Хозяйка Талеи - Роман Артемьев

Именно в столице сходятся нити закручивающейся интриги.

Именно в Талее она будет дома.

Исторически сложилось, что всех восставших, найденных на территории королевства, старались в первый год не-жизни переправлять в столицу. Не сразу конечно же. Вампир не мог слишком удаляться от места своего появления на свет в течение двух-трех месяцев после перехода, поначалу энергетика немертвого сильно зависела от земли, его воскресившей. Нет, при особых обстоятельствах молодняк увозили в другие города, подальше от взбудораженного чередой обескровленных трупов населения, но таких путешественников приходилось поить свежей кровью едва ли не постоянно. И пристально следить, не сошли ли они с ума.

Поэтому вполне естественно, что талейская община являлась крупнейшей и сильнейшей в стране. Здесь обитали как самые старые, так и самые молодые восставшие. Новичков принимали, обустраивали, прикрепляли к наставникам, учили выживанию и основам существования в царстве Ночи около пятидесяти лет, после чего отправляли в другие города. На новое место жительства, оно же новое место службы. Это позволяло, с одной стороны, оценить новых членов сообщества, понять, чего от них ждать и насколько на них можно рассчитывать, а с другой — привить новичкам более-менее сходное мировоззрение. Не позволить им скатиться в крайности, дать моральную базу для дальнейшего долгого существования, объяснить опасность неконтролируемой Жажды.

Результаты Селесту устраивали не всегда, но в целом покидавшие ее гнездо птенцы крепко стояли на крыльях.

Хотя в провинции отправлялись далеко не все. Наиболее талантливые оставались в Талее, вливаясь в сложившиеся структуры управления, развивая собственные участки и формируя своеобразный «кадровый резерв». Пользу общине приносил каждый. Интригами, поиском денег, контролем за особо резвыми фанатиками или платящими дань людскими бандами, уничтожая особо опасных тварей по всей стране… Самые старые, опытные и способные входили в число тех, кого Селеста про себя называла советниками. Это были близкие помощники, руководившие разными направлениями деятельности.

Вампиресса прибыла в город неделю назад. Ехала не торопясь, кроме того, она решила, раз уж случай подвернулся, провести объезд владений. Проинспектировать подданных, вдали от пристального ока госпожи не всегда правильно распоряжавшихся полученной самостоятельностью. Кое-кто из глав общин начинал считать, что проводимая их предводительницей политика подчинения людским властям не отвечает текущим реалиям, и разными путями выражал недовольство. Селесте, в принципе, тоже надоело ходить в ручных монстрах Тайной стражи, поэтому особых репрессий не последовало. Бунтовать против ее власти или против установленных ею законов никто не пытался, дураков среди старших нет, а мелкие проступки можно простить или ограничиться выволочкой с глазу на глаз. Большинство восставших прекрасно осознавали свое положение на периферии человеческого общества и не желали привлекать внимания глупыми яркими брутальными выходками. Так что итогами поездки она бывала довольна. В этот раз обошлось без крови.

Несмотря на воспитание, обучение, тщательный отбор и контроль, иногда вампиры все-таки срывались. Начинали убивать без разбора, игнорировали приказы госпожи, в открытую воевали с местными феодалами или храмами. Ничем хорошим для них такая самодеятельность не заканчивалась — ретивых старейшин быстро окорачивали. Иногда — на голову. Карать Селеста старалась справедливо, но беспощадно. В ее положении милосердие являлось синонимом слабости. Слабости она себе позволить не могла.

Ее подданные жили в жестоком мире, и она правила ими как могла. То есть в полном соответствии с заветом неизвестного здесь Макиавелли: «Правитель творит добро там, где возможно, и зло там, где необходимо». Пропорция оставалась неизвестной. Но, судя по тому, что род вампиров по сравнению с соседними странами благоденствовал, справлялась Селеста неплохо. И немертвые, и люди считали ее правительницей всей нежити Талеи — люди, кстати, первыми начали употреблять термин «подданные» в отношении служащих ей восставших, отчего она иногда с мрачным юмором подумывала о коронации. До сей поры хватало титула Ночной Госпожи, придуманного неизвестным сектантом, но вскоре обстоятельства могут измениться…

Собственно, об этих самых обстоятельствах и собиралась она говорить на Совете.

