все ушли, самое время наконец поработать! Выйдя из своей комнаты, я первым делом заперла ее на замок и отправилась в ту часть дома, которую еще не видела, — на второй жилой этаж. Поднявшись по винтовой лестнице с резными деревянными перилами, я оказалась на площадке с тремя дверями. Пока я раздумывала, какую из них открыть, из левой двери вышел Сергей и, наткнувшись на меня, густо покраснел.

— Прости, — сказал он виноватым тоном.

Чего это он вздумал извиняться? Он вроде на своем этаже — что тут такого? Неужели у меня такой грозный вид? Похоже, ему в голову пришли аналогичные мысли, потому что он тут же перешел в наступление и задал неудобный вопрос:

— Ты что тут делаешь?

— Ищу библиотеку, — ляпнула я первое, что пришло в голову. Ученый краевед же может интересоваться библиотекой? Очень даже может! — Здесь же есть библиотека?

Чтобы окончательно запудрить Сергею мозги, я на всякий случай улыбнулась самой наивной улыбкой, какую только смогла изобразить. И это подействовало! Насторожившийся было Сергей расслабился и показал на дверь, из которой только что вышел. И чего было напрягаться? Находиться в библиотеке вроде бы не запрещает ни уголовный, ни любой другой кодекс…

— Вот она, — он толкнул дверь рукой, и она широко распахнулась, бесшумно скользнув на петлях.

Я заглянула внутрь и ахнула: такой библиотеке мог позавидовать любой вуз. На полках старинной работы стояли книги, да еще какие! Я подошла к одной из полок и сняла оттуда Евангелие в серебряном окладе.

— Этой книге цены нет! — восхищенно сказала я и открыла ее.

— Цены нет тому человеку, который разберет хотя бы год ее издания…

— Лето тысяча семьсот девяносто второе от Рождества Христова, — прочла я. — Тут ничего сложного нет. Вот этот значок обозначает тысячу, вот этот — семьсот, а два последних — девяносто два.

Сергей смотрел на меня округлившимися глазами.

— Ты читаешь на славянском?

— На старославянском, — поправила я. — Его еще называют церковнославянским. А вообще по сути это древнеболгарский — к нам ведь письменность оттуда пришла.

Я положила книгу на стол, стоящий возле полок, и машинально перелистнула несколько страниц. Хорошая у меня работа, разнообразная! Куда она только ни заносила меня — даже на симпозиум по славянским языкам. Цепкая память в таких случаях здорово помогает: никогда не угадаешь, при каких обстоятельствах впоследствии пригодится случайно увиденное или услышанное. А тут вдруг бац! — и плюсик к карме ученого-историка…

— А можешь еще что-нибудь прочитать? — заинтересовался Сергей. — Только с переводом.

Мой взгляд упал на раскрытую страницу. Несколько строк на ней были кем-то подчеркнуты — их я и решила прочесть. Это был фрагмент из Нагорной проповеди, и над переводом даже думать не пришлось — он и так у всех на слуху: «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться. Душа не больше ли пищи, и тело одежды? Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их».

Я подняла глаза от книги и взглянула на Сергея. Похоже, услышанное впечатлило его. Он замолчал надолго — видимо, что-то обдумывая. Наконец обрел дар речи и попросил меня прочесть ему один документ.

— Это история дома, — пояснил он. — Но я там ничего не могу разобрать: все записи от руки, разными почерками, и алфавит старый, некоторые буквы я вообще не понимаю.

— Сейчас посмотрим, — сказала я, закрывая Евангелие и ставя его обратно на полку.

Вот, кажется, и нашлись документы, которые я два дня разыскивала по тарасовским архивам. Интересно будет в них заглянуть. Может, там есть что-то и о кладе?

Сергей достал с одной из полок не очень толстую книгу в самодельном бархатном переплете и положил ее на стол передо мной. Я открыла фолиант. Сначала шли записи рождений и смертей, а также купчая на дом, из которой я узнала, что раньше дом принадлежал купцу Головастикову, прибывшему в Тарасов из Царицына. Я сказала об этом Сергею, и молодой человек попросил читать дальше.

Дальше шли договоры, купчие, какие-то расписки, но вот я наткнулась на очень интересный документ. Это была опись ценностей, «схороненных под спудом».

— Что такое «под спудом»? И где это может быть? — У Сергея разгорелись глаза, когда он услышал, какие ценности хранятся в доме.

— Под спудом — значит не на виду. В тайнике, короче, — объяснила я.

Осталось найти указание, где спрятан этот тайник. Но сколько мы ни искали, документ о местонахождении сокровищ так и не удалось обнаружить. Сергей явно был раздосадован.

— С этими тайниками с ума сойти можно, — наконец сказал он. — Где-то должен быть план, в котором указано место захоронения сокровищ, но вот где он?

Сергей с надеждой посмотрел на меня. Я пожала плечами, притворившись, что клад меня интересует меньше всего:

— Поищи в библиотеке. Он может лежать в какой-нибудь другой книге или среди документов, которые не имеют никакого отношения к сокровищам.

— Легко сказать «поищи»! Если бы я еще разбирался в этой писанине, как ты!

— Это не так сложно, как кажется. Большинство букв такие же, как в современном языке, грамматика только местами странноватая. Непонятных слов вроде не должно быть много. Ты же Пушкина в школе читал? Язык восемнадцатого века ненамного труднее. А незнакомые буквы я могу объяснить. Хочешь?

Сергей посмотрел на меня так, как будто я предложила ему прыгнуть с крыши двадцатиэтажного дома без парашюта.

— Нет, это не для меня, — наконец сказал он. — Пусть с кладом разбираются те, кто его приобрел вместе с домом. А я посмотрю, как у них это получится.