Похороненный дневник - Д. М. Пулли

видел такое однажды у свиней. Десять поросят вышли розовые да прыткие, а последний весь серый и просто лежал там. Па схоронил его в саду… Ма и словом не обмолвилась насчет младенца, но еще долго ходила грустная.

Джаспер низко повесил голову и продолжал шагать. Промокший измазанный носок уже не казался чем-то важным.

— Теперь понял? Думаю, они рады, что ты приехал к нам пожить, — Уэйн обнял его рукой за плечи, и на этот раз Джаспер не противился.

Таверна «Талли-Хо» оказалась большим строением с нарисованной вручную вывеской над дверью. Она стояла на 25 шоссе, сбоку — большая гравийная площадка для парковки. Там примостились три грузовичка-пикапа и трактор. Из открытых окон таверны в теплую ночь изливались желтый свет и гул голосов. С другого боку таверны, подальше от парковки, имелось два таких окна. Уэйн и Джаспер подкрались туда и уселись послушать.

— Клинт! Тут Ронни интересуется, почему ты назвал таверну «Талли-Хо»![2] — донеслось от столика у окна, под которым они прятались.

— Ты еще не слыхал эту байку? — пробасил другой голос в ответ. — Ну, слушай. Давным-давно один богатый янки доплыл аж до самой матушки-Англии, чтобы поохотиться на лис с настоящими джентльменами. В общем, вскочил он на лошадь, и понеслось. Охота вышла знатная, они подняли трех лисиц, и наш янки застрелил двух из них. Так вообрази его недоумение, когда на пиру после охоты с ним никто и говорить не пожелал. Он входит в комнату — все оттуда выходят. Он за стол — рядом никто не садится. В конце концов его это достало, он и спросил напрямик: «Что ж вы, господа, все такие грубияны? Неужто мы скверно поохотились?»

— Обожаю эту часть. Что ему ответили? — невнятно выдавил первый голос.

Вся таверна замолкла в предвкушении.

Бармен продолжал, изображая сочный британский акцент:

— «Отчего же, сэр. Но, заметив лисицу, мы степенно говорим „талли-хо!“ Прям точно не орем как резаные: „Вон она, мать ее растак! Скачите туда, мужики!“»

От общего хохота бар заходил ходуном. Даже Уэйн с Джаспером тихо прыснули в кулаки под окном. Несколько голосов выкрикнули: «Талли-Хо!», звякнули стаканы и кружки. В общей суматохе Джаспер рискнул одним глазком заглянуть внутрь. И обнаружил большую прокуренную комнату с беспорядочно расставленными деревянными столами и табуретами у стойки бара в углу. На этих-то табуретах и расположились его отец и дядя Лео; рядом сидел крепкий мужчина, которого Джаспер видел впервые. Половина столов не были заняты, включая и тот, что придвинут к окну. Джаспер попятился из светлого прямоугольника, падавшего на траву, и продолжил наблюдать, прячась в тени.

Его отец осушил пивную кружку и поднял палец, требуя повторить. Стакан дяди Лео еще оставался почти полным. Они сидели вдали, спиной к Джасперу. Услышать, о чем они говорят, было невозможно.

Джаспер вновь опустился на корточки и прошептал:

— Не слыхать. Пойду встану за угол.

— Что, совсем спятил? А машины? Тебя точно увидят.

— Всего на минутку.

Уэйн недовольно покачал головой, но сказал:

— Останусь тут, покараулю.

Джаспер согласно кивнул и, пригнувшись, двинулся вдоль стены к окну напротив бара. Там не было кустов, которые скрыли бы его со стороны парковочной площадки, так что Джаспер старался не выходить из тени. И уже подбираясь к окну, услыхал мамино имя.

— Алтею? Не, я не видал ее вот уже… Вот-те раз, уж, должно быть, не меньше года. Та еще гулена, правда? — произнес кто-то голосом, который Джаспер не узнал.

— Да нет. Просто у нее сейчас сложный период, — теперь говорил его отец. — Неприятности на работе. Уж с неделю не выходит. Начальник у нее тот еще тип, нет ему моего доверия. Вполне мог выкинуть какой-то фортель.

— Ну, он точно не первый, — рассмеялся чужой голос.

Дядя Лео с отцом ничего не ответили, и смех быстро угас. Джаспер рискнул заглянуть в окно: на говорившем была песочного цвета форменная рубашка, на груди жетон. В руке полная пивная кружка.

— Никогда не видел в Алтее прилежную работницу. А помнишь, Клинт, как она устроилась официанткой в «Пароход»? Когда же… в тридцать первом или тридцать втором?.. Разнесла к чертям перегонный куб? Я уж думал, хозяин выпалит и снесет ей башку. Еще чуть-чуть, и все заведение сгорело б дотла.

— Перегонный куб? — переспросил отец Джаспера.

— Ну, в ту пору все, кому не лень, гнали свою сивуху. Как же, сухой закон и все такое. Само собой, тогда я еще не стоял на страже закона, — фыркнул мужчина с жетоном и опрокинул в себя сразу полкружки пива. — Выходит, ей было проще хлебать самогон, чем продавать его. Разве не так, Лео? Уж и не знаю, как ей удалось выпутаться из той передряги. Хотя она ж была красотка, этого не отнимешь.

Дядя Лео стукнул кружкой по барной стойке.

— Ты еще помнишь, о ком речь, Кел? О моей сестре.

— Погоди. Не горячись, Леонард. Сам знаешь, я дурного в виду не имел, — воздел руки шериф. — И потом, она теперь замужняя женщина. Можешь и сам сходить, поболтать с Большим Биллом, но едва ли их дорожки пересекались в последние годы. Как я слыхал, теперь он держит каток для роллеров в Бартчвилле.

— Я думал, он заправляет маслобойней, — поправил дядя Лео, нисколько не удивившись.

— Билл сбыл ее с рук, продал сыну. Или, может, другому родственнику, не помню. В каждой бочке затычка все его семейство.

Чья-то рука уцепила Джаспера за воротник. Это был Уэйн: он одним рывком оттащил кузена за угол — как раз в тот момент, когда дверь таверны распахнулась, выпуская двоих мужчин.

— Эй! Кто это? — крикнул один из них. — Видал? Тут какая-то детвора.

— И что с того? — заплетающимся языком возразил второй. — Наплюй, Ронни. Давай доберемся до Черной Реки, пока оба еще молоды.

Джаспер с Уэйном наперегонки рванули во тьму через пшеничное поле.

Глава 9

Что скажете о матери? Она часто выпивала?

Лишь на третью ночь Джаспера нежданно нагнали слова, сказанные Уэйном по пути к таверне. Его глаза распахнулись в темноте.

— Уэйн, ты спишь? — прошептал он.

— А? Чего тебе? — кузен уже успел задремать.

— Что ты имел в виду той ночью? Когда сказал, что моя мама, наверное, спалила ваш старый дом?

Темный силуэт Уэйна оторвался от подушки.

— Что?

— Когда мы шли по дороге. Ты вроде сказал, это она сожгла тот дом, — повторил он самым тихим своим голосом, не желая тревожить взрослых.

— Знаю только, что па говорил, будто тетя Алтея сбежала сразу после пожара.

— Сбежала?

— Пропала,