Ее ближний круг вот уже много лет состоял из одних и тех же лиц. Старых, сильных, верных и талантливых восставших, цепко державших бразды правления общинами и успешно отбивавших наскоки внешнего мира. Сейчас все они сидели за столом, готовясь выслушать Селесту и, в свою очередь, отчитаться за порученные им направления работы.

Довольно щурящаяся Медея изящно устроилась в ближайшем кресле по правую руку. Она всегда была рядом. Вне зависимости от выкрутасов судьбы красавица и интриганка служила верной опорой своей холодной подруге, при любых обстоятельствах обеспечивая той поддержку и помогая бороться с разнообразными кризисами. Справедливости ради надо сказать, что часть этих кризисов возникла как раз благодаря Медее. Вращаясь в придворных кругах, она никогда не отказывала себе в удовольствии пощекотать нервы — и свои, и окружающих — связью с опальным царедворцем или резидентом ланакской разведки. В неосознанном стремлении ходить по краю пропасти, наслаждаясь острым чувством опасности и ощущением готовой в любую минуту прерваться жизни, она иногда доводила Селесту до состояния неконтролируемого бешенства. Пару раз Медея даже была вынуждена бежать из столицы — не столько от разозленных аристократов, сколько от разъяренной подруги. Людьми, по большей части мужчинами, она вертела как хотела, а вот гнев Селесты лучше было переждать подальше. В то же время в серьезных ситуациях действовала красавица быстро и решительно, без промедления выполняя самые странные приказы. В общем, главное — не позволять ей скучать.

Справедливости ради надо сказать, что в последнее время глупых выходок с ее стороны почти не случалось. Медея была связующим звеном между вампирами и высшей знатью государства, каналом, позволявшим напрямую влиять на решения властей в обход начальства из Тайной стражи. Внешность, манеры, артистизм позволяли ей с легкостью находить ключики к сердцам влиятельных дворян, из поколения в поколение влюблявшихся в прекрасную служительницу Ночи. Шила в мешке не утаишь, о ее природе при дворе знали. Однако воспринимали не как хищную нежить, а как некую бестолковую и слегка безалаберную любительницу танцев, поэзии и прочих искусств, просто слегка бессмертную и с неоднозначными знакомствами. Вот что значит правильно подобранный имидж.

Рядом с Медеей сидел один из немногих вампиров, восставших в пожилом возрасте. Обычно к не-жизни возвращались смертные, убитые в молодые годы, что давало основания мыслям о втором шансе, дарованном Темным. Хотя собранная статистика, известная только своим, это мнение корректировала. Старики восстают не реже — они реже сохраняют разум. Психика не выдерживает, привычка мыслить шаблонами, обычная для любого взрослого человека, мешает принять изменившуюся реальность. Гардомана Селеста считала одним из ценнейших своих приобретений, да будет позволено так выразиться о свободной личности. Старик оказался ушлым торгашом и прирожденным предпринимателем, способным получать деньги едва ли не из воздуха. Поначалу с ним приходилось сложно. Бывший староста одной из деревень после смерти не утратил властных замашек и был несколько раз жестоко осажен, но потом присмотрелся, освоился, признал главенство маленькой госпожи и начал понемногу забирать в свои руки контроль над финансовыми операциями. Семь диниров из каждых десяти, получаемых сейчас общиной, Гардоман справедливо числил своей заслугой. Оставшиеся двадцать процентов дохода сообществу немертвых приносили либо махинации Медеи, время от времени вслед за очередным знатным любовником влезавшей в прибыльную авантюру — не столько из жадности, сколько поддаваясь желанию оказаться в центре событий, — либо поступления от остальных вампиров.