Кто в доме хозяйка? - Ирина Хрусталева

– Все верно, Веда в девичестве была княжной Тишинской, а фамилию Лурье получила от супруга при замужестве, – подтвердила Екатерина Ильинична.

– Княжной? – удивился Валентин. – Ма шер, ты слышала? Твои предки были князьями.

– Да, я уже что-то слышала об этом от деда, – ответила Олеся. – Только так, как бы между прочим, он не любил об этом говорить. Больший акцент он делал на наши французские корни.

– Да, моя мать мне рассказывала, что у мужа Веды предок был французом, тот самый Жан Жак Лурье, – подтвердила Екатерина Ильинична. – Так вот, он был французским революционером, участвовал во взятии Бастилии и еще в чем-то там, не могу точно сказать. Давно об этом слышала, когда еще ребенком была, поэтому мало что помню. По рассказам матери знаю только, что Николай очень гордился своими революционными корнями и также с огромной гордостью носил фамилию Лурье.

– Да, дедушка тоже гордился нашей фамилией и очень часто мне говорил: «Олеся, старайся жить честно, чтобы никогда не запятнать фамилию Лурье, ее носили великие люди», – тихо проговорила девушка. – А сам обманывал меня всю мою сознательную жизнь. Вот и верь после этого людям! – тяжело вздохнула она. – А как же я могу верить, если даже родной дед... ай, да что там говорить?

– Это ты о чем? – спросила Екатерина Ильинична, внимательно посмотрев на Олесю. – Что тебе сделал твой родной дед, что ты так вот о нем говоришь?

– А то и сделал! Не поверите, но я узнала о существовании своей прабабушки всего три дня назад, когда случайно нашла документы у него в кабинете, – с возмущением ответила Олеся. – Я уже всю голову себе сломала, почему он так поступил. Почему никогда не говорил мне о ней? Она ведь была жива, здорова, и умерла всего полгода назад. А если бы я не нашла эти документы? Выходит, что я бы так никогда ничего и не узнала? Я, конечно, понимаю, что о покойных плохо не говорят, но ведь дед обманывал меня, и я, конечно, на него сердита. Что за странные тайны? Ничего не понимаю!

– Не сердись на своего деда, он наверняка не хотел тебя обманывать, – сказала Екатерина Ильинична.

– Как это не хотел? Что вы такое говорите?! Если бы он не хотел, то не обманывал бы, – возмущенно воскликнула Олеся. – А что же он тогда делал, по-вашему?

– Мне кажется, что он оберегал тебя. Наверное, хотел защитить таким образом.

– От чего меня нужно было защищать? Или от кого? – удивилась девушка.

– Трудно сказать от чего. Может быть, от твоей судьбы, от которой не убежишь и не скроешься? – загадочно улыбнулась Екатерина Ильинична.

– Что значат ваши слова? – насторожилась Олеся. – Я человек современный и во всякие там сказки о предначертанной заранее судьбе не верю. Человек сам делает свою судьбу, и какой она будет, плохой или хорошей, зависит только от него самого.

– Я не буду с тобой спорить, что-то доказывать и переубеждать, – снова улыбнулась старуха. – Жизнь сама все расставит по своим местам.

– И все же мне интересно, что означают ваши слова про судьбу? – настойчиво повторила Олеся свой вопрос. – Почему вы так сказали?

– Ты обязательно все узнаешь, девочка, только всему свое время. Не нужно торопиться, ты ведь не собираешься уезжать отсюда прямо сегодня?

– Не знаю, пока не думала об этом, – пожала плечами Олеся. – Мое решение будет зависеть от многих обстоятельств. Вдруг мне не понравится то, что я здесь увижу?

– Не волнуйся, обязательно понравится, ведь этот дом заговоренный, – загадочно улыбнулась Екатерина Ильинична. – В нем много таких тайн, которые тебе обязательно захочется разгадать.

– Ну вот, я так и знал – без чертовщины здесь точно не обошлось! – недовольно проворчал Валентин, сдвинув свои тщательно выщипанные брови к переносице. – Я тебя предупреждал, между прочим, а ты все про какой-то криминал толковала. Наверняка этот дом с привидениями, поэтому твой дед и не хотел для тебя такого наследства. А не отправиться ли нам обратно восвояси, ма шер? Не нравятся мне все эти загадки и тайны, хоть тресни. Не хватало еще в какую-нибудь секту попасть, это тебе почище любого криминала будет.

– Никакой секты здесь нет, успокойся, и привидений тоже, – засмеялась Екатерина Ильинична. – Просто я не могу всего объяснить и рассказать вот так с ходу и сразу. Сейчас придем в дом, встретитесь с Тимофеем, там все и узнаете.

– Ага, так я вам и поверил, сейчас войдем в дом, а вот выйти оттуда уже не сможем, – снова проворчал Валентин. – Всех впускать, никого не выпускать? Леся, мне кажется, что твое наследство никуда не убежит, и ты должна сюда приехать с представителями власти, а еще лучше с попом. Заодно и специалистов можно позвать, которые всякую нечисть отлавливают. Не просто же так люди этот дом стороной обходят? Значит, что-то здесь нечисто.

– Господи, Валя, прекрати, ради всего святого, нести всякую чушь! – одернула друга Олеся. – Только твоих дурацких выводов мне сейчас и не хватает. Я ничего и никого не боюсь, и тебе советую поступать так же. Топай давай и поменьше разглагольствуй.

– Ладно, будь по-твоему, только потом пеняй на себя и не говори, что я тебя не предупреждал, – огрызнулся тот, демонстративно отвернувшись от девушки. – И почему я такой честный и верный? Другой бы на моем месте давно уже пятками сверкал, улепетывая отсюда, а я, как дурак, тащусь за тобой.

– Перестань, все будет нормально, – засмеялась Олеся, хватая друга под руку. – Ты только посмотри, какая здесь красотища, какая природа, сколько зелени, сколько цветов!

– Что я, цветов, что ли, не видел? В Москве на каждом перекрестке палатки стоят, где ими торгуют, – проворчал он. – В крайнем случае, можно до кладбища прогуляться, чтобы вдоволь налюбоваться.

– Прекрати ворчать, как старик, лучше понюхай, какой здесь необыкновенный воздух, Валюша.

– Воздух действительно хорош, спорить не стану. Вот только ради этого сногсшибательного озона я все и терплю, – буркнул тот. – Если и придется здесь безвременно погибнуть, то хоть на чистом воздухе, среди полевых цветов, коров и бабочек. Милейшая Екатерина Ильинична, вы уж не поленитесь, черкните тогда моей маман записочку, я вам адресок оставлю, – обратился он к старухе.

– Непременно черкну, не переживай, – дала обещание та, трясясь от беззвучного смеха.

– Да-да, это она! Конечно она! – шептал Тимофей, разглядывая девушку старческими, подслеповатыми глазами. – Это дорогое мне лицо я никогда бы не перепутал ни с каким другим и узнал бы его из тысячи.

В комнате старика, в которой сидели гости, имелось лишь одно окно, да и то зашторенное, поэтому было здесь достаточно мрачно. В углу стояла кровать с резной спинкой, застеленная клетчатым пледом, а рядом с окном притулилась тумбочка. В другом углу возвышался старинный дубовый шкаф, а посередине стоял стол, за которым они все и разместились.

Тимофей протянул руку к волосам Олеси, спадающим темной волной на ее плечи, и медленно погладил их